Гуманизм поизносился?

В Россию вновь хлынули беженцы с Украины: люди спасаются от бомбежек и нечеловеческих гуманитарных условий, бегут от мобилизации. Что происходит с ними по эту сторону границы? Как мы переварили первую волну вынужденной миграции? Готовы ли к новой?

Беженцы есть — статусов нет

Эта семья приехала из Горловки только 23 января. Решение было принято одним днем. Жена лежала с ребенком в больнице: он под капельницей, а район бомбят. Муж в дороге. Перед ним взорвалась бомба, несколько человек погибло, ему оторвало палец. Собрали вещи и уехали. Бросили квартиру, хотя только что выплатили ипотеку, сделали ремонт. Таких семей в России много. У каждой своя история. Эту пересказала «Росбалту» членом Общественной палаты РФ Юлией Зимовой. Собирая гуманитарную помощь для беженцев, Зимова знает сотни таких историй.

«Пока помогаем только семьям с детьми. Таких в Москве и области — десятки. Кто-то вовремя успел получить статус беженца. Сейчас квот в столице нет, люди знают об этом. И все равно едут», - делится собеседница агентства. Едут по одной простой причине: с работой здесь попроще, чем в других регионах.

«Конечно, если женщина одна, а ребенок детсадовского возраста, оставаться в столице нет смысла. Нужно искать пристань там, где можно отдать малыша в детский сад и пойти на работу. А вот с устройством в школы проблем нет», - заметила член ОП.

Если одни едут «в неизвестность», другие — возвращаются на насиженные места. Пустить корни в столице все чаще решаются вчерашние гастарбайтеры, вывозя из горячих районов жен, детей, стариков.

В свое время муж Татьяны Лопатиной отправился в Первопрестольную на заработки. «Я приехала к нему в конце апреля - на недельку, и вот пошло-поехало. Война... Сейчас муж работает, я довольствуюсь неквалифицированными подработками (но я не сетую). Так и остались», - делится женщина.

В Донецке у Лопатиных осталась квартира, но о возвращении домой в семье уже не говорят. «Мы хотим остаться в России. Благо, дети успели выехать — сейчас в Краснодарском крае. А обратной дороги в Донецк нет», - решительно отвечает собеседница «Росбалта».

Да и жизнь уже, вроде, наладилась, только документы подводят: «продлили миграционку, сейчас нужна регистрация, но найти того, кто ее сделает, не можем даже за деньги».

Эта проблема не только Лопатиных — в группах помощи беженцам в соцсетях сообщения с просьбой «зарегистрировать» оставляют через одного. По популярности с ними сравниться только гуманитарка.

Волонтеры несколько подрастеряли энтузиазм

Но если с регистрацией россияне связываются весьма неохотно, то с вещевой, продуктовой помощью проблем нет. Хотя, волонтеры признаются — немного выдохлись.

«Помощь затратна и по времени, и по финансам. Сначала уходило до 5-10 тыс. рублей в месяц, но сейчас я немного притормозила — трачу 1-2 тысячи. Правда, если отправляю посылки, выходило больше — за счет пересылки», - делится Светлана Кострюкова, волонтер из Коломны.

Многие встают на ноги сразу же. «Работа, в основном, у частников или на дому: грузчики, ремонтники, швеи, парикмахеры. Многие зарабатывают маникюром, педикюром, выпечкой. Строителей много», - отмечает собеседница агентства.

Но есть и другие. «Мне продолжают звонить, просят помочь с документами — сами ничего делать не хотят. Только и слышишь: «отведите», «приведите», «помогите». У меня практически безграничное терпение, но я могу сказать: мы сами их избаловали. Нужно было, поддержав на первых порах, отпускать в свободное плавание, а мы продолжали их кормить», - вздыхает Арина, доброволец из Воскресенска.

Арина «в деле» с тех пор, как в июне прошлого года в лагерь «Березовка» привезли первую сотню уставших напуганных людей из охваченных боевыми действиями Славянска, Краматорска, Донецка, Луганска. Тогда, пропитанные гуманизмом и любовью к ближнему, люди последние рубахи с себя снимали, последнюю сотню доставали из кошелька. И круглосуточно принимали мешки с гуманитаркой, готовили, убирали — практически без устали. Правда, сейчас первоначальный запал иссяк, и, похоже, не без причины.

«Многие не хотят работать — это правда. Я вам больше скажу: не раз становилась свидетелем ситуации, когда людям предлагали работу с проживанием, питанием, зарплатой в 20-25 тыс. рублей. И, знаете, рекрутеры так и уходили ни с чем. «Нам нужно жить в центре, и вообще, мы знаем ваши московские зарплаты, а вы нам предлагаете батрачить задарма». У меня у самой зарплата 40 тыс. рублей — для Воскресенска это шикарные деньги, а они от таких предложений нос воротят!» - негодовала собеседница.

Социальное иждивенчество среди беженцев отмечают не только в Воскресенске.

