Заседание апелляционной коллегии Мосгорсуда, на котором решался вопрос, может ли осужденный за смертельное ДТП Михаил Ефремов облегчить свою участь, вынесло довольно строгий вердикт. Избежать реального срока в колонии оно артисту не позволило, а только сократило срок на полгода.
Между тем само заседание производило куда лучшее впечатление, нежели суд первой инстанции (Пресненский суд Москвы, 8 сентября), на котором Ефремов и получил свой восьмилетний срок. В тот судный день практически все внимание на себя «стянула» защитительная речь адвоката Эльмана Пашаева — нечто чудовищно-опереточное, выходящее далеко за рамки правовых процедур, элементарного приличия, а заодно и русского языка.
На этот раз, все было по-другому. Ефремов, наконец, «отвязался» от Пашаева (который за это время был лишен адвокатского статуса на год Адвокатской палатой Северной Осетии). На новом суде Ефремов сказал: «Пашаев заявился в первый же день, как снег на голову. Он обещал оправдательный приговор и убедил меня отказаться от признания вины… Он энергичный человек, восточный, неплохой даже. Думал, как с шашкой наголо вскочить, и меня убедил. Вся информация у меня была только от него. Когда Добровинский меня спросил, согласен ли я во всем с Пашаевым, он меня ударил ногой под столом, и я сказал, что согласен. Была большая ошибка с адвокатом…».
Новая защита, которую возглавил очень известный адвокат по автомобильным делам Петр Харахорин, ясно дала понять: дурацких балаганов и сказочно-фантастических версий больше не будет. «Виновность Ефремова нами не оспаривается, — жестко заявил Харахорин. — Но мы тщательно собираем все смягчающие обстоятельства».
Апелляционный суд собрался для начала во вторник — и отложил заседание до четверга, дабы дать возможность Ефремову удовлетворить гражданские иски родственников покойного водителя Сергея Захарова о возмещении морального вреда. На то была высказана добрая воля Ефремова устами адвоката Харахорина. И за эти два дня иски были удовлетворены. Четверым родственникам Захарова в общей сложности выплачено по миллиону рублей из состояния артиста.
При этом, в суде объявились новые истцы. Это, во-первых, гражданская жена Захарова Ирина Стерхова. И, во-вторых, лизинговая компания, которой и принадлежал злополучный фургончик на базе «Лады», на котором Захаров развозил продуктовые заказы от фирмы «Деликатеска». Как известно, автомобиль этот смялся, как картонная коробка, от удара ефремовского джипа. И адвокат Ирины Стерховой Владимир Никулин, и адвокат лизинговой компании Иван Арестов добивались отмены приговора Пресненского суда. И не в целях облегчения (или утяжеления) участи Ефремова — а просто потому, что суд первой инстанции не признал их потерпевшими.
«Погибший Сергей Захаров более 20 лет прожил с Ириной Михайловной, — говорил адвокат Никулин. — Мы неоднократно пытались „заявиться“ в качестве потерпевших в следственные органы. Но нам было отказано на том основании, что она не является близким родственником. Мы доказывали и доказываем, что она является близким лицом».
Это — обычная история «наших времен», начиная примерно с середины ХХ века. Многие люди, по самым разным причинам, живут вместе без регистрации брака, а потом вдруг — случается несчастье, требующее взаимодействия с юридическими органами, и оказывается, что «Вы ему никто»! Многолетняя подруга жизни может остаться без наследства, а в каких-то случаях — и в больничную палату к любимому человеку не пустят.
Ситуация с автолизинговой компанией оказалась оригинальнее, и в чем-то приняла «комедийный оттенок» — но, конечно, не имеющий ничего общего с пашаевским спектаклем. Тем не менее… С одной стороны, адвокат Арестов хотел бы с Ефремова взыскать стоимость машины (ну, не сейчас — потом, сначала им страховая компания заплатит, а она уже с Ефремова получит). Но при этом, Арестов в некотором роде Ефремова немножко и защищал. Он заявил, что упущение суда первой инстанции, не признавшего лизинговую фирму потерпевшей, лишило Ефремова возможности добровольно возместить ущерб еще и за разбитую машину — и тем самым заполучить еще одно смягчающее обстоятельство! … Что по этому поводу подумал Михаил Ефремов, присутствовавший на заседании и находившийся в застекленной камере, сказать трудно. Но юридическая логика в этом есть.
Однако новоявленным истцам суд все равно отказал.
Самой, однако, напряженной и — если здесь уместно такое слово — интересной частью заседания явилась его «автомобильная» часть, но не в смысле иска владельцев разбитой «Лады». Защита осужденного и потерпевших буквально «сцепились» вокруг одного конкретного вопроса: был ли покойный Захаров пристегнут ремнем безопасности (данные об этом не были зафиксированы по горячим следам или не сохранились)?
Потому что, если не был, значит, он сам тоже нарушил правила, а если бы не нарушил, то, может быть, и жив бы остался, пусть и с переломами. Значит ли это, что нарушение со стороны Захарова (в случае доказанности) является смягчающим обстоятельством для Ефремова? Автоматически — нет, еще не значит (да и поведение подсудимого от этого не зависело). Но, тем не менее, есть некоторые «правовые крючки», включая прецеденты, которые позволили адвокату Харахорину заявить: «Суд может нарушения со стороны потерпевших признать смягчающими обстоятельствами».
И вокруг этого грянул бой. По приглашению защиты Ефремова, суд согласился заслушать нового эксперта. В этой роли выступила Елена Кучина, опытный судебный медик, которая за свой 15-летний стаж, приняла участие в нескольких резонансных расследованиях. Таких, например, как экспертиза по делу о крушении самолета президента Польши Леха Качиньского под Смоленском в 2010 году, а недавно — экспертиза по поводу гибели в тюрьме националиста Максима Марцинкевича (он же Тесак).
