Внеочередное заседание правительства в субботу, 19 мая, будет посвящено одному, но чрезвычайно важному для экономики страны вопросу - как нам реорганизовать РАО ЕЭС. Мы намеренно сосредоточиваем ваше внимание на РАО, хотя, строго говоря, речь пойдет об электроэнергетике страны в целом.
Cуть проблемы именно в том, что создание свободного рынка электроэнергии и появление конкурирующих энергетических фирм возможно лишь с разрушением этого вертикально интегрированного монополиста, сосредоточившего в своих руках и производство большей части электричества в стране, и его транспортировку, и сбыт.
В эксклюзивном интервью ИА 'Росбалт' заместитель министра экономического развития и торговли Андрей Шаронов, курирующий работу по преобразованию естественных монополий, подчеркнул, что рассматриваемые на внеочередном заседании правительства документы - плод долгих согласований и компромиссов между сторонниками разных точек зрения на реформу. 'Мы надеемся на возможность мирного достижения консенсуса',- вот вывод, который он сделал после более чем часовой беседы с нашим корреспондентом.
Андрей Владимирович, судя по всему, реформа энергетики, ликвидация РАО 'ЕЭС России' идет очень трудно. К тому же, по вашим планам, массовый приток инвестиций в энергетику начнется в самом конце 12-летнего преобразования. Неизвестно, где брать деньги на проведение первого и второго этапов реформ. Может быть, действительно, как утверждают многие критики ваших планов, было бы лучше оставить все, как есть и постепенно заменять устаревшие мощности, латать сети, использовать свободные средства для создания запасов топлива на зиму?
Шаронов: К счастью, в ходе дискуссий вокруг разных планов, разных вариантов реформирования большинство участников, да что там большинство - все пришли к выводу, что нельзя дальше тянуть с реформами. Необходимы и огромные вложения, чтобы обновить энергетические мощности и сети, нужна конкуренция, нужна более эффективная система управления производством и распределением энергии. Государство не в силах содержать на бюджетные средства этот сектор, поэтому должно дать возможность заниматься энергетикой частному капиталу.
Многие не помнят, что само РАО 'ЕЭС России' создавалось в свое время всего на три года, как некий переходный вариант к созданию частных энергетических компаний, формированию энергетического рынка. Так что мы лишь с большим опозданием приступаем сейчас к решению задачи, поставленной почти 10 лет назад.
Тогда попробуйте разъяснить, в чем смысл этой реструктуризации и что получит в результате потребитель.
Шаронов: Цель-то простая - сделать электроэнергетику эффективным, надежным сектором, который бы бесперебойно снабжал электричеством и промышленность, и жилой сектор, и всех-всех потребителей. То есть, первое, что даст реструктуризация потребителю, - надежность энергосистем, избежание повторения тех трагических ситуаций, которые были прошлой зимой в Приморье и ряде других регионов.
Но в вашем вопросе чувствую и другое - вы хотите знать, останется ли неизменной цена на электричество после изменений в энергетике? Ведь так? К сожалению, тарифы будут расти. Другое дело, что конкуренция будет сдерживать рост тарифов или, как минимум, динамику этого роста.
Это требует пояснения.
Шаронов: Сейчас по свободным ценам продается менее 1 процента энергии. А мы предусматриваем, что уже на первом этапе реструктуризации, который, мы надеемся, начнется в этом году и займет 2-3 года, созданные независимые энергокомпании смогут продавать по свободным ценам от 5 до 15 процентов энергии.
У нас обычно под свободными ценами понимают более высокие цены.
Шаронов: Совсем не обязательно. Свободная цена зависит от спроса, а потому может быть и выше и ниже тарифа. Думаю, что компании будут больше заинтересованы в сбыте своей специфической продукции, ведь электричество не спрячешь на складе, а потому пойдут и на снижение цен. Вообще на первом этапе мы считает главным выделение из РАО ЕЭС и региональных АО-Энергия сетевых компаний. Они дали бы возможность всем производителям электричества, как из этих компаний, так и из тех, кто сейчас не входит в ЕЭС, в частности, АЭС, свободно использовать сети для доставки энергии потребителям. Это для нас важнее даже, чем вторая проблема, связанная с преобразованием вертикально интегрированных компаний, а именно - оставлять ли в их составе сбытовые компании или нет. Это как раз непринципиально для формирования оптового энергетического рынка.
