Posted 11 июня 2018,, 08:00

Published 11 июня 2018,, 08:00

Modified 31 января, 19:49

Updated 31 января, 19:49

Аспирантам «удлинят поводок»

11 июня 2018, 08:00
Корректировка спорных положений закона об образовании, кажется, вот-вот доберется до третьей ступени высшей школы.

За крупными и грозными событиями политики и экономики, несколько в тени пребывает грядущая реформа российской аспирантуры. Не столь уж многих занимает эта, относительно небольшая часть образовательной сферы — да, может быть, не так уж сильно она и меняется. Но некоторые нюансы тут есть.

Аспирантура, вообще-то, всегда пребывала как бы «между образованием и наукой». Между ними, она и останется — вопрос лишь в том, «на какую ногу» упор будет сильнее. «Точкой отсчета» в данном случае станет последняя редакция федерального закона об образовании, вступившая в силу в 2013 году и назначившая аспирантуру третьим этапом высшего образования.

Это повлекло за собой ряд мер — прежде всего, по обеспечению надлежащего объема учебных часов и занятий. И, помнится, руководство многих научных институтов, где были аспиранты и где их рассматривали прежде всего как молодых ученых, оказалось и озадачено, и обеспокоено, как теперь быть.

И вот, похоже, предстоит «наклон в другую сторону» с переносом центра тяжести все-таки «на научную ногу». С таким заявлением выступил президент Российской академии наук Александр Сергеев. Заявление было очень кратким — зато президент РАН не просто «выдвинул инициативу», но обещал решение вопроса в ближайшее время, благо все уже согласовано с новым министром науки и высшего образования Михаилом Котюковым.

Изменений, собственно, четыре: во-первых, все аспиранты будут обязаны написать научную работу (с чем сейчас дело обстоит далеко не благополучно). Во-вторых, объем учебных часов для них будет сокращен — пока не сказано, насколько. «Уменьшить объем педагогики, не накручивать огромное количество часов лекций», — поставил задачу академик Сергеев.

В-третьих, срок аспирантуры может быть продлен до пяти-шести лет — не всем подряд, а тем, кому это реально нужно для завершения научной работы. И, наконец, в-четвертых, аспирантам, вроде как, помогут материально. Президент РАН сформулировал это так: «К примеру, можно будет давать аспирантов только туда, где руководители и институты докажут, что они смогут с самого начала обеспечить нормальную зарплату».

Последнее, возможно, вызвало оживление у образованной публики. За постсоветские годы россияне уже привыкли к тому, что не только аспирантская стипендия не может рассматриваться вообще как деньги, но и на зарплату научную жить нельзя. Сейчас это стало не совсем так — но, тоже, смотря где. История выживания ученых сложна и драматична.

В советские времена на аспирантскую стипендию (а она называлась именно стипендией), помнится, можно было прожить — одинокому целеустремленному молодому ученому, не претендовавшему ни на какие излишества. Иные из нас, выросшие в интеллигентских семьях, помнят назидательные родительские рассказы о том, как у них в НИИ был один аспирант — замечательный головастый парень из бедной семьи, из глубинки. И брюки-то у него были рваные — и, чтобы их не показывать лишний раз, он безвылазно сидел в лаборатории да в библиотеке — а в итоге так блестяще защитился, ему вместо кандидата сразу доктора присвоили.

Иногда случалось и так. Другое дело, что далеко не все аспиранты были столь фанатично преданы науке — возраст же аспирантский, «в самом соку», способствовал как раз ускоренному созданию семей, и те 70 брежневских рублей уже проблемы не решали. А после 1991 года всем этим назиданиям пришел конец — ни в каких, даже самых рваных брюках, молодому ученому стало не выжить.

Однако, если серьезно, можно было бы ожидать, что ректоры и вузовская профессура отнесутся к переменам в аспирантуре отрицательно или, как минимум, настороженно — все-таки, это означает как бы некоторое сокращение их «сферы влияния», выигрыш «конкурирующей организации». Пока вузовское сообщество не спешит высказываться, но некоторые голоса уже свидетельствуют, что ситуация сложнее.

