Контроль с закрытыми глазами

Комитет Госдумы по безопасности и противодействию коррупции одобрил законопроект о парламентском контроле. Казалось бы, ничего особенного, одна из проходных новостей рутинной деятельности народных избранников. Но это только на первый взгляд.

Начнем с того, что парламент России в своем нынешнем виде существует уже почти 20 лет, а закона о парламентском контроле у нас до сих пор нет.

Человека не слишком искушенного в российской политической системе, этот факт, безусловно, должен озадачить. Как так? Парламент есть, а парламентского контроля нет? Что это за парламент такой, который не имеет функций парламентского контроля?

Забегая вперед, отметим такой интересный момент. Во время обсуждения законопроекта на заседании комитета по безопасности, его члены попытались вспомнить, когда депутаты последний раз занимались деятельностью хоть как-то напоминающей парламентское расследование. Стали спорить, кто-то вспомнил, что последний раз это было после трагических событий в Беслане, аж в сентябре 2004 года. Кто-то возразил. В итоге собравшиеся согласились, что тогда это было «фактически» парламентское расследование.

Тем не менее, лучше поздно, чем никогда. Не прошло и 19 лет со дня принятия Конституции 1993 года, как представители правящей партии решили восполнить этот юридический, а пуще того, политический казус. Два месяца назад единороссы во главе с председателем комитета по безопасности Ириной Яровой внесли в Госдуму проект закона о парламентском контроле.

Однако дело заключается в том, что в течение двух с половиной лет в недрах думского аппарата пылился другой законопроект с таким же названием – «О парламентском контроле в Российской Федерации», внесенный представителями оппозиционных фракций. В числе его авторов, например, такие известные фамилии, как Геннадий и Дмитрий Гудковы, Виктор Илюхин, Александр Куликов, Светлана Горячева и ряд других.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что единороссовский проект закона был внесен в пику законопроекту оппозиционных партий, и именно он и был принят за основу для дальнейшего рассмотрения в ходе первого чтения на пленарном заседании Госдумы.

Не сложно догадаться, что этот проект «Единой России» стоит в одном ряду с такими «реформами», как законы о выборах губернаторов или поправки к законодательству о партиях. Основной задачей этих правовых актов, с одной стороны, является стремление власти продемонстрировать готовность идти навстречу как парламентской, так и уличной оппозиции, а с другой - принципиально ничего не менять в сложившейся политической системе.

Гудков привел примеры парламентов США и европейских стран, где комитеты и комиссии парламентского контроля, по его словам, «имеют огромные полномочия» для контроля за работой исполнительных органов власти.

Депутат признал, что законопроект о парламентском контроле, предложенный думской оппозицией, «достаточно мягкий». Согласно его тексту, большинство в комитете парламентского контроля должно было принадлежать партии думского большинства, то есть, «Единой России».

Ковалев подчеркнул, что, согласно этому законопроекту, «основным становится парламент, который вправе дать указания следователю, суду». В связи с этим, Ковалев делает поразительный вывод о том, что «этот законопроект просто опасен для России».

Если рассуждать в том же ключе, сильнейший перекос властных полномочий в пользу исполнительной, президентской власти, который имеется в ельцинской Конституции 1993 года, по всей вероятности, является для России благом. А попытка хоть сколько-нибудь, даже не меняя в корне этой системы, выровнять полномочия властей, представляет для нее опасность.
И это говорится после серии массовых уличных выступлений в Москве, которые на самом деле как раз и были направлены, в первую очередь, именно против такого перекоса властных полномочий в пользу президента.

В то же время, нельзя не признать, что в речах Ковалева имеется своя логика. Как сказал корреспонденту «Росбалта» первый заместитель председателя комитета по безопасности, член думской фракции КПРФ Виктор Черкесов, «рамки действующей Конституции РФ узки для того, чтобы в полной мере осуществить в России эту законодательную инициативу».
В то же время «альтернативный» законопроект единороссов под тем же названием «реальный парламентский контроль подменяет имитационным законом, который этого контроля не устанавливает и никак не укрепляет статуса парламента как представительного органа власти», - считает Черкесов.

По сути дела, законопроект оппозиции о парламентском контроле был отчаянной попыткой сделать наш декоративный парламент, парламентом настоящим. Попыткой в очередной раз благополучно проваленной представителем исполнительной власти в Госдуме - «Единой Россией».

Причем аргументация «против» этого законопроекта думской оппозиции не просто не выдерживала критики, но была анекдотичной, по причине своей противоречивости.
Например, одним из упреков авторам оппозиционного законопроекта о парламентском контроле со стороны депутатов-единороссов прозвучало то, что такой закон, будучи принятым, «подменял бы» следственные органы и органы прокуратуры.

Тот же Гудков резонно заметил на это, что в развитых странах везде избранные представители народа (парламентарии) имеют больше полномочий, чем назначаемые представители исполнительной власти, к которым относятся те же следователи и прокуроры.

Между тем, буквально в преамбуле единороссовского законопроекта сказано, что «под парламентским контролем понимается комплекс правовых и организационных мер, осуществляемых…. с целью обеспечения исполнения законодательства Российской Федерации».

Простите, но контроль «за исполнением законодательства» - чисто прокурорская функция! То есть, получается, единороссам буквально подменять собой прокуратуру не возбраняется, а оппозиции (которая в своем законопроекте на это, между прочим, и не покушалась) контролировать власть – ни-ни!

Вообще, законопроект единороссов поражает обилием простого переписывания уже имеющихся законодательных норм. Не случайно Черкесов назвал его «пустышкой». Причем эти нормы, к тому же, в основном не имеют никакого отношения собственно к парламентскому контролю.

Например, участие депутатов в работе правительственных комиссий по расследованию чрезвычайных ситуаций. Разве этого не было и прежде? Было! И какой толк был от этого? Что дало участие некоторых депутатов, например, в расследовании аварии на Саяно-Шушенской ГЭС? Вопросы риторические…

Еще одна замечательная «новация» правительственного законопроекта: «рассмотрение Государственной думой вопросов, связанных с доверием правительству Российской Федерации».
Дума и сейчас рассматривает эти вопросы. И что толку?

А чего стоят такие положения, как проведение правительственных часов и парламентских слушаний, которые и раньше благополучно проводились Госдумой, что никогда не делало ее полноценным субъектом власти, а лишь добавляло ей некоторые общественные функции?

А приглашение министров и представителей Счетной палаты на обсуждения в комитеты Думы, о чем с пафосом говорила на комитете его глава Ирина Яровая? Геннадий Гудков заметил ей на это, что «министры и так приходят на комитеты, а аудиторы Счетной палаты ходят сюда как на работу». Расследования по их отчетам можно проводить и сейчас, сказал он. Другое дело, кто даст разрешение на такое расследование и к чему оно обяжет власть?

Понятно же, что ни к чему…

Подытоживая довольно бурное обсуждение, Гудков сказал, что «зависимый парламент в очередной раз отказывается от полномочий, которые ему совершенно необходимы для выполнения функций высшего законодательного и представительного органа власти. Конституция 1993 года привела к тому, что у нас не осталось никаких сдержек и противовесов всевластной, бесконтрольной и из-за этого коррумпированной исполнительной власти».

К этому можно добавить, что история знает немало примеров того, как власть, тормозившая умеренные реформы, по прошествии определенного срока, оказывалась в положении, когда обществу эти реформы уже были не нужны и не интересны.

Жизнь к этому времени ставила уже совсем другие задачи - полного изменения системы.

Александр Желенин