Posted 9 января 2009,, 21:47

Published 9 января 2009,, 21:47

Modified 1 февраля, 01:48

Updated 1 февраля, 01:48

Политика пустой трубы

9 января 2009, 21:47
Владимир Путин с усмешкой отверг версию использования Москвой «энергетического оружия» в политических целях в ходе газового конфликта с Украиной. Однако политики в этом "коммерческом" споре все же немало, а будет еще больше - с приближением президентских выборов на Украине.

Владимир Путин с усмешкой отверг версию использования Москвой «энергетического оружия» в политических целях в ходе газового конфликта с Украиной. Однако политики в этом "коммерческом" споре все же немало, а будет еще больше - с приближением очередных президентских выборов на Украине.

Похоже, что в истории с регулярными новогодними обострениями «коммерческого спора» «Газпрома» с его украинскими партнерами российская власть намерена поставить точку. Степень решимости остановить газовую мыльную оперу лучше всего иллюстрируют встречи премьера Владимира Путина с иностранными журналистами и президента Дмитрия Медведева с главой «Газпрома» Алексеем Миллером (именно в таком хронологическом порядке они и проходили 8 и 9 января).

Общаясь с журналистами, премьер был в несколько возбужденном состоянии, это бросалось в глаза. Путин пересказал собравшимся историю нынешнего газового конфликта с Украиной, приведшего к полному отключению подачи «голубого топлива» ряду европейских стран, а также подробно остановился на содержании документов, регламентирующих прокачку российских энергоносителей через территорию соседнего государства. Зарубежную прессу главным образом интересовали два вопроса: как скоро газ вновь начнет в полном объеме поступать в Европу, и не оказывает ли Россия таким вот образом политическое давление на независимую Украину?

Ответ на первый вопрос был простым – как только, так сразу. Механизм понятен – европейцы создают, совместно с «Нафтогазом» и «Газпромом», комиссии наблюдателей, размещают их на газораспределительных станциях в начале и конце украинской «трубы» и следят за тем, чтобы не осуществлялся несанкционированный отбор топлива, уже проплаченного странами ЕС. Москва со своей стороны гарантирует поставки газа в Европу и даже готова перезаключить контракт с украинской стороной на транзит топлива, заложив в него новые тарифы – среднемировые.

Второй вопрос, в свете резкого ухудшения отношений между Москвой и Киевом после войны на Кавказе, вновь вспыхнувших споров о базировании в Крыму Черноморского флота РФ и вскрывшихся фактов поставок Украиной Грузии наступательных вооружений накануне и в ходе вооруженного конфликта в Южной Осетии, – был вполне уместен. С одной стороны, Путин ясно ответил на него – о каком «энергетическом оружии» можно говорить, когда, например, Россия продолжает поставлять газ Грузии, с которой прерваны дипломатические отношения. Мол, Россия разделяет политику и экономику в международных делах.

С другой стороны, из ответов премьера было вполне понятно, что он придерживается невысокого мнения о компетенции и чистоплотности высшей украинской власти. Путин недвусмысленно намекнул на близость к украинским верхам олигархов, входящих со стороны Киева в число акционеров «Росукрэнерго». Как известно, 50% акций этой компании, управляющей поставками газа из РФ через территорию Украины в Европу, принадлежат «Газпрому», другие 50% – «Нафтогазу» и группе украинских физических лиц. Путин назвал их «посредниками». Из его слов выходило, что именно эти посредники срывают заключение договора о прямых поставках газа между «Газпромом» и «Нафтогазом Украины». А здесь уже прослеживается явная коррупционная составляющая.

Любопытно, что на последовавшей в пятницу утром встрече президента РФ Дмитрия Медведева с главой «Газпрома» Алексеем Миллером российский лидер также делал упор на коррупцию в высших эшелонах украинской власти. Причем, если Путин обвинял украинскую верхушку в отстаивании личных интересов в газовом споре с Россией как бы между делом, не педалируя эту тему, то Медведев прямо и без обиняков говорил о коррумпированности руководства соседней страны. Фактически, это очень походило на «сжигание мостов», ведь теперь очень непросто будет тому же Медведеву встречаться на высшем уровне и о чем-то договариваться с Ющенко, если он его публично едва ли не казнокрадом называл.