В поддержку «научного сдвига аспирантуры» в беседе с корреспондентом «Росбалта» высказались профессор Высшей школы экономики, академик Российской академии образования Виктор Болотов, за чьими плечами работа заместителем министра образования РФ и руководителя Рособрнадзора, и проректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы Андрей Марголин.

«Когда принимался закон об образовании — когда, собственно, аспирантура и стала третьим уровнем — еще тогда было очень много споров. Зачем это делать? — рассказал Болотов. — В российской традиции уровень образования всегда дает право на некоторую профессиональную деятельность. Вопрос: на какую профессиональную деятельность дает право завершение аспирантуры?».

Сторонники последней версии закона пытались на это ответить: мол, дает оно право на преподавание в высшей школе. «А что, в высшей школе нельзя преподавать, не завершив аспирантуру? — спросил Виктор Болотов. — Половина нынешних преподавателей ее не завершала, и прекрасно преподает, особенно практики. Решение тогда приняли, а ответ на этот вопрос так и не был даден. Что дало аспирантам то, что аспирантуру превратили в третий уровень высшего образования, так до сих пор и непонятно».

Поэтому, как считает Болотов, «ничему не навредит отмена этого решения». «Правда, это надо делать через закон, — подчеркнул собеседник агентства. — Надо менять закон об образовании».

Виктор Болотов одобрил сокращение учебных занятий, «школярства» — «потому что в аспирантуре надо научную литературу читать, статьи писать, учиться исследовать». Дифференцировать сроки аспирантуры — тоже правильно, ибо, как напомнил опытный педагог, «в разных отраслях знаний требуется разное количество времени на написание завершенного научного текста и, даже если по статьям защищаться — на создание результата». Особенно в экспериментальных науках — физике, химии, где эксперименты длятся по нескольку лет, и надо их еще и оформить.

Идея, что не все институты могут получить право на аспирантуру, а только те, которые смогут доплачивать аспирантам — естественно, не просто так, а за то, что они участвуют в реализации проектов и преподавании дисциплин, связанных с их научной деятельностью, тоже представляется собеседнику правильным.

«Исследования ВШЭ показали, что больше половины аспирантов подрабатывают. Это было и в советское время. И если подработка не связана с их научной деятельностью, то это мешает научной работе, защите и т. д., — рассказал Виктор Болотов. — Когда прежний министр Дмитрий Ливанов был ректором МИСиС, он жестко поставил условие, что если профессор не может найти работу аспиранту, связанную с его деятельностью, и платить приличные для жизни деньги, то он такому профессору аспирантов не давал».

Проректор РАНХиГС Андрей Марголин также подчеркнул что «в эпицентре, конечно, должны быть научные исследования, а не сами эти учебные занятия в больших количествах».

«Я, честно говоря, поддерживаю эту точку зрения, потому что я не думаю, что аспирантура как третья форма высшего образования была правильным решением, — отметил Марголин. — Аспирантура — это про исследования, а не про учебный процесс. Поэтому все-таки гораздо лучше, чтобы аспиранты имели много времени для подготовки диссертации».

Из собственно-учебных занятий, по мнению проректора, аспирантам, скорее, нужны некоторые дополнительные курсы. «Например, по написанию статей в рейтинговых журналах — это особая технология, — отметил Андрей Марголин. — По работе с разнообразными базами данных. Может быть, по методологии научных исследований как таковых».

На естественный в таком случае вопрос — а зачем же тогда, не столь уж давно, принимали такую редакцию закона? — ответы прозвучали тоже для нашей страны естественные «Есть принцип неуправляемости прошлого, — заметил Марголин. — Значит, в момент корректировки закона так сложился консенсус — сторонники аспирантуры как третьего этапа высшего образования оказались в большинстве». Виктор Болотов в данной связи процитировал известную фразу депутата Госдумы Олега Смолина: «Большинство проголосовало, не приходя в сознание».

Леонид Смирнов