Posted 1 сентября 2018,, 09:11

Published 1 сентября 2018,, 09:11

Modified 31 января, 20:37

Updated 31 января, 20:37

Все не так: покушение на Ленина

1 сентября 2018, 09:11
Не следует превращать трагедию в исторический детектив, а также продолжать верить в старый миф о «юродивой» Фанни Каплан, считает историк Константин Морозов.

Сто лет исполняется 30 августа 2018 года покушению на В.И. Ленина. Давно перестал быть земным богом вождь и создатель СССР, а казненная террористка, пытавшаяся покарать его за измену революционным идеалам, так и осталась в истории «непрорисованным силуэтом».

Сегодняшнему читателю это событие интересно больше как своего рода исторический детектив, и на предмет того, «какие силы за этим стояли». Принято считать, что Фанни Каплан и стрелять-то не могла из-за очень плохого зрения — и что организовали покушение, скорее всего, большевики-приближенные, чтобы сесть на место Ленина. А кто-то считает, что он сам и инсценировал все страсти-мордасти, чтобы развязать красный террор.

Доктор исторических наук, руководитель программы «Социалисты и анархисты — участники сопротивления большевистскому режиму» и зампредседателя Cовета научно-информационного и просветительского центра «Мемориал» Константин Морозов, изучавший эту тему многие годы, считает, что не стоит превращать историческую трагедию в детектив, как не стоит и продолжать верить в старый миф о «юродивой» Фанни Каплан.

Константин Николаевич, правильно ли было бы понимать вашу точку зрения так: не стоит громоздить сложные версии, когда «сходится» простая — в Ленина стреляла именно Каплан, и действовала она в одиночку?

— Эта версия — не такая простая. На то, чтобы ее понять и связать все концы, у меня ушло порядка 20 лет работы, и прежде всего, с материалами судебного процесса эсеров 1922 года, чтения протоколов, поиска партийных материалов, свидетельств и т. д. Слишком много лжи и мифов было создано вокруг этой темы уже в 1918—1922 гг.

Официальная версия большевистских властей была сформулирована сразу же, в течение двух-трех дней после покушения. Обвинили партию эсеров — кстати, «правых эсеров» — это большевистский термин. Сама эта партия всегда именовала себя Партией социалистов-революционеров (ПСР), уже в 1917 году из нее выделилась Партия левых эсеров, находившаяся в союзе с большевиками до весны-лета 1918 года.

И в знаменитом обращении ВЦИК, подписанном Яковом Свердловым сразу после покушения, заявлялось: мол, мы не сомневаемся, что это рука правых эсеров, наймитов англичан и французов. Еще не проведено ни одного допроса!

Вообще, все это как-то странно выглядит. Воевали красные с белыми — а покушение на красного вождя устроили никакие не белые, а люди, которые называли себя социалистами-революционерами, и которые вскоре куда-то канули в Лету.

— В том-то и дело, что мы упрощенно и грубо понимаем историю. Конечно, эсеры и меньшевики — не часть Белого движения, а часть демократического антибольшевистского сопротивления. Но помимо красных и белых, в Гражданской войне участвовало еще много сил. И сами большевики первый период Гражданской войны называли «периодом демократической контрреволюции».

Наиболее-то активное сопротивление большевикам в первый год, начиная с октября 1917 года, оказали как раз демократические силы — партии, земства, кооперативы, профсоюзы… Шла борьба за восстановление разогнанного большевиками Учредительного собрания и создание единого антибольшевистского фронта. Что отчасти, и произошло в июне, когда возник Самарский Комуч.

А что тем временем происходило в Москве?

— Руководство партии эсеров было против того, чтобы убивать Ленина. Оно считало: покушения на большевистских лидеров приведут к тому, что вокруг большевиков будет создан ореол жертв, это будет воспринято, как нападение из-за угла, и приведет к консолидации большевистской власти и к новому витку государственного красного террора. Все это противники террора говорили его сторонникам еще в конце 1917-го — начале 1918 г.

Но надо понимать традиции русского революционного движения. Террористический акт мог быть совершен от имени партии — и это считалось «почетнее». Но если партия была против, то эсер, решивший совершить теракт, мог сначала из партии выйти и действовать на свой страх и риск.

— То есть Каплан оказалась в некотором роде самой жесткой? И пошла «дальше многих мужчин»?

