"Красная кнопка" без танков не работает

Нынешние направления военной реформы в России почти полностью дублируют планы реформирования армии середины 90-х. Тогда предполагалось, используя стратегические ядерные силы (СЯС) как основное средство сдерживания, создать небольшую, мобильную, высокооснащенную армию, ориентированную на ведение одного конфликта средней интенсивности. Целью реформы было снизить военные расходы до 3,5% ВВП и изменить их структуру. Предполагалось, что за счет снижения численности ВС удастся увеличить финансирование НИОКР, а затем оснастить армию оружием нового поколения.

Однако потом обнаружилось, что наличия ядерного оружия недостаточно для защиты государственных интересов. Например, оно никак не помешало расширению НАТО на восток и агрессивному проникновению США на постсоветское пространство. При этом поведение Белого дома вполне объяснимо - там понимают, что массовое самоубийство не входит в российские планы, и решение нажать на красную кнопку будет принято только в самом крайнем случае.

Иными словами, ядерное сдерживание без мощных сил общего назначения не работает. Тем не менее, сейчас в России пытаются реинкарнировать старую стратегию – причем происходит это на фоне сокращения СЯС, развития ПРО, гигантских военных бюджетов Китая и США.

В первую очередь планируется сократить танковый парк российской армии с 22 тыс. до 2 тыс. единиц. По сообщениям западных источников, на склады отправятся лишь 4 тыс. машин, а 16 тыс. будут утилизированы (в том числе достаточно современные машины).

При этом США, например, имеют более 8000 «Абрамсов» в сухопутных войсках и морской пехоте, плюс 3000 танков на складах и в национальной гвардии; Китай – более 8500 (плюс тысяча легких), Израиль - 3657 (при этом на вооружении израильской армии до сих пор состоят машины 50-х годов), Южная Корея - 2330, Турция – 2905 плюс 1300 на хранении. Европейцы сокращают вооруженные силы, однако те же немцы отправляют свои танки на склады, а не в печи. При этом и ЕС, и Китай, и США обладают огромными возможностями для наращивания "танкового поголовья".

Прежде чем начинать массовую ликвидацию танков, России следовало бы обратиться к опыту США. С 1999 года в Штатах начались работы по созданию качественно новых соединений, способных быстро развертываться и эффективно решать широкий спектр задач в любом районе земного шара. На первом этапе речь шла о формировании продвинутых мехбригад «Страйкер» - после перевооружения по программе FCS практически все наземные силы США должны были приобрести «страйкерообразный» облик. Главной особенностью бригад стала замена тяжелой техники на гусеничном ходу («Абрамсы» & Ko) колесными бронемашинами LAV-III «Страйкер» и буксируемыми гаубицами М198 с массой не более 19 тонн.

Считалось, что по своим боевым возможностям такая бригада практически не уступает «тяжелым» соединениям. «Отдельные недостатки» американцы намеревались компенсировать за счет поддержки с воздуха. В итоге бригады обрели невиданную популярность… у иракцев. В общем, смотрите новости: если в кадре что-то красиво горит или валяется перевернутым на обочине – оно наверняка из продвинутой мехбригады. В то же время, потери «Абрамсов» были штучными. Конечный результат эпопеи со «страйкерами» таков: FCS закрыта, требования к перспективным машинам будут пересмотрены.

Отметим, что в целом ссылки на высокую уязвимость танков в современных условиях выглядят весьма двусмысленно. Действительно, задолго до соприкосновения с противником на ОБТ посыплются кассетные бомбы, ракеты и снаряды с самонаводящимися элементами, будет широко применяться дистанционное минирование, свое веское слово скажут вертолеты, а в ближнем бою танкам грозят противотанковые ракетные комплексы (ПТРК) и ручные противотанковые гранатометы (РПГ)…

В связи с этим возникает вопрос: а что, пехота бессмертна? Боевые машины пехоты (БМП) будут поражаться теми же боеприпасами, что и танки – только еще эффективнее. При этом и БМП, и пехота могут эффективно поражаться очень многим из того, к чему ОБТ очень устойчивы. Существуют, например, противопехотные кассетные боеприпасы, быстро распространяются боеприпасы с термобарическими и объемно-детонирующими зарядами. Возможности для дистанционного минирования противопехотными и противотранспортными минами никак не меньше, чем противотанковыми. Наконец, есть еще и напалм.

Столь же неприятная картина наблюдается и при непосредственном контакте с противником. По опыту боев, автоматические гранатометы просто сметают пехоту раньше, чем та успевает подойти на приемлемое состояние. В итоге сейчас БМП зачастую стараются проскочить на дистанцию прицельного выстрела из гранатомета (около 150 м.), чтобы десантники могли подавить огневые точки. Однако легко спрогнозировать, что подобные упражнения обернутся морем крови, если у обороняющихся отыщутся ПТРК или безоткатки, не говоря уж о тяжелом вооружении. И в дальнейшем мощь «противопехотного» огня на ближней дистанции будет стремительно расти.Очевидно, что без танков в этой ситуации не обойтись. Да, их нужно основательно модернизировать – но сокращение таких масштабов неприемлемо. При этом логика в духе «потери танков будут очень большими – так давайте уничтожим их заранее» попросту нелепа.

Даже если начинка полностью устарела, корпус из высококачественной стали и мощная ходовая часть – слишком ценны, чтобы сдавать их в утиль. Поэтому, как правило, устаревшие ОБТ постепенно переделывают в машины «второй линии».

При этом в наибольшей степени трансформация старых танков актуальна как раз для России. Например, переделка ОБТ позволяет решить проблему, связанную с кризисом традиционной концепции БМП. Изначально БМП появились как легкие (до 20 тонн) плавающие машины с тонкой броней из алюминиевых сплавов. Однако опыт военных конфликтов показал, что такие «агрегаты» не в состоянии эффективно вести боевые действия. Так, слабое бронирование легких БПМ и повышение эффективности средств борьбы с бронированными целями обусловили огромные потери среди самих машин, их экипажей и десантников (за что аббревиатуру БМП иногда расшифровывают как «братская могила пехоты»).

В 80-х начались работы по созданию тяжелых БМП (ТБМП) с защищенностью, близкой к танковой. Однако такие машины сложны в производстве, дороги, и полное переоснащение ими даже «компактных» армий растянется очень надолго. Поэтому сейчас многие страны в качестве базы для создания ТБМП используют старые модели ОБТ (например, Израиль – ТБМП «Ахзарит» на базе трофейных Т-55). В результате получаются хорошо защищенные машины, способные тесно взаимодействовать с ОБТ. При этом затраты на переделку невелики – особенно если сравнивать с затратами на создание новых образцов. И это в любом случае экономически более выгодно, чем отправлять старые танки на переплавку.

Разумеется, получаемые в итоге конструкции не идеальны – например, в «Ахзарит» десант покидает машину через очень узкий проход. Однако эта БМП все равно пользуется в армии куда большей популярностью, чем алюминиевые «могилы пехоты». Неизвестно, когда российские войска получат современные ТБМП в достаточных количествах – а судя по новейшим веяниям, возникают сомнения, что это вообще произойдет. Чем обернется слабая защищенность, оплачиваемая большой кровью даже во время конфликтов малой интенсивности, при столкновении с хорошо оснащенной регулярной армией, представить себе нетрудно.

Итак, с военной точки зрения нынешние сокращения абсурдны. Тем не менее, они начинаются. Почему? Возможно, они объясняются политическими мотивами. Однако опыт последних двадцати лет показывает – нельзя повысить свою безопасность, разоружаясь.

Евгений Пожидаев