Posted 12 мая 2014,, 12:08

Published 12 мая 2014,, 12:08

Modified 30 января, 21:58

Updated 30 января, 21:58

Периметр национальной идеи

12 мая 2014, 12:08
Поиски властями русской идеи после многолетних неудач ознаменовались успехом. Воодушевляющая сила лозунга «собирания земель» оказалась огромной. Но недостаточной, чтобы заменить собой логику реальной политики.

Поиски властями русской идеи после многолетних неудач ознаменовались успехом. Воодушевляющая сила лозунга «собирания земель» оказалась огромной. Но недостаточной, чтобы заменить собой логику реальной политики. Вместо того, чтобы слиться, они конфликтуют.

О необходимости сплотить народ, придумав для него национальную идею, в Кремле мечтали еще с 1990-х годов, со времен Ельцина. Но все попытки сочинить что-нибудь заманчивое проваливались, едва начавшись. Новый раунд изыскания этой идеи начался три года назад, с возвращения Владимира Путина на президентский пост. Решено было расширить диапазон творческих поисков, выйдя за рамки политкорректности, гражданских свобод, «общечеловеческих ценностей» и прочих опостылевших западных затей.

Надо сказать, что первые пробы на новом поприще тоже оказались малоудачными. Гонения на геев и иностранных агентов, преследования за безнравственность и оскорбление чувств народ, конечно, не осудил, однако особым энтузиазмом не исполнился - объединить нацию в едином порыве не удалось.

И только теперь на волю выпустили идею, которая действительно овладела массами. Называть ли ее «собиранием земель», «объединением русского мира» или как-то иначе – смысл понятен. А первый практический шаг – присоединение Крыма – горячо одобрен населением. Но особенность таких идей – в том, что они плохо поддаются торможению и централизованному управлению. Раз начав, очень трудно остановиться. Нужны все новые и новые шаги. А то ведь народ сменит энтузиазм на гнев. К тому же по периметру державы нет недостатка в прилегающих к России территориях, населенных русскими и русскоговорящими. Казалось бы, вот и фронт работ. Бери и присоединяй одну за другой.

Однако пройдем по этому периметру.

В восточных, граничащих с Россией районах Эстонии и Латвии имеется русское большинство общей численностью полмиллиона или больше. Но балтийские государства – члены НАТО, и в случае изъятия у них каких-либо земель устав этой организации обязывает прочих ее членов во главе с США выступить на их защиту с оружием в руках. Так ли они поступят на самом деле, между прочим, неизвестно. Никто не проверял. Но, кажется, Кремль еще не готов к таким радикальным экспериментам. Тем более, что мысль навсегда покинуть Евросоюз непопулярна и среди самих прибалтийских русских, включая даже тех, кто не доволен внутренней политикой стран проживания.

Следующей идет десятимиллионная Белоруссия. Страна, которая еще в 1990-е годы выбрала в президенты советского патриота, официально вернулась к советской атрибутике и проголосовала на референдуме за русский в качестве государственного языка. Казалось бы, слияние должно происходить почти в автоматическом режиме.

Но жизнь не сводится к формальным приметам. Случилось то, что двадцать лет назад никому и в голову не приходило. Сегодня ясно, что никто не сделал так много для строительства белорусского национального государства, как Александр Лукашенко. Его режим вполне прочен и, при огромной материальной зависимости от Москвы, на удивление независим от нее политически. За каждый шаг в сторону хозяйственной интеграции (которая никоим образом не затрагивает сферу внутренней безопасности, да и военной независимости тоже) Минск берет с Кремля огромную плату. В обмен на несколько пророссийских фраз, смягчающих впечатление от недавних своих угроз дать отпор любому агрессору, правитель Белоруссии только что выбил двухмиллиардный долларовый кредит. А чтобы подчеркнуть идеологическую дистанцию, Лукашенко, который и раньше настороженно относился к георгиевским лентам, на этот раз фактически исключил их из официальной атрибутики празднования Девятого мая в Белоруссии. Заглядывать вперед всегда рискованно, но сегодняшняя Белоруссия – очень сомнительный участник «собирания земель», в разительном контрасте с Белоруссией двадцатилетней давности.

А теперь нарушим порядок обхода российских границ и перейдем к Казахстану, в котором все еще живут больше 4 миллионов русскоговорящих, половина из которых обитает в прилегающих к России областях. На заре своей независимости Казахстан, как и Белоруссия, выглядел случайным и непрочным образованием. Но сейчас о нем уже так не скажешь.

Ту этнократическую национальную идею, к которой долгим и извилистым путем пришел сегодня Кремль, правитель Казахстана внедрял с давних пор – с поправкой, конечно, на местную специфику. Этническая селекция охранительных структур и госаппарата, перенос столицы поближе к российской границе и сопутствующие этому массовые переселения привели к тому, что даже в соседствующих с Россией областях численный перевес русскоговорящих уже не так велик, как прежде, а возникновение какой-нибудь «Северо-Казахстанской республики» весьма проблематично по многим причинам, и в первую очередь – по «силовым», назовем их так. Конечно, вообразить можно что угодно, в том числе и расчленение Казахстана. Но, помимо прочего, никакие изменения границ в Центральной Азии сегодня уже невозможны без согласия Китая. А он или не согласится, или затребует от России взамен такие обязательства, которые на спокойную голову лучше бы на себя не брать.

