«Коррупция сегодня устраивает всех»

По словам Дмитрия Медведева, все новые законы по борьбе с коррупцией должны быть приняты до конца 2008 года. «Тогда мы могли бы войти в следующий год с качественными законами по противодействию коррупции», - отметил на днях глава государства. Однако, по мнению председателя московской коллегии адвокатов «Бинецкий и партнеры», координатора движения «Общественная антикоррупционная инициатива» Алексея Бинецкого, одними законами коррупцию в России не победить.

- Дмитрий Медведев объявил, что одним из главных направлений его деятельности на посту президента станет борьба с коррупцией. Как вы думаете, коррупция действительно является такой серьезной угрозой для России?

- Коррупция - системное социальное явление. Она была всегда – и при советской власти, и при Ельцине, и при Путине. И все это время власть в разной степени декларировала борьбу с этим явлением. В 2005 году Путин в своем послании Федеральному собранию назвал борьбу с коррупцией одним из приоритетных направлений деятельности администрации президента и правоохранительного блока.

Сегодня то, о чем говорит Дмитрий Медведев, - это уже системный подход к борьбе с коррупцией во всех сферах. Как дальше будут развиваться события, покажет время. С тем, что коррупция в России заложена в менталитет нации, я не согласен. Просто в России сверху до низу существует правовой нигилизм. Коррупция - это определенный механизм, позволяющий людям продвигать свои идеи вперед. Если грубо поделить коррупционные явления на хорошие и плохие, то порой коррупционными методами могут достигаться вполне хорошие, социально значимые цели.

- Интересно, какие?

- Например, есть плохие строители, а есть хорошие. Правила для всех одинаковые. Чтобы получить госзаказ на строительство моста, надо сделать «откат». Предположим, у хороших строителей оказалось больше административного и денежного ресурса, и они выиграли этот конкурс. В результате мост получится качественным.

Я ни в коем случае не оправдываю такое решение этого вопроса, но это нынешняя реальность. И в мире подобные явления так же представлены, как и в России. Просто они должны иметь систему противовесов.

- Какие противовесы коррупции, по-вашему, мог бы использовать Дмитрий Медведев?

- В Китае, например, таким противовесом служит неотвратимость наказания. Там, если произойдет катастрофа в построенном здании, все люди, принимавшие участие в проектировании и строительстве, будут наказаны.

Другим сдерживающим началом является финансовый фактор. Если доказано, что деньги были украдены чиновником, они должны быть возвращены государству. В России в 99,9 % случаев не исследуется даже, куда ушли похищенные деньги.

Возьмите историю со средствами Минобороны, другими случаями крупных хищений. Это огромные суммы. В Китае и Белоруссии есть законодательно закрепленная норма, по которой если человек признал свою вину и вернул максимальное количество похищенных денег, его наказание может быть сильно смягчено.

В России же человек, укравший 100 млн долларов, получает срок, но остается с деньгами. Понятно, что ему создадут комфортные условия в местах лишения свободы. Он отсидит свои шесть-восемь лет, а может - и меньше, и выйдет на свободу к своим миллионам.

- А не возникнет тогда у чиновников чувство вседозволенности? Они начнут мыслить так: «Ну, украл я 100 млн долларов, если поймают, то верну их, и мне ничего не будет»

- Нет. Берут-то чужие деньги на время, а отдают свои и навсегда. Денежная норма наказания проверена на законодательном уровне и показала себя как эффективная.

- Какие еще меры могут быть приняты Дмитрием Медведевым для сдерживания коррупции?

- В силах президента сделать то, что позволяет закон. Главное для Медведева - не отступать от норм законодательства. Он обладает законодательной инициативой и вместе со своей командой может менять некоторые законы.

Надо научить чиновников говорить «нет», причем на законодательном уровне. У чиновников не должно быть возможности оперировать терминами: «а также в иных случаях», « в случаях, предусмотренных действующим законодательством». Все должно быть четко прописано, не должно быть никаких законодательных лазеек для коррупции.

Следует усилить защищенность работников правоохранительной сферы. У судьи, например, обязан быть социальный пакет, их не должны назначать и контролировать. Нужно создать нормальное сообщество судей. Например, в США существует сообщество, в которое входят адвокаты, судьи, прокуроры. Это профессиональное сообщество юристов высочайшего класса, которое практически определяет судебную систему страны. Если бы в России была такая же организация, то ее профессиональная мощь была бы очень велика. Те или иные нарушения в отношении представителей этих профессий или совершенные ими сами тут же становились бы достоянием гласности.