Так что, если нынешний спор с Украиной из-за газа и не был в основе своей политическим, он медленно, но верно становится таковым после жесткой, практически персональной критики президентом и премьером России их украинских коллег. Возникает ощущение, что неприязнь в отношениях между лидерами двух стран достигла такого градуса, при котором никакое перемирие уже невозможно. Когда Путин говорит о том, что готов в любой момент передать украинскую квоту на российский газ любой другой стране, и публично просит румынского журналиста передать его слова своему президенту, становится понятно, что шутки и игра в дипломатию кончились. Точно так же воспринимаются и слова Медведева о руководстве Украины и том, что ему небезразлична судьба народа соседней страны.

Отсюда можно сделать вывод, что российский фактор в оставшийся до президентских выборов на Украине год неизбежно будет усиливаться. Всем известно, что медведя лучше не дразнить, а Киеву, похоже, удалось довести Москву до очень нервного состояния – и построением экономических и политических антироссийских альянсов, и своим натужным походом в НАТО, и скандалами вокруг ЧФ, и поставками оружия Грузии, и, наконец, остановкой транзита газа в Европу. Эти поставки, напомним, уже несколько десятилетий являются надежным источником поступления в Россию валютных средств и гарантированной статьей доходов российского бюджета.

Поэтому срыв транзита, да еще и сопровождаемый пропагандистской кампанией, призванной возложить ответственность за случившееся на Россию, вполне может восприниматься в Москве (с учетом профессиональной принадлежности многих руководителей страны к спецслужбам) как экономическая и политическая диверсия. Практика последних лет показывает, что когда с Россией разговаривают на таком языке, она ощетинивается и отвечает тем же самым, только подчас более жестко и «непропорционально».

С другой стороны, в усилении российского фактора во внутренней политике Украины есть потребность и у различных властно-олигархических группировок в самой этой стране. Причем, у всех резоны свои. Так, группировка Ющенко может воспользоваться новым конфликтом с Россией для преследования политиков, в разное время проявивших стремление к сотрудничеству с Москвой. А это и Партия регионов и ее лидер Виктор Янукович, и премьер-министр Юлия Тимошенко. Кстати, последнюю, в самый разгар «газовой войны» опять сказавшуюся больной и выпавшую из публичного пространства, вполне могут вновь обвинить в госизмене, как уже бывало. Правда, на Украине за такими обвинениями не обязательно следует тюрьма, однако нервы Тимошенко этим удастся потрепать изрядно.

Выгодна эта история и противникам Виктора Ющенко. Если поставки российского газа на Украину не возобновятся, а зима будет столь же холодной, к весне можно будет ставить вопрос об импичменте президенту в Верховной Раде или выводить людей на новый Майдан. Такой исход, кстати, выгоден и Тимошенко. В особенности «газовой принцессе» подошел бы вариант, при котором Ющенко расписывается в собственном бессилии, а она едет в Москву и полюбовно договаривается обо всем с Путиным. Однако сегодня эта ситуация уже исключена – объявленная Москвой цена на газ для Украины не предполагает получение политических очков для любого переговорщика с ее стороны.

Итак, политическая составляющая в газовом споре России и Украины, несомненно, есть, причем она обоюдная. Равно как присутствовала политика и в других экономических спорах последних лет с участием России – с Грузией, Молдавией, Польшей, странами Прибалтики и даже Белоруссией. В нынешнем конфликте самая горячая фаза, видимо, только начинается. Об этом говорит многое – и неуступчивость Москвы, и жесткая риторика российских лидеров в адрес украинской власти, и наступление подходящего момента для решительной схватки за влияние на постсоветском пространстве – глобальный кризис, минимальные рейтинги популярности Ющенко и его партии, страх европейцев перед холодной зимой, возможный отход новой администрации США от активной игры в Восточной Европе и бывшем СССР.

Возможно, при иной, менее агрессивной, политике Киева в отношении Москвы и ее роли в современном мире России правильнее было бы потерпеть, продолжая вести «странный» газовый бизнес с Украиной до момента достройки и запуска «Северного потока» и расширения маршрута «Южного потока». Сейчас же риски репутационных и коммерческих потерь для «Газпрома» и России в целом от энергетической катастрофы в Европе – очень высоки, как бы ни занижали их на словах российские руководители. Понятно одно: Россия пошла ва-банк, а Украина, похоже, до последнего момента не верила в серьезность намерений соседнего государства и оказалась не готова к такому развитию событий.

Николай Ульянов