— Понимаете, настоящих свидетельств о Фанни Каплан (или Ройд-Каплан, ее фамилия была двойная) крайне мало, ее облик мы представляем себе с большим трудом. Она была на каторге анархисткой, потом стала эсеркой.

Вот единственные слова Каплан, которые до нас дошли. Я нашел свидетельство бундовца и меньшевика Александра Иоффе, который был арестован в июле 1918 года по подозрению в причастности к Ярославскому восстанию и помещен вместе с рядом других заключенных в Московский Кремль.

В Кремле была тюрьма (современному человеку это дико), там сидело несколько десятков наиболее важных политзаключенных: лидер левых эсеров Мария Спиридонова, царские министры — Хвостов и другие, туда же привезли британского дипломата Брюса Локкарта, обвиненного в заговоре. Но режим тогда был очень мягкий, посетителей пускали свободно.

Иоффе вспоминал, что в конце августа он несколько раз видел Каплан, которая приходила в гости к Спиридоновой и спорила с ней о необходимости террора. И буквально 29 августа, за день до покушения, он гулял во дворе с двумя конвоирами, рядом с демонтируемым памятником Александру II. Мимо проходил Ленин, он присоединился к Иоффе, и они гуляли и дискутировали чуть ли не два часа. И попрощались за руку.

Звучит просто как фантастика какая-то!

— Для современного человека — разумеется. Так вот, подошла Каплан, встала в сторонке и очень внимательно следила за их беседой. «После ухода Ленина, — пишет Иоффе, — я на галерее встретился с Ройд-Каплан, которая с бешено горящими глазами стала выражать мне свое возмущение по поводу того, что я так «миролюбиво долго беседовал» с Лениным, «Вашим палачом», и принял его руку, «обагренную Вашей и моей кровью»… «У меня руки чесались тут же его застрелить, но я пожалела Вас и вот этих несчастных рабов», — говорила она, указывая на мирно любовавшихся видом на Москву-реку латышей-конвоиров.

Выразив еще раз свое недоумение по поводу того, что и правые с-р, и Спиридонова не одобряют теперь такого террора, Ройд-Каплан сказала: «Нет, Мария Александровна сама признается, что в дни ее июльского восстания убийство Ленина было бы целесообразным, а я нахожу, что лучше поздно, чем никогда… Увы, я теперь вне партии, как анархистов, так и с-р., но когда партия с-р не знала деления на правых и левых эсеров, а были только революционеры — они не задумывались снимать головы вот этим живым истуканам, — говорила она, ткнув ногой валявшуюся огромную бронзовую голову развинченной фигуры Александра II (памятник тогда снимался)… Они не задумывались убивать палачей, и за это им теперь ставят памятники — указала она на место постановки Каляеву. — А теперь палачи убьют и правых, и левых эсеров, а партии говорят: не сопротивляться злу насилием, и среди них не находится старых революционеров, которые тряхнули бы стариной…»

Отвечая на мои замечания, она говорила: «Я не Шарлотта Корде, но жить без действия надоело. Надо встряхнуть старых революционеров от спячки».

Свидетельство Иоффе ценно двумя вещами. Во-первых, до того в нашем распоряжении были только протоколы допросов (большую часть из которых Каплан не подписала, что заставляет задуматься о степени их достоверности), а сейчас мы получили из достоверного источника прямые слова Фанни Каплан, касающиеся ее настроений и мотивов покушения на Ленина.

Строго говоря, это вообще единственное свидетельство, которое передает прямую речь Каплан, рисует ее образ — и образ этот вовсе не «юродивой неудачницы», а вполне пассионарной революционерки. И во-вторых, оно свидетельствует о том, что Каплан в тот момент была вне партий и организаций анархистов и эсеров.

Иоффе убедительно констатировал: «При таких обстоятельствах, когда на наших, так сказать, глазах назревало единоличное решение Ройд-Каплан, на свой собственный риск, по своей личной инициативе, при заведомо для нее отрицательном отношении к этому со стороны правых эсеров и левых эсеров — для нас было полной неожиданностью прочитать через несколько дней, как в правительственном сообщении, так и в статьях «Известий» и «Правды», ссылки на партию правых с-р и на то, что стрелявшая — правая эсерка…»

Представляется, что Каплан все же претендовала на роль русской Шарлотты Корде. Есть свидетельства ряда авторитетных эсеров, что, приехав из Крыма весной 1918 года, она предлагала совершить покушение от имени партии. Но когда ей сказали, что большинство руководства партии против и есть запретительная резолюция Февральского пленума ЦК ПСР — она стала предлагать совершить покушение на свой страх и риск.