«Наиболее ушлые пытались на нашей отзывчивости еще и заработать. Вот вам пример: выезжает семья из лагеря, случайно заглядываю в сумку, а там вещи с бирочками, новые, все разных размеров — это чтобы продать за воротами то, что для них люди покупали», - продолжала Арина.

«Мне продолжают звонить, но больше этим я не занимаюсь. Осталось шесть семей, которым я помогаю. Сейчас, например, компьютер ищу б/у — детишкам для учебы нужен», - отметила собеседница.

Многие из ее подопечных живут в совхозе — в Озерах. «Руководитель пообещал, что когда будет попроще, сделает всем документы. Женщина, которая помогает мне по хозяйству, подрабатывает еще в нескольких квартирах, дочь ее устроилась в ресторан официанткой. Двое работают на пилораме. В основном, это физический труд, но без дела никто не сидит», - уже успокаиваясь, говорит девушка.

«Вы меня, конечно, не слушайте. Я сейчас очень зла: мне пришлось восстанавливать съемную квартиру, которую обокрали беженцы. У меня там жили две семьи, квартиру я снимала для них за свои деньги. Оплатила на три месяца и сказала: вот вам срок — через три месяца все должны найти работу и выйти на самоокупаемость. Причем среди подопечных были и мужчины, которые вполне могли бы устроиться. Срок истек, и подопечные съехали, прихватив телевизор, кровати, столы, удалив меня изо всех сетей, сменив телефон», - поясняет волонтер причину негатива. Но «свои» семьи бросать не собирается — со всеми уже сроднилась, признается Арина.

Первая волна беженцев, хотя и весьма неоднородная, так или иначе влилась в привычное течение жизни российских регионов. По признанию экспертов, сейчас поток на границе вновь растет.

«Троянский конь» украинской мобилизации

По словам замглавы координационного штаба Общественной палаты РФ по помощи Украине Георгия Федорова, приезжающие разделились на две части. Первые — те, кто спасаются от вооруженного конфликта. Среди них немало людей, вернувшихся на родину после первого перемирия. Сегодня они вновь вынуждены оставлять свои дома. Вторые — так называемые мобилизанты. Таких прибывает примерно около 10 тыс. человек в неделю, заметил собеседник агентства.

«Из регионов, где ведутся обстрелы, многие давно выехали в Россию. Да и география не слишком широка: Донецк, Луганск. Мобилизанты же едут со всей Украины», - отметил эксперт.

С последними, по словам Федорова, нужно быть предельно внимательными. «Вместе с мобилизантами, которые едут с Западной Украины, могут проникнуть экстремисты и представители радикальных националистических организаций. Такие случаи были. Если человек бежит не из зоны вооруженного конфликта, нужно выяснить, кто он, с какой целью едет. Не единожды встречались «пиарщики», которые на родине вели активную антироссийскую пропаганду. Сейчас они в России, ищут работу. Были случаи проникновения на территорию нашей страны людей, имеющих боевой опыт, в том числе террористический. Нужно все проверять, чтобы не впустить к нам троянского коня», - предостерег собеседник «Росбалта».

Меняем гастарбайтеров на беженцев?

На сегодняшний день в России порядка 2,5 млн человек, по тем или иным причинам покинувшие Украину. «Есть люди, которые получили статус и могут называться беженцами по праву, со всеми вытекающими социальными благами. Все остальные — вынужденные переселенцы: не получили статус и не спешат это делать, мечтая вернуться домой. Для них государство сейчас продумывает что-то вроде увеличения временных рамок пребывания в РФ», - заметил Федоров.

Основная нагрузка приходится на приграничные районы: Воронежская, Белгородская, Ростовская, Курская, Брянская области. Одни рассчитывают обосноваться у родственников, иные не хотят уезжать далеко от дома в надежде, что скоро все образуется и можно будет вернуться. Москва и Санкт-Петербург официально закрыты для беженцев — квот на предоставление статусов нет. Не принимают их больше в Ростовской области, Чечне и в Крыму.

Меж тем, в иных регионах, например, в Приволжье, братьев с Украины встречают весьма хлебосольно: выделяют жилье, предлагают работу.

«Что до трудоустройства, в этой части наше государство явно недорабатывает. Вот пример: приезжает высококвалифицированный инженер из Донецка, а его разнорабочим на стройку. Правильно было бы централизованно собирать информацию по профессиям вновь прибывших, и дальше людей направлять в те регионы, где отмечается дефицит тех или иных специалистов», - считает Федоров.

Да и в московском регионе беженцы пришлись бы весьма кстати — рабочих рук здесь всегда не хватает, заметил собеседник «Росбалта».

«Конечно, многие мечтают вернуться на родину. Но есть и те, кто подаст на российское гражданство. Тем более, если ситуация на Украине будет ухудшаться.

Я считаю, что территории у нас большие, людей не хватает. Пусть лучше приезжают родственные нам по культуре, по вере и менталитету люди, вливаются в нашу промышленность, сельское хозяйство, чем среднеазиаты, которых здесь нередко держат за рабов. Нужно думать о том, чтобы выдавать гражданство в ускоренном режиме. Беженцы — наш потенциал для развития», - убежден эксперт.

Анна Семенец