- Вы сказали о необходимости усиления защищенности работников правоохранительных органов и судей. Но как быть с практикой телефонного права, когда звонят из различных ведомств и «просят» судей вынести нужное решение? А то, что такие случаи бывают, показал недавний суд по иску сотрудника администрации президента Боева к журналисту Соловьеву. Представители судейского корпуса, выступавшие на процессе, прямо заявили о том, что Боев пытался давать им указания, какой вердикт выносить. Бывший начальник ГСУ СКП РФ Дмитрий Довгий в своем интервью «МК» прямо сказал, что ему порой приходилось заниматься возбуждением дел без каких-либо оснований по указанию его руководителя Александра Бастрыкина…

- Представитель Арбитражного суда Подмосковья рассказала обо всех этих фактах только на слушаниях по иску Боева к Соловьеву. А знали о нарушениях они и раньше, тем ни менее, молчали. Это свидетельствует о том, что судейское сообщество не в состоянии защитить судей, которые пытаются высказать свою точку зрения, связанную с нарушением закона о статусе судей.

Это болезненная ситуация. В законе четко прописано, как Довгий должен был действовать, получая указания, которые, по его мнению, являются преступными. Он должен был написать соответствующий рапорт, но не сделал этого. Почему это происходит? Да потому, что люди боятся увольнения с работы и не верят в справедливость. В силу своей профессии они знают, как работает телефонное право, сами его используют.

И только когда ситуация в отношении них самих грозит лишением должностного положения, они вытаскивают на поверхность все подобные факты. Я считаю, что это неправильно.

- В любом случае на все упомянутые заявления должна была последовать реакция власти. А ее нет.

- Может ли больной, находящийся в лепрозории, сам себя излечить от проказы? Не может. Должны быть специальные люди, которые будут заниматься изучением таких фактов. Следует изменить правоохранительную и судебную системы. Тогда и будет реакция на подобные вещи.

Посмотрите, что сейчас происходит в правоохранительных органах. Например, милицейский аппарат раздут до неприличия. Увеличивается количество прокуроров на две тысячи. С какой целью это делается?

- Не хватает прокуроров для поддержки обвинения в суде…

- У нас чрезмерное количество дел, так как в суды направляются «заказные» дела. Они громоздкие по объему и коммерческие по содержанию. В судах рассматривается огромное количество мелких дел - кражи, грабежи. Это дела, которые суды могут рассматривать в упрощенном порядке.

Причем в законе многие такие положения прописаны. Но органы прокуратуры и адвокаты не научились взаимодействовать в интересах государства. А принцип неотвратимости наказания понимается так: если человека взяли, его непременно надо посадить.

Отсюда мощная критика судов присяжных, которые часто выносят оправдательные приговоры. А ведь ничего страшного в таких приговорах нет. Вы в любом случае засветили человека, которого подозреваете в преступлении. Он уже известен людям, правоохранительным органам. В этот раз его виновность доказать не удалось. Но он уже оказался под колпаком.

- В последнее время активно обсуждается идея создания в России единого следственного органа – Федеральной службы расследований. Может, именно этот орган и сможет стать ключевым в борьбе с коррупцией?

- Идея создания ФСР - давняя. Процесс ее формирования будет непростым. Но у нас есть американский пример. В США Генпрокуратура и Минюст объединены, в каждом штате есть свой прокурор и окружной суд. А есть ФБР, которое занимается, в том числе, и коррумпированными судьями, прокурорами, полицейскими. Хорошо организованная ФСР могла бы дать эффект при условии, что она будет руководиться людьми с патриотическим и профессиональным настроем.

- А кто будет надзирать за ФСР?

- А почему за ней обязательно нужно надзирать? Почему мы не верим друг другу? Мы живем в стране с огромным потенциалом по отстаиванию своих прав. Если создать условия для человека и защитить его, то зачем ему нужно нарушать закон? Если же он его преступит, то сразу будет на виду, станет изгоем в своей профессиональной среде. Сейчас все перевернуто с ног на голову. Депутаты, не будучи судимыми людьми, порой используют в своем лексиконе слова из жаргона уголовников. В то время как я, адвокат, сталкивался со многими «ворами в законе», которые не используют даже матерных слов.

- Как вы думаете, в обозримом будущем реально решить проблему коррупции в России?

- В данном вопросе не должно быть пессимизма или оптимизма. Коррупция – это реальность. Если государству и бизнесу выгодна существующая на сегодняшний день ситуация, то они способны создавать видимость борьбы с коррупцией и сдерживать негативное отношение к этому явлению в обществе.

Если коррупция будет невыгодна, то тогда и начнутся поиски выхода из сложившейся ситуации. А сегодня она устраивает всех. Она не нравится, но устраивает. Положение дел в этой области изменится только тогда, когда коррупция станет мешать комфортному пребыванию чиновников в своих креслах, будет препятствовать получению зарплаты населением, влиять на качество жизни, грозить социальным взрывом. Сегодня таких угроз я не вижу.

Беседовал Александр Шварев