А партия была против?

— С этим тоже не так все просто. Большинство ЦК ПСР было против террора, что и было отражено в резолюции Февральского пленума, отдельные члены ЦК и активисты считали его необходимым, но были вынуждены считаться с мнением партийного большинства.

Надо сказать справедливости ради, что в том роковом августе с Каплан встретился член Московского бюро ЦК ПСР Дмитрий Донской.

Это настоящее имя?

— Да, Дмитрий Дмитриевич Донской, дворянин. Сейчас, по всем данным, которые есть, включая его показания на процессе эсеров, очевидно, что Каплан получила разрешение/незапрещение именно на индивидуальный акт от Донского при встрече в конце августа.

Самое интересное, что в этой ситуации формально ни Донской, ни Московское бюро ЦК никаких партийных решений вроде бы не нарушали и ничьего согласия испрашивать не были обязаны. Но только формально, и только с точки зрения сторонников террористической тактики. Узнай о санкции Московского бюро, о его (или лично Донского) разрешении даже на индивидуальный акт эсеры-противники террора, они подняли бы внутрипартийный скандал.

Кроме того, Донской — это не весь ЦК партии. Надо понимать, что в августе 1918 года ЦК ПСР-то не существовал уже. Петроградское бюро было ликвидировано 14 августа, все уехали на Восточный фронт и в Архангельск. А в Московском бюро ЦК оставалось два человека — Донской и Сергей Морозов. Телеграф не работал для частных лиц, почта тоже — не было элементарной связи. Общая архаизация жизни, очень серьезная.

Давайте поговорим о физическом недостатке Каплан. Все-таки, какое у нее зрение-то было — плохое или очень плохое?

— Я полагаю, что «очень плохое» зрение Каплан в 1918 году — это тоже миф. Известно, что Каплан ослепла на каторге — но диагноз ни тогда, ни позже поставлен не был. Она лечилась в 1917 году, и ей делали операцию в глазной клинике в Харькове.

Так вот, после этого — нет ни одного свидетельства, что она плохо видела. Она ходила без очков и без всякой палочки. И никто из тех, кто с ней встречался весной и летом 1918 года, не говорил, что она плохо видит. Иначе для видных эсеров весной-летом 1918 года, когда она изъявляла желание совершить покушение на Ленина, ее «полуслепота» послужила бы поводом для прекращения любых разговоров на эту тему: не надо людей того времени держать за полных идиотов.

Есть еще воспоминание одного нижегородского эсера — рабочего и боевика Соколова, который говорил, что когда Каплан изъявила желание стрелять в Ленина, ей устроили проверку, и из 15 пуль 14 попали в цель.

Так даже стрельбище было?

— Скорее всего, не стрельбище, а поляна в лесу, около станции Томилино по Казанской железной дороге, где жила боевая группа Семенова.

ЦК ее не благословил — но у нее были сочувствующие среди эсеров. И прежде всего, таким человеком оказался Григорий Семенов, который позже стал сотрудничать с большевиками и выступил главным обвинителем и фальсификатором на процессе эсеров 1922 года. Его справедливо называют «вторым Азефом».

Он был третьим на встрече Донского с Каплан, и ему Донской сказал: «Окажите ей помощь». Но группа Семенова вышла далеко за пределы допустимого в рамках помощи Каплан. Он фактически поставил половину своего отряда на слежку за Лениным. Использовал эти все недоговоренности в свою пользу, чтобы поставить руководство партии перед фактом. Это достаточно грязное непартийное поведение.

А теперь перейдем к моменту после покушения. Вам не кажется странным такой поспешный расстрел Каплан?

Ну, для советского человека это было понятно: такое страшное чудовище, поднявшее руку на Ильича!

— Во-первых, в тот момент это выглядело не совсем так. А во-вторых, даже если и так, следствие-то надо было провести! Очень странно с точки зрения следствия, поиска террористов. Убит председатель петроградской ЧК Урицкий, ранен Ленин, все это в один день… И вдруг — следствие прервано, Каплан и убийца Урицкого Леонид Канегиссер срочно расстреляны. Почему же?