Иначе говоря, хотя в вышеперечисленных странах на граничащих с Россией землях живут около 15 миллионов русскоговорящих, но кампания по «собиранию земель» к ним не относится. Realpolitik на всех этих участках оказалась посильнее новообретенной национальной идеи.

Остаются Приднестровье (0,5 миллиона жителей) и земли, которые, вспомнив XVIII век, стали вдруг называть Новороссией (8 юго-восточных областей Украины с 19 миллионами жителей). Приднестровье как раз вполне готово стать частью России. Но этому препятствуют, с одной стороны, все та же realpolitik, а с другой - изолированность этого эксклава. Между ним и Россией лежит та самая Новороссия, соблазн оприходовать которую сейчас столь велик в том числе и по этой причине. Вопрос только, являются ли эти 8 областей тем спелым яблочком, которое вот-вот отпадет от Украины?

Но в том-то и дело, что так называемая Новороссия - это миф. Ее нет. Есть 8 областей (больше 40% населения нынешней Украины), в которых русский язык является преобладающим, хотя больше двух третей их жителей самоопределяются как украинцы. Русскоговорящие области налицо, а вот единого целого, называй его Новороссией или как-то иначе, они не образуют. Уже несколько лет назад проницательной частью экспертов было замечено, что в случае большого политического кризиса Украина расколется вовсе не на Запад и Восток, как принято было считать. Расколется сам украинский Восток. Что сейчас и случилось.

Знаменитый опрос, проведенный в первой половине апреля Киевским международным институтом социологии, бесконечно часто цитируемый выборочно и по частям, в зависимости от политических симпатий, стал пророческим, если посмотреть на него целиком.

Пять областей русскоговорящей Украины (Днепропетровская, Одесская, Николаевская, Херсонская, Запорожская, в общей сложности с почти 10 миллионами жителей) оказались по своим предпочтениям ближе к «украинской» Украине, чем к Донецкой и Луганской областям с их 6,5 миллионов жителей. А Харьковская область (почти 3 миллиона жителей) – где-то посередине между теми и другими.

Дончане и луганчане абсолютно на все вопросы отвечали не так, как остальные. Они не считали легитимными ни нынешнего и.о. президента Украины, ни главу временного правительства. Уверенным большинством они не одобряли события на киевском Майдане (их мнимые собратья по «Новороссии» таким же большинством эти события одобряли). Дончане и луганчане совершенно не хотели в Европу, предпочитая Таможенный союз Европейскому в соотношении 70% к 10% (в то время, как в Днепропетровске «проевропейцев» было 38%, а «протаможенников» - только 29%).

И, самое главное, в отличие от остальных русскоговорящих регионов, в Донецкой и Луганской областях обнаружилось много (около 40%) уверенных или хотя бы колеблющихся сторонников присоединения к России, а также и тех, кто терпимо относился к начавшимся как раз тогда захватам административных зданий (если не с одобрением, то с пониманием эти захваты воспринимала там половина опрошенных, в резком контрасте с остальными русскоговорящими областями Украины). И не случайно только в Донбассе с оттенком сочувствия восприняли крымскую операцию, предпочитая, в отличие от прочих русскоговорящих украинцев, называть ее не «аннексией», а «результатом волеизъявления жителей Крыма».

Последующие события полностью подтвердили как отсутствие придуманной «Новороссии», так и особость пути Донбасса и Луганска. Хотя даже и в двух бунтарских областях взрывного потенциала все равно не хватает, чтобы самостоятельно отделиться от Украины. Продолжить «собирание земель» по крымскому «вежливому» сценарию даже на этом участке уже явно невозможно.

Таковы промежуточные итоги весеннего поворота к политике национал-утопизма.

Во-первых, запас территорий, подходящих для «собирания», меньше, чем видится массам. Во-вторых, новая национальная идея исчерпала свой первоначальный запас осмотрительности и становится все более «невежливой» и радикальной. В-третьих, неотменяемые потребности реальной политики все жестче с этой идеей конфликтуют. И в-четвертых, со стремлением к собиранию этнических русских земель в явном конфликте другой государственный проект – собирания обломков СССР, когда в новообразуемый Евразийский экономический союз тянут, невзирая на затраты, и Киргизию, и Армению, и Таджикистан. Узел уже достаточно запутан, чтобы события в любой момент просто вышли из-под контроля.

Впрочем, большинство знатоков полагает, что первый этап новой политики организованно заканчивается. Что она уже выходит на границы возможного, обживается в своем новообретенном периметре и даже готовится перейти в какую-то, условно говоря, спокойную фазу. Не исключено, что так. Но с той оговоркой, что это гипотезы тех же самых экспертов, которые три месяца назад даже и не подозревали, что будет происходить сегодня.

Сергей Шелин