«Хромая утка» социалки

Суховатая, на первый взгляд, тема социального государства в наши дни, является весьма болезненной и животрепещущей. Социалка нужна всем, включая молодых и сильных. А положение в этой сфере благополучным не было никогда. Что говорить про текущий момент. Поэтому, когда в Институте Гайдара и «Шанинке» шел семинар по теме «Социальное государство: зачем оно нужно и можем ли мы его себе позволить?», в конференц-зале яблоку негде было упасть: студенты и молодые ученые разбирали все предметы, на которые хоть как-то можно было присесть.

Масла в огонь подлили, естественно, текущие события вокруг поправок в Конституцию. С них и начали дискуссию. Как отметила и политолог, доцент РАНХиГС Екатерина Шульман, у нашего государства «право-республиканская платформа и большое количество идеологически левых социальных обязательств».

Дело не только в будущем тексте Конституции, который, про общему признанию, составляется как-то уж очень неуклюже и непрофессионально. Российская власть то и дело подчеркивает, как высоко оно ценит семейные и религиозные ценности, к каковым ей очень хочется добавить и ценности национальные (просто в силу сложного национального устройства России, это не так просто провозгласить). И в то же время пытается привлечь избирателя обещанием растущих социальных благ.

Для большинства из нас совмещение всех вышеупомянутых ценностей вполне естественно. Ученые просто напоминают, что здесь скомбинированы ценности традиционного «правого» и «левого» спектра. Но из-за особенностей нашей истории мы в этом «спектре» часто путаемся.

«Государство берет на себя чрезвычайно много: оно обещает человеку практически все», — заметила Екатерина Шульман, признавая, что «попытка записать все хорошее в один основополагающий текст — вполне понятна». Вопрос о том, насколько это полезно, насколько вообще эффективно такое «левое большое государство: не ночной сторож, но и пекарь, и мытарь, и родитель».

Известный эксперт в деле борьбы с коррупцией Елена Панфилова отметила, что не только в России, но во всем мире «концепция социального государства находится в глубоком и неостановимом кризисе». Это не значит, что в мире перестают платиться пенсии и пособия, но люди все меньше довольны своей социальной защитой, все меньше за нее говорят спасибо.

Причин для такого кризиса Панфилова выделила три. Первая и самая простая: «государство вошло во вкус и стало плодиться и размножаться». «Вот уж кто социальный паразит, так это неимоверно разросшийся государственный и муниципальный аппарат!» — подчеркнула эксперт. В самом деле: невозможно даже простодушным обывателям не замечать, что огромные средства расходуются на содержание массы клерков, которые формально заботятся о людях, а на деле «не производят ничего, кроме гор исписанной бумаги» (и электронный документооборот тут мало что улучшит).

Во-вторых, в усложняющемся мире, к сожалению, налицо глобальный кризис доверия всех ко всем. «Я хочу, но не могу доверять Пенсионному фонду, — выразила мнение Панфилова. — Они уже украли мои пенсионные накопления». Однако кризис доверия поразил именно все страны. Просто на Западе люди чувствуют: «Мы сами избрали этих чиновников и сами же им не доверяем». Россиянам жизнь предлагает иное мироощущение: «А мы и не избирали, и не доверяем!»

Третья причина — сама глобализация. «Государства становятся социальными не только для своих граждан», — напомнила Панфилова. А Шульман заметила: если на Западе коренные жители не хотят кормить множество мигрантов, то в РФ ситуация иная — здесь приезжие горбатятся на тяжелых работах и никакой социалки не получают. «Но так тоже не должно быть!» — воскликнула Панфилова.

Другой выступавший, профессор «Шанинки» Григорий Юдин, напомнил, однако, что запрос на социальное государство в мире отнюдь не снижается. Мало того, он нарастает теперь уже и в США, где всегда было меньше социализма. Теперь там впервые в истории высоко котируется и включился в президентскую гонку идейный социалист Берни Сандерс.

«Большая часть американцев хочет, чтобы в Америке появилась система medicaid for all (бесплатного здравоохранения для всех), — рассказал Юдин. — В Великобритании консервативный политик Борис Джонсон, придя к власти, перехватывает повестку у своих оппонентов. Во Франции Национальный фронт обещает закрыть страну, сохранив в ней все социальные блага».

В России же, по словам Юдина, проведенные опросы показывают, что «на первые позиции выплывает недовольство устойчивостью жизни». Для самих исследователей даже явилось некоторой неожиданностью, что большинство опрошенных страной мечты видят уже не СССР (как это было довольно долго), а скандинавские страны. И даже у поклонников Советского Союза все-таки налицо «социал-демократическая идея».

Что же делать? В формулировке Екатерины Шульман: как «иметь сеть социальной защиты, но не кормить ею все разрастающееся государство»? Наиболее правильным выходом эксперты считают максимальный перенос социальной политики на низовой, местный и муниципальный уровень — разумеется, с соответствующим переводом вниз финансовых средств.

В связи с этим Григорий Юдин напомнил, что наше государство во многом следует «правому социализму» Отто Бисмарка. Однако в том же XIX веке, когда в Германии жил и руководил Бисмарк, в соседней Швейцарии тоже была на высоким уровне социальная помощь, и для нее не требовалось никаких «железных канцлеров».

«Швейцарская традиция предполагала, что за человека ответственно его сообщество: город, кантон, село, — рассказал Юдин. — Идея, что человек не должен быть брошен, всем близка и понятна. Реализовывать ее сегодня через государство, возможно, не только неэффективно, но и опасно. Но сам по себе это суперсвоевременный вопрос».

По общему мнению экспертов, в современном мире назрел (и уже начался) переход от «социального государства» чиновников к «государству участия» самих граждан. Есть даже специальный термин — партиципаторное государство.

Екатерина Шульман выдвинула формулу: «противоречие между делегированием и участием». Люди не хотят удовлетвориться тем, что они избрали муниципалитет на несколько лет, а дальше эти клерки сами занимаются благоустройством жизни на местном уровне.

«Государство больше всего бесится от общественного контроля, — подтвердила Елена Панфилова. — Мы говорим: «Мы будем заглядывать в ваши действия. Какой чиновник решил положить эту плитку? И мы будем решать, нужна она нам или нет». Государство нам отвечает: «Вы что, обалдели?»

Однако развитие электронных и цифровых средств связи, постепенный рост самосознания делают общественный контроль реальностью. Даже в России с ее, по общему признанию, «фейковыми институтами».

«Что произошло с нашим обществом, что люди стали интересоваться, кто у них муниципальный депутат? — воскликнула Панфилова. — В моем районе это происходит: как будем реконструировать переулки? 200-400-800 человек приходят и реально дают огня местным властям. «Вы нам сказали, что будет детская площадка: почему здесь растет торговый центр?»

В иных регионах, по данным Панфиловой, некоторые муниципальные чиновники «уже тапки похватали и бежали» от народного гнева. И это, по мнению эксперта, сейчас «интереснее федерального уровня».

«На самом деле транзит уже происходит, мы уже в нем! — подчеркнула Панфилова. — Мы «приволокли» из 1990-х под названием «гражданское общество» набор НКО, зарегистрированных в Минюсте, но созданных сверху. А сейчас вокруг власти находится огромное количество организаций, которые возникли grassroot, снизу вверх. У людей больше низовой самоорганизации, например, благотворительной. Этого не могло произойти ни в девяностые, ни в нулевые».

Леонид Смирнов