Второе пришествие Попова

На фоне грандиозных политических событий последних дней собственно городские новости выглядят несколько мелкими. Столь же скромной выглядит весть о назначении первого мэра Москвы Гавриила Попова советником мэра действующего.

Каких-то ощутимых политических последствий это, очевидно, иметь не будет: в конце концов, у Гавриила Харитоновича 75-летие близится, а в этом возрасте революций не начинают (хотя исключения были). Наиболее политизированная часть публики, вероятно, станет гадать, о каких веяниях в мэрии это назначение может свидетельствовать. Вполне возможно, что никаких «веяний» за ним нет. Назначение кого-либо советником мало к чему обязывает назначающего, и не всегда к чему-либо - назначаемого.

Скорее уж, новое появление Попова на Тверской, 13, вызывает воспоминания о событиях двадцатилетней и четвертьвековой давности. Когда было бедно, революционно, почти голодно и нередко свежо.

Гавриил Харитонович Попов приобрел известность как прогрессивный публицист горбачевской перестройки, один из идеологов «рыночного социализма с человеческим лицом». Как университетский профессор, был весьма популярен у студенчества. А когда закипели политические бури, и интеллигенция массово ринулась во власть, был избран народным депутатом, также депутатом Моссовета и, в апреле 1990 года - его председателем. И, наконец, в июне 1991 года – первым столичным мэром. До этого советские градоначальники назывались иначе, и городская власть не была так «персонифицирована».

Короткий срок его градоначальства пришелся на революционный перелом. В первый год – оскудение всего потребительского, пустота магазинов, где в какой-то момент мужские носки стали продавать за табачные талоны, - и некурящие почувствовали себя в реальном выигрыше. Тем более, что за этим последовал просто жесткий дефицит табака, и знаменитые «атаки курильщиков на киоски».

Одной из попыток как-то смягчить вселенский дефицит было учреждение универсальной карточки покупателя для москвичей – без ее предъявления в магазинах полагалось продавать только совсем уже куцый набор товаров вроде уксуса. Карточку, естественно, окрестили «поповкой». Тогда же Александр Солженицын, еще из Америки, с горечью написал, что «победительный критик системы» - разумеется, речь шла о Попове – став революционным градоначальником, тут же применил излюбленный инструмент советской бюрократии – распределение товаров по прописке, чем в очередной раз обидел голодную русскую провинцию. Но на тот момент в Москве уже раскупать было особенно нечего.

«Поповки», вместе с другими недоделанными рычагами «рыночного социализма», смыла роковая зима 1991-92 годов. Настало время игр посерьезней. Вскоре группа либеральных экономистов (самой известной из них была Лариса Пияшева) обвинила мэра Попова в том, что он «замочил приватизацию по-московски» и занялся приватизацией номенклатурной. Впрочем, и это продолжалось недолго: летом 1992-го Гавриил Попов уступил мэрию своему первому заму Юрию Лужкову.

Не было никаких знаков того, что пост мэра был у Попова отнят силой – напротив, большинство эту передачу власти восприняло вполне естественно. Лужков к тому моменту уже вполне показал себя на публике «крепким хозяйственником», и все согласились, что Попову пора вернуться в академическую среду. Что он и сделал.

«Я так понимаю, что Гавриил Харитонович по-хорошему отказался от роли мэра, когда он что-то увидел в руках у Юрия Михайловича, - заметил корреспонденту «Росбалта» независимый политолог Дмитрий Орешкин. - Но при этом они сохранили нормальные отношения. Сначала они вдвоем «съели» Сергея Станкевича под предлогом чудовищных обвинений в неправильной покупке двухкомнатной квартиры. И после этого организовали новую, праведную московскую власть, которая внезапно обнаружила безумные бизнес-таланты у одной молодой бизнесвумен по имени Елена Батурина. А Попов Лужкову обеспечивал демократическую идейную поддержку, потому что патриотическую поддержку ему обеспечивал Константин Затулин со своим институтом стран СНГ и т.д».

Действительно, был ведь у Попова в Моссовете молодой первый зам Сергей Станкевич. И было еще курьезное совпадение: Тверская при советской власти называлась улицей Горького, а Вознесенский переулок, примыкающий к Тверской и огибающий здание Моссовета, будущей мэрии, назывался улицей Станкевича. А поскольку про революционного демократа XIX века Николая Станкевича уже и тогда никто не помнил, зато имя Станкевича Сергея было так же популярно, как и имя Гавриила Попова, иные простаки, впервые забредшие в центр Москвы, увидя табличку, прямо-таки ахали: во дают революционеры, во переименовывают-то!

В настоящее время Попов возглавляет вуз под названием «Международный университет в Москве». Он написал немало книг, в том числе, о сталинщине, о хрущевщине и брежневщине, которые, для читателя с академическим складом ума, могут быть интересны, хотя рецептов на будущее не содержат.