Вступая в спор с заключением эксперта Светланы Ромодановской, консультировавшей суд первой инстанции, Кучина высказала твердое мнение, что Захаров пристегнут не был. «Повреждений от ремня безопасности у него не имеется, — заметила эксперт. — Полосовидные раны, ссадины, вплоть до того, что ремень отпечатывается на коже… Таких повреждений не было. Нет перелома грудины, только переломанные ребра. Есть повреждения грудной клетки и живота, которые образовались от удара о рулевое колесо и рулевую колонку».
Для граждан, у которых нет машины, может оказаться сюрпризом, что ремень безопасности, оказывается, тоже повреждения наносит: а в тяжелых случаях, такие, как перелом грудины. Но все познается в сравнении — а в авариях выбор бывает только между плохим и очень плохим.
И вот тут надо было видеть, как защита потерпевших дружно (точнее, один за другим) взялась за эксперта! Это вам не «шашкой махать»…
Сначала ведущий адвокат потерпевших Александр Добровинский спросил у Кучиной, почему, имея в своем распоряжении более 30 фотографий битой машины, она использовала только восемь? Ответ: фотоснимки были схожие. Впрочем, вопросы Добровинского оказались самыми безобидными.
Адвокат Ирина Хайруллина въедливо допытывалась: откуда эксперту известен механизм травмообразования? Всегда ли бывают одинаковые повреждения в ДТП, если водитель пристегнут? И то же, если не пристегнут? Имеют ли значение вес автомобиля, скорость в момент столкновения, какие-то особенности человеческого тела? Чем руководствовался эксперт, утверждая, что эти травмы образовались от удара о рулевую колонку?
Затем адвокат Анна Бутырина перешла к вопросам, еще более жестким. Хорошо, если Захаров не был пристегнут — почему же у него нет лицевой травмы, нет перелома носа и глазниц, почему не пострадали зубы? И почему нет черепно-мозговых травм? «Отсутствие разрыва сердца и аорты свидетельствует, что в момент аварии водитель был пристегнут», — заявила адвокат.
На это Кучина возразила, что, по ее мнению, черепно-мозговая травма у Захарова как раз была. «Захаров был доставлен без сознания, и врачи отметили неврологическую симптоматику, характерную для черепно-мозговой травмы», — сказала она.
Последний адвокат, Сергей Аверцев (а за ним и принимавшая участие в заседании прокурор Диана Галиуллина), принялись экзаменовать Кучину на предмет того, знает ли она о разных конструкциях ремней безопасности? О то, что они бывают «инерционные и безынерционные» и могут иметь такую деталь, как «преднатяжитель», а могут и не иметь? По этой части эксперт оказалась слабовата — что, возможно, сыграло против нее.
Свой вопрос эксперту задал и адвокат Ефремова Харахорин. И самый очевидный: если водитель не был пристегнут — почему же он сразу не вылетел от такого страшного удара через лобовое стекло? Но здесь и ответ оказался прост: ноги Захарова были зажаты вмятыми деталями салона.
Адвокат Харахорин рассказал, что он вместе с молодым коллегой Романом Филипповым детально осмотрел разбитый фургончик. Правда, остатки машины стояли на полицейской площадке без должного присмотра — и с них даже кто-то аккумулятор утащил. Но к делу это не относится: все битые делали на месте. И пресловутый ремень — тоже.
«Ремень безопасности девственно чист! — подчеркнул адвокат. — На нем не только нет никаких следов резкого срабатывания — на нем вообще нет никаких следов! Такое впечатление, что он только что получен из магазина и никогда не использовался».
«Я могу Захарова понять, — продолжал Харахорин. — Около 30% водителей в Москве не пристегиваются. А Захаров, который постоянно разносил заказы, то садился в машину, то выходил из нее… ну, каждый раз пристегиваться и отстегиваться — дело весьма проблемное. Ремень в этой аварии не участвовал. Погибший им не пользовался. Но — я не перестаю это повторять — это никоим образом не влияет на доказанность вины моего подзащитного».
Защита Ефремова ходатайствовала о назначении новой комплексной экспертизы, как минимум, из двух специалистов: судебного медика и автотехника-трасолога. Судебная коллегия во главе с судьей Любовью Ишмуратовой это ходатайство отклонила.
На фоне «автопоединка» сами прения сторон смотрелись уже куда скромнее. Защита потерпевших просила оставить приговор без изменения. «Михаил Олегович, я сегодня в первый раз услышал от вас, простите меня, нечто человеческое, — сказал адвокат Добровинский. — Очень жаль, что так поздно». Защита Ефремова, естественно, просила отнестись к нему гуманно и приговор смягчить — лучше до «наказания, которое исключает» отправку «на зону».
Последнее слово Ефремова было гораздо короче, нежели в Пресненском суде. Он еще немножко «похорохорился», заметив: «Я слышал, что человек, который пьяным убил двух людей за рулем, да еще попытался скрыться от милиции, получил пять лет колонии-поселения». Но в основном винился. «Вряд ли я когда-либо сяду за руль, — сказал актер. — Я прекращаю всякие отношения и с алкоголем, который довел меня до такого печального конца».
Результат — известен: срок снижен на полгода — до 7,5 лет колонии общего режима. Защита намерена обжаловать приговор уже в кассационной инстанции. У дверей апелляционного корпуса, под дождем, истеричная дама кричала «Позор Добровинскому!» Ну, это уж как всегда.
Леонид Смирнов
