Демократия Ирану не в новинку

Как известно, 12 июня в Иране пройдут президентские выборы. Один из главных фаворитов предвыборной гонки – действующий президент Махмуд Ахмадинежад. В конце минувшей недели в США обнародовали доклад, согласно которому демократический мир стоит перед лицом новой угрозы – оси авторитарных государственно-капиталистических режимов: Китая – России – Ирана - Венесуэлы. (На всякий случай, – это не шутка. Все серьезно. «Исследование проведено под эгидой трех крупнейших американских неправительственных организаций, финансируемых на специальных условиях из бюджета США, и было озвучено в Конгрессе», - сообщила Газета.Ru.)

Не будем сейчас обсуждать саму эту затею, а также взгляды американских ученых на демократию и ситуации в Китае, России и Венесуэле. Остановимся на Иране. С ним у заокеанских коллег вышла явная промашка. Выборы в Иране идут вполне себе демократическим путем. Ахмадинежад в прямом телеэфире бьется с тремя другими серьезными претендентами. И, кстати, в последние дни уступает в рейтинге главному конкуренту – Мир-Хоссейну Мусави.

Мусави, имеющий репутацию либерала и реформатора, между прочим, по национальности азербайджанец. Об этом неустанно сообщают все азербайджанские СМИ. Президент Ахмадинежад по национальности – талыш, еще один претендент – лур. Так что и с этнической стороны с демократией все нормально, из четырех кандидатов к этническому большинству - персам - принадлежит, похоже, только один.

Но вернемся к политической ситуации в этой стране, на самом деле мало совпадающей с бытующими на Западе, да и в России, представлениями об Иране как закрытой мусульманской стране. Жена Мусави Захра Рахнавард выступила в иранских СМИ с требованием извинений от Ахмадинежада, обвинившего ее в том, что она незаконными путем приобрела звание доктора философии. Вот такая тема предвыборных баталий в Иране. Не совсем совпадает с расхожими представлениями об иранской жизни… Конечно, это мелкий факт, тем не менее, – показательный. Религиозные фанатики, женщины, укутанные с ног до головы и не показывающие носа со своей половины дома, диктатура ислама и Ахмадинежада – все эти представления, по-видимому, имеют мало общего с реальной ситуацией в стране, в последние годы страстно борющейся за признание ее одним из ключевых мировых игроков.

В России многие слышали про религиозную исламскую революцию против проамериканского шаха, однако мало кто знает, каким образом возник на троне низложенный мусульманским духовенством правитель. А стоило бы знать и помнить – и нам, и американцам. Потому что предыдущая попытка Ирана стать демократическим государством была сорвана как раз США.

В 1951 году премьер-министром Ирана стал Мохаммед Мосаддык, который активно занялся реформами как в нефтяной промышленности, работавшей тогда в интересах Великобритании и США, так и в сельском хозяйстве: здесь он начал упразднять старую феодальную систему. Однако такая демократия не понравилась ни США, ни Великобритании. Особенно, после того как из страны были высланы английские советники и эксперты. В ответ США и Великобритания объявили бойкот иранской нефти и стали готовить переворот в стране. 4 апреля 1953 года директор ЦРУ выделил миллион долларов на свержение Мохаммеда Мосаддыка. В Иране тем временем начали сносить памятники шаху, а сам правитель бежал из страны сначала в Багдад, а затем в Рим. 19 августа Мосаддык был свергнут, к власти пришел генерал Захеди, который вернул нефтяные концессии США и Великобритании и восстановил с ними дипломатические отношения. Ну а уж потом к власти вернулся проамериканский шах. Вот такая поучительная история про демократию. Именно эта история, оскорбительная для национальных чувств иранцев, и толкнула их в сторону исламских религиозных лидеров, оказавшихся единственной организованной силой, сопротивлявшейся шаху – ставленнику Запада.

Впрочем, отнюдь не все американские эксперты страдают амнезией. Недавно вышла в свет книга специалиста по Ближнему Востоку Роберта Баэра (Robert Baer) «The devil we know». В ней Баэр – бывший сотрудник ЦРУ, а ныне журналист и писатель, подробно и, похоже, честно анализирует отношения США и Ирана. Много раз бывавший в Иране, знакомый с ним не с витрины, а изнутри, Баэр настойчиво призывает политиков США увидеть настоящий Иран, а не страшилку, рисуемую американскими СМИ.