Между тем, в заметке «Каплан-Ройд», опубликованной 3 сентября в «Известиях ВЦИК», говорилось: «Каплан проявляет признаки истерии. В своей принадлежности партии эсеров она созналась, но заявляет, что перед покушением будто вышла из состава партии».

Мы не знаем, базировалось ли это утверждение на каких-то новых допросах Каплан, сделанных уже в Кремле, или это ее заявление просто не включили в протоколы допросов от 30 и 31 августа. Но очевидно: заявление Каплан, что она вышла из партии эсеров перед покушением и, следовательно, ее покушение носит индивидуальный, а не партийный характер, власти совершенно не устраивало. Все: больше, кроме проговорки в этой статье, большевики никогда не заявляли о ее выходе из партии эсеров.

Чтобы обвинить всю партию и объявить террор против полчища врагов?

— Конечно. Если покушение человек совершил на свой страх и риск — как можно объявлять красный террор, преследовать эсеров и брать заложников из буржуазии?

Оставшемуся «за старшего» Свердлову важнее было показать, что Рубикон перейден, и теперь будет беспощадный террор, в том числе — и против социалистов. Ведь Каплан — революционерка и каторжанка, и кроме того, она женщина, а казнь женщин всегда осуждали все революционеры.

И еще — Свердлову было важно сломить сопротивление внутри части большевистского руководства и провести в жизнь максимально жесткую линию «красного террора». Это был сигнал всем мягким и колеблющимся среди самих большевиков — что никакого компромисса с меньшевиками и эсерами не будет. Им отрезали пути к отступлению.

Парадокс в том, что октябрьский переворот и разгон Учредительного Собрания, и репрессии большевиков и левых эсеров против инакомыслящих и оппозиционных партий, воскресили террористические настроения в эсеровской партии. А покушения на Володарского, Зиновьева, Урицкого и Ленина (часть из них было совершено савинковцами) дали большевикам возможность резко усилить свои репрессии и провозгласить начало «красного террора», выдавая его за ответную меру.

Вот что надо понять — а не превращать покушение на Ленина в плохой детектив. К сожалению, в последние 20-30 лет это и происходит.

Перейдем к версии о заговоре среди самих большевиков.

— Начнем с того, что сама эта версия появилась лишь в 1976 году, ее выдвинул эмигрант Борис Орлов. А потом уже многие поддержали — Семен Ляндрес, Юрий Фельштинский, Альтер Литвин, Борис Сударушкин и целый ряд историков и публицистов.

На мой взгляд, эти историки действовали «методом наложения»: мол, если Сталин были причастен к убийству Кирова — почему Свердлов и Дзержинский не могли попытаться убить Ленина в 1918 году?

Конечно, нельзя приукрашивать реальный образ Дзержинского или Свердлова — но это все-таки идейные люди, и Ленина, по ряду свидетельств, они боготворили. Конечно, в руководстве партии шла борьба за власть и влияние, но до тех форм, в которых она стала вестись в 1930-е годы, было еще очень далеко!

Я нашел неопубликованный фрагмент воспоминаний знаменитого коменданта Кремля Павла Малькова о раздрае в большевистском руководстве. Когда Ленин был ранен, и его функции временно перешли к Свердлову, к тому для разговора пришли Каменев и Рязанов, и стали говорить о том, чтобы кто-то временно стал председателем Совнаркома вместо Ленина, который то ли выздоровеет, то ли нет. И подразумевался на эту роль сам Каменев.

По свидетельству Малькова, Свердлов пришел в неистовство и сказал: пока я занимаю пост председателя ВЦИК, Ленин останется председателем Совнаркома! И они были вынуждены уйти. Так что борьба за власть, конечно, была, но представить, что кто-то из них будет убивать своих товарищей, в высшей степени странно. Я думаю, что не только Дзержинский и Свердлов, но и Сталин в 1918 году не был к этому готов.

Кроме того, убить Ленина в разгар острейшего политического кризиса значило дестабилизировать ситуацию до предела, за которым она, вероятнее всего, переставала быть подконтрольной не только Свердлову и Дзержинскому, но и большевикам в целом. Вряд ли кто станет спорить, что в случае гибели Ленина растерянность и паника самих большевиков и их сторонников, а, с другой стороны, мощный импульс и уверенность в скорой победе их противников, делали возможным падение большевистского режима.

Есть ведь еще и такое мнение, что это сам Ленин и инсценировал?

