Он горел, как яркая звезда

Прощание с Орханом Джемалем во дворе Московской Соборной мечети у метро «Проспект мира» производило впечатление сильное. Множество собравшихся мужчин свидетельствовало, каким авторитетом пользовался один из немногих русскоязычных исламских журналистов.

Мужество и аскетизм — вот что поставили покойному в заслугу прежде всего. Об этом сказал, пожалуй, самый яркий из ораторов, журналист Рустам Курбанов (но согласны с этим были, пожалуй, все): «Дело в том, что в Орхане люди любили мужество и аскетизм, которые невозможно найти в современном мире. Эти два качества напоминали людям величайших героев мусульманской общины первых веков».

«В окружении огромного количества сытых мусульманских лидеров простой народ видел в Орхане бескорыстного мужественного бойца, отрекшегося от благ этого мира, — подчеркнул Курбанов — Да, его мужество было порой безрассудным, как во время этой поездки в Центральноафриканскую республику. Я был не согласен с этим выбором. Но наша вина в том, что рядом не оказалось более знающих и авторитетных людей, которые бы сказали: «Орхан, остановись! Ни Всевышнему, ни народу не нужны такие жертвы. Ты нужен нам живой».

Курбанов с сожалением напомнил, что уникальный журналист уже два года был без работы, и не нашлось тех, кто помог бы Орхану с заработком. «Мы все не оказались в этот момент рядом с Орханом, мы любили его на расстоянии», — заметил он.

Вел процедуру прощания Максим Шевченко, близкий друг покойного и тоже известный журналист, знаток исламской и вообще религиозной тематики. «Орхан был героическим человеком, — сказал Максим. — Вся его жизнь — это подвиг, борьба против несправедливости, угнетения, неправды. Он всегда приходил на помощь слабым, вставал на сторону тех, кому угрожала опасность, и кто подвергался давлению. Орхан прожил достойнейшую жизнь, бывал во многих горячих точках, свидетельствовал о зле и добре, о храбрости и трусости, написал несколько книг и массу статей».

«Если бы таких людей, как мой отец, было хотя бы чуть-чуть больше в мире, мир бы был намного лучше! — воскликнул 12-летний сын Орхана Джемаля, Мансур. — Я постараюсь стать таким же великим, как мой отец!»

В знак того, что Джемаль объединил людей разных национальностей и даже разных религий, Шевченко предоставил слово трем друзьям покойного, из Азербайджана, Армении и Казани.

«Если мне зададут вопрос, видел ли я среди людей истинного героя, Ахиллеса, я скажу: «Да!» — воскликнул гость из Баку. — Это был героический древнегреческий воин. И он прожил свою «Илиаду», свою Троянскую войну. Его родная земля Карабах скорбит. И мне очень приятно видеть среди тех, кто провожает его в последний путь, друзей из Армении. Он нас всех объединил».

«Орхан знал много, мы с ним разговаривали обо всем, — вспоминал посланец Армении. — Сколько вопросов у нас с ним осталось. Когда я на что-то смотрю, думаю: «Это надо с Орханом обсудить, это надо у него спросить». Он был настолько искренним, он загорался всем. Для меня это потеря невосполнимая. Никогда для нас не было преград — ни религиозных, ни национальных. Я очень желаю, чтобы между людьми были такие отношения, как между мной и Орханом».

Эмоциональней всех прозвучала речь муфтия Нафигуллы Аширова. «Наверное, каждый мусульманин здесь хотел бы умереть такой же смертью, — сказал духовный лидер. — Мы живем, «коптим» эту несчастную жизнь, которая длится 70-80 лет, и не думаем о том, что будет завтра. Орхан жил и горел, как яркая звезда, и осветил путь многим из нас. Эта несчастная жизнь сегодня захватила всех нас, и мы коптим, цепляясь за нее когтями и зубами. Но она, клянусь Аллахом, недостойна этого — она достойна таких людей, как Орхан! Он жив, вы просто этого не чувствуете».

«Где бы он ни был: в Афганистане, в Мьянме, в Оше во время погромов или в Узбекистане во время расстрелов, он всегда был с нами. Но всегда ли мы были с ним?» — спросил исламский общественный деятель Абдул-Вахед Ниязов. Он рассказал, что молитву о Джемале «читают на Аляске, люди из США, из большинства европейских стран звонят, спрашивают, привезли ли тело, когда джаназа».

Здесь возникло некоторое несогласие между выступавшими. Ниязов предположил, что Орхан «всегда был большим ребенком — и его бунтарство тоже в этом». «Он был романтиком и по своему менталитету остался где-то в 1970-80-х годах, — подчеркнул Ниязов. — То лучшее, что заложили в нем родители, осталось в нем. Романтика и вера в справедливость, дружбу и любовь».

«Прости, Вахед, но Орхан ребенком не был, — возразил Максим Шевченко. — Он был лев, настоящий лев. Он бросал в лицо угнетателям, палачам и насильникам правду, шел в тюрьмы и к тем, кто угнетал и расправлялся с людьми. Он был мужчиной до последней капли своей крови, которую он пролил на этой африканской земле. Мы провожаем воина, мужчину, поэта, журналиста, отца и героя».

Председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин напомнил собравшимся, что они пришли «вернуть своего брата туда, откуда он пришел», и что Аллах сказал: «Настанет день, когда вы встанете передо мной, чтобы держать ответ за то, что вы делали». Орхан выполнил волю Аллаха.

Затем мужчины зачитали погребальную молитву — джаназа намаз.

Орхан Джемаль был похоронен на мусульманском участке Хованского кладбища.

Будучи окружен прессой после молитвы, Абдул-Вахед Ниязов заметил: «Версия с «Вагнером» кажется мне притянутой за уши. Но ясно то, что это провокация, не случайное убийство и не убийство с целью ограбления — тогда бы, прежде всего, украли самого Орхана и его соратников. Это самый дорогой товар, белые люди».

«Журналистов всегда много погибало — продолжал Ниязов, отвечая на вопросы. — В последнее время вообще много людей погибает. Мир становится жестче, циничнее, региональные войны — кровопролитней. Изменилось отношение к жизни. Очень плохой признак, что-то подобное было перед Второй Мировой войной».

Леонид Смирнов