Баэр утверждает, что Иран давно уже живет жизнью, мало отличающейся от западной, а некоторые экзотические исламские особенности – лишь внешнее обрамление. Средний возраст замужества у иранок – двадцать пять лет (а при шахе было 13), количество детей в семье - приблизительно такое же, как в США, иранцы смотрят голливудские фильмы, читают книги европейских и американских писателей, слушают западную музыку. В стране существует, по сути, сексуальная свобода (Баэр пишет - узаконенная проституция), когда, согласно старинной традиции, мулла может дать разрешение на «брак для удовольствия» сроком на месяц, день или даже пару часов. Это не считается аморальным. Мулла - лишь гарант, что в случае, если женщина забеременеет, мужчина будет давать деньги на ребенка. В Иране, по утверждению автора, делается огромное количество операций по смене пола – почти столько же, сколько в Таиланде. Более того, иногда правительство оплачивает 50% стоимости операции.

Но если страна фактически приняла западные стандарты поведения, то в чем, собственно, проблема? В чем суть противостояния Западу?

Ну, во-первых, приняла лишь отчасти. То, что на Западе выставляется напоказ, в Иране происходит тихо и за закрытыми дверями. И такой порядок вещей отвечает иранскому менталитету куда больше, чем американский. Главное же, - Иран, полагает Баэр, хочет признания себя в качестве одного из исторически сложившихся, обладающих великой историей и культурой мировых центров силы.

Александр Македонский для персов и нынешних иранцев - не герой, объединивший мир под эгидой греческих идеалов, а проклятый захватчик, разрушивший великую процветающую страну. И потомки древних персов не хотят быть на побегушках у тех, кто считает себя историческими потомками поработителя их предков. Борьба добра и зла, – базовая идея зороастризма - древнейшей монотеистической религии, зародившейся на территории нынешнего Ирана, - для иранцев не абстракция, а реальность жизни. И для них важно отстоять свое понимание добра, справедливости, правды, которое должно быть признано, по крайней мере, не менее важным, чем западное.

Если же от высоких материй перейти к политическим реалиям, то Баэр, ссылаясь на свои приватные беседы с высокопоставленными иранскими политиками и общественными лидерами, называет шесть пунктов, вокруг которых строятся иранские претензии и требования к США и шире – к миру вообще.

Во-первых, Иран хочет, чтобы американская разведка прекратила вести сепаратные дела с тремя террористическими группами, угрожающими целостности многонационального и многоконфессионального Ирана. Эти три группы – одна из курдских группировок PEJAK, а также Mujahidin-e Khalq и группировка Jundallah.

Во-вторых, учет иранских интересов в Ираке, возможность для Тегерана влиять на ситуацию в соседней стране. При этом Иран, безусловно, заинтересован в порядке и стабильности в Ираке.

В-третьих, учет иранских интересов в области энергетической политики – равноправное сотрудничество с Западом, допуск к технологиям. С иранской стороны – готовность поддерживать порядок и стабильность на рынке.

В-четвертых, контроль над Меккой – важнейшим исламским центром. Вероятно, Иран готов делить этот контроль с Саудовской Аравией. Но он хочет быть уверен, что США и Запад не будут ему мешать в его претензиях на Мекку.

В-пятых, признание Ирана в качестве наследника исторической империи с зоной влияния в Ливане, Ираке, Сирии, Газе и зоне Персидского залива.

В-шестых, наиболее общее: справедливое отношение к Ирану как стабильной стране, существующей в этих границах уже тысячу лет, наиболее сильной в регионе, собственнику огромных запасов нефти, региональной экономической державе и лидеру исламского мира.

То есть, вообще говоря, Иран хочет, чтобы его место в мире было пересмотрено, статус повышен, уважения стало больше. Так полагает американский эксперт и советует своим коллегам из Белого дома прислушаться к иранским запросам.

Возможно, коллеги и сами готовы подвергнуть ревизии отношения с Ираном – особенно на фоне усиливающихся проблем в Южной Америке и усиления Китая (про Россию здесь умолчим). Однако, думается, Белый дом очень надеется, что в результате иранских выборов президентское кресло займет оппонент Ахмадинежада и сторонник сближения с Западом и мягкой политики Мир-Хоссейн Мусави. Последние рейтинги вроде бы в его пользу. Перевес, однако, – несколько процентов.

В любом случае не признать иранские выборы демократическими будет сложно. Так что, если победит Ахмадинежад, придется Обаме налаживать отношения с ним. Что же до России, то нам, при существующем политическом раскладе, похоже, выгодней Ахмадинежад.

Татьяна Чеснокова