— Ну, это даже не смешно. Нужно понимать психологию Ленина. Конечно, не надо Ленина идеализировать — он фактический отец и коммунистической партии, и всего советского государства, со всеми вытекающими отсюда выводами и заключениями. Но становиться посмешищем и принимать участие в инсценировке покушения на себя — это про кого угодно, но только не про Ленина. Ленин ведь прямо не стеснялся требовать усиления красного террора.

Куда больший интерес представляет свидетельство о причастности Бориса Савинкова, который об этом писал во французской газете в 1919 году и повторил в брошюре, изданной в 1920 году в Варшаве.

Он писал, что террористическим отделом его Союза защиты родины и свободы руководил некий «эсер Х», и что был единый план: одновременно с восстаниями в ряде городов вокруг Москвы — Ярославле, Рыбинске, Калуге — будут совершены покушения на Троцкого и Ленина. Во французской газете он написал следующее: «Этот план удался лишь частично. Покушение на Троцкого сорвалось. Покушение на Ленина удалось наполовину. Дора Каплан, в дальнейшем расстрелянная, ранила Ленина»

«Известия» перепечатали этот фрагмент воспоминаний Савинкова, но сравнение этих двух текстов приводит к сенсационной находке — большевистские власти удалили имя Каплан (Дора — ее партийный псевдоним). Причем весь остальной фрагмент переведен достаточно точно.

Позже, на процессе 1922 года Семенов и большевики всячески пытались отрицать это свидетельство Савинкова. И сам он, арестованный в 1924 году, говорил, что это его неудачная формулировка.

Но я нашел два архивных свидетельства слов Савинкова: в одном из которых он прямо писал, что имел связь с группой террористов, готовивших покушение на Ленина и Троцкого. Вот этой группой террористов очень может быть группа Семенова. Есть очень серьезное подозрение, что «эсер Х» — это Семенов… Но, конечно предстоят еще поиски документов и исследования, так как характер и формы вот этой связи до конца не ясен.

Между тем, Савинкова исключили из ПСР еще в сентябре 1917 года. Я представляю, какими словами члены эсеровского ЦК оценили бы факт, что их боевая группа по воле Семенова сотрудничает с Савинковым. Это были бы слова явно непечатные.

На процессе 1922 года и председатель Пятаков, и обвинитель Крыленко всячески уходили от этой связи с Савинковым. Самому Савинкову после ареста в 1924 году были заданы вопросы об этом. Он ответил: мол, были одни разговоры, почти ничего не было сделано. И все: от следователя — ни одного уточняющего вопроса! Можете себе это представить: прошло всего 6 лет. Эти люди, покушавшиеся на Ленина, вполне могут быть на свободе. А чекистов не интересуют даже их имена — вообще ничего!

Вообще, в этом деле много странностей, но они ближе к реальности, чем миф о причастности Свердлова и Дзержинского или об инсценировке самого Ленина. Конечно, утверждать, что все понятно, сегодня еще невозможно. Но какие-то контуры уже прорисовываются, но требуются дальнейшие исследования.

Еще один вопрос: как быть с той «деталью», что пули для Ленина были отравлены знаменитым ядом кураре?

— С пулями и ядом ситуация запутанная весьма и весьма. Первой об этом написала, опять-таки, в ходе процесса эсеров, член группы Семенова Лидия Коноплева, которая заявила, что Семенов разрезал эти пули и отравил их, что он затем и подтвердил. Насколько это правдиво, сказать трудно.

В самом революционном движении традиция надреза пуль пошла со времен Англо-бурской войны. Отравление пуль вроде бы тоже практиковалось. Но… Семенов описал, как они это делали: надрезали пулю крестом, насыпали яда кураре и залили воском от свечи. Ни одного медицинского свидетельства дореволюционного времени, чтобы пули, отравленные вот таким самодельным способом, подействовали — нет.

Я читал экспертные оценки двух профессоров-медиков 1922 г., один из которых полагал, что при выстреле под действием температуры и давления яд кураре разлагается и становится безвредным, а другой пишет — да, яд, безусловно, разлагается при выстреле из винтовки, а в коротком пистолетном стволе — вроде как не успевает.

Судить сложно. Это имело большое пропагандистское значение, чтобы показать, сколь бесчеловечны эсеры. Но если Семенов это и делал, то, конечно, на свой страх и риск, и это характеризует прежде всего его самого. Что пули были надрезаны — да, это видно по фотографиям.

Беседовал Леонид Смирнов