На смерть Егора Гайдара Попов и Лужков откликнулись статьей в «Московском комсомольце», которая вышла под их двумя именами – но текст-то явно писал Попов. Статья была ругательная, и хотя она, безусловно, понравилась очень многим, у прогрессивной интеллигенции оставила какой-то, не самый приятный осадок.

Что теперь? Несколько экспертов высказали корреспонденту «Росбалта» достаточно разные мнения по этому вопросу. «По-видимому, Гавриил Харитонович решил пристроить свои пенсионные года в хорошем месте, - предположил Дмитрий Орешкин. - Ресурсов у него реальных никаких нет. Может быть, он интересен, как человек, который что-то знает про эпоху Лужкова и что-то расскажет».

Кстати! Не исключено, что мэру Собянину, прибывшему в Москву из далекой Сибири, коренной москвич Попов действительно может поведать много интересного из недавней столичной истории.

По мнению известного социолога Ольги Крыштановской, много лет изучающей отечественную элиту, мэр действительно «хочет консультироваться с опытными людьми, которых он уважает». «Это типично для руководителя - иметь знающих советников, - считает Крыштановская. - Все-таки, Попов возглавлял когда-то Москву. Не удержался – время тогда было такое бурное: тогда головы летели. Он, конечно, недолго был на своем посту, и был последовательным демократом. Позиции его отражены во многих-многих книгах, - он с тех пор, как покинул пост мэра, очень активную деятельность вел. Видимо, Сергей Семенович Собянин знает какие-то его идеи, которые кажутся ему интересными».

Все же большинство экспертов воспринимают Попова более критично. По оценке директора Института продвижения инноваций Общественной палаты РФ Вячеслава Глазычева, Гавриил Попов - «очень умный собеседник на любую другую тему, но в жизни города он никогда ничего не понимал, не понимает и не поймет». «Это же была волна совершенно специфическая: тогда мэрами много кто становился, - напомнил Глазычев. - Но он так же радостно с этого места и удалился при первой возможности».

С интересом вспоминает события тех лет лидер движения «За права человека» Лев Пономарев. «Были ли поповские времена лучше? Смотря, с какой стороны. Если иметь в виду финансовое обеспечение, показатели экономики города, то они, конечно, были для москвичей несравненно хуже, чем то, что сейчас происходит. Но это от Попова никак не зависело: Москва была в таком же экономическом кризисе, как и вся страна», - напомнил правозащитник.

«С точки зрения управления, влияния общества на принятие решений, то при Попове было лучше. Попов действительно был открыт для контактов с гражданами, поэтому это было намного лучше, - считает Пономарев. - По крайней мере, Попова сейчас можно рассматривать самого как представителя гражданского общества, как человека, имеющего свою точку зрения на многие вещи, грамотного экономиста, и я уверен, что это будет полезно».

Но то, что Попов отдал пост мэра Лужкову, «человеку абсолютно чужому для демократического сообщества», Лев Пономарев не считает правильным. «Может быть, это была обида на президента Ельцина, – предполагает он. - Я ответственно слышал, что Попов вообще претендовал на пост премьера. Он в Кремле хотел быть, не просто мэром».

Весьма жестко высказался по данному вопросу бывший депутат Моссовета, а ныне директор Института глобализации и социальных движений (ИГСО) Борис Кагарлицкий. «Попов – это то, избавление от чего сделало Лужкова популярным, - заметил он. - Могу вам сказать, это было тогда очень важным событием. Потому что с Поповым связан развал города, а с Лужковым связаны некоторые все-таки шаги к нормализации жизни. Другой вопрос, насколько развал был исключительной заслугой Гавриила Харитоновича, а восстановление – заслугой Юрия Михайловича. Это, конечно, не так просто. Но, тем не менее, в сознании москвичей, это очень четко было тогда связано. Уход Попова означал надежду, что придет мэр, который не будет все ломать и разрушать, а что-то наконец построит».

«Попов - большой мастер, во-первых, интриги. Во-вторых, он был большой специалист по разного рода приватизациям и разделам собственности, - рассказал Кагарлицкий. - Я помню, когда я был депутатом, мы с коллегой Владимиром Кондратовым на первых страницах одной из первых программ приватизации прочли, что один корпус гостиницы «Центральная» на Тверской будет приватизирован за $1 тыс. Мы пошли в эту гостиницу, обнаружили там – люстра роскошная XIX века висит в фойе. Спросили у антиквара, сколько стоит люстра. Он ответил: $1200. Мы прикинули, что можно проникнуть в гостиницу, снять люстру, донести ее до ближайшего антикварного магазина, продать и получить 20% прибыли и саму гостиницу в придачу. Это я изложил потом на заседании Моссовета. Гавриил Харитонович был очень мрачен. Пункт поставили на пересмотр, а меня больше никогда за время правления Попова никогда не пускали на московское телевидение».

Леонид Смирнов