Компании сами разберутся, стоит ли им заниматься проблемами сбыта или передать эту деятельность специализированным фирмам за определенный процент от продаж. А вот если сети будут принадлежать генерирующим компаниям, то они всегда найдут причину не пропустить ток конкурента к потребителю.
Вообще мы считаем, что на первом, подготовительном этапе нужно разобраться, где государство должно усилить свою роль, а где - уйти из бизнеса. Вот здесь и возникают основные противоречия с другими участниками работы над проектами реструктуризации. Так, мы считаем, что РАО ЕЭС надо ликвидировать на втором этапе реформ, где-то после 2004 года. Члены рабочей группы президиума Госсовета под руководством губернатора Виктора Кресса считают, что это надо делать немедленно, собственно и начинать с ликвидации РАО реформу. А менеджмент самого РАО откладывает его ликвидацию на третий этап реформы, то есть на 2007 года и далее.
Почему мы считаем, что на первом этапе это преждевременно? Мы полагаем, что создание на базе РАО сетевых компаний и холдинга остальных компаний произойдет при сохранении нынешней доли государства (52%) в их капиталах и государство как мажоритарный собственник сможет оказывать влияние и на формирование генерирующих компаний, и на порядок работы сетей, о чем я говорил выше. Ведь было бы неправильно, если бы при формировании генерирующих компаний в одну собрались мощные ГЭС и ТЭЦ, а старые станции оказались вне их.
Конечно, судьба таких убыточных станций должна быть решена в соответствии с правилами рынка. Но мы-то не можем забывать, что рынок еще только формируется и до тех пор, пока сложатся эффективные генерирующие компании, которые смогут заменить устаревшее оборудование, закрыть убыточные станции или модернизировать их, кто-то должен снабжать энергией отдельные регионы.
Более того, мы предусматривает более жесткую, чем сейчас диспетчеризацию системы энергоснабжения, введение так называемых системных операторов, которые, будучи коммерческими организациями, получат, тем не менее, право следить за работой систем. Без их согласия ни производители энергии, ни продавцы не смогут закрывать электростанции, сокращать производство, менять объем поставок. Мы надеемся, что такой жесткий контроль на первом этапе даст возможность заложить основы конкурентной энергетики и оптовому рынку. А уж дальше государство будет уходить из генерирующих компаний, возможно, и из сетевых.
Опережая ваш вопрос о других разногласиях, добавлю, что и с группой Кресса, и с РАО ЕЭС разногласия у нас в основном по срокам. Мы пошли на компромисс с регионалами, чьи интересы в основном и защищает группа Госсовета. Например, согласились, что на первом этапе, пока формируются генерирующие компании, возможно сохранение региональных вертикально интегрированных компаний, хотя понятно, что это - монополисты, своего рода мини-РАО ЕЭС, затрудняющие появление конкуренции.
Точно так же мы пошли на компромисс с министерством по атомной энергии, которые хотели бы сохранить все свои АЭС в рамках одной компании, то есть тоже монополиста. Мы рассчитываем, что процесс создания генерирующих кампаний преподнесет много сюрпризов, в том смысле, что в них могут объединиться электростанции, которые сейчас находятся в разных ведомствах и на разных территориях. Их будет формировать стремление к эффективности, к выгоде. Это - самый сложный и долговременный процесс.
Но ведь у вас есть и другие противоречия, в частности, и с иностранными консультантами из фирмы 'Артур Андерсен', и с РАО ЕЭС, и с регионалами...
Шаронов: Да, когда помимо правительственного документа существует еще 13 альтернативных проектов, трудно не возникнуть разногласиям. Но нужно определить, что принципиально, а что - только выражение интересов определенных финансовых или региональных групп. С замечаниями иностранных консультантов мы почти полностью согласились.
Главное же разногласие в том, что они идут от 'технического' содержания реформ и не учитывают социальных последствий, потому их предложения слишком радикальны для России. И кое-что мы сознательно предлагаем делать медленно, чтобы дать возможность и трудоустроиться людям, и найти замену, как мы говорили выше, выбывающим энергетическим мощностям и так далее. Без поддержки общества реформа будет обречена на провал.
В общем-то, мы уже многократно говорили, что основные противоречия связаны с темпами реформирования, сроками ликвидации РАО ЕЭС, с судьбой региональных АО-Энергия и с нерегулируемыми тарифами. И, как я сказал выше, по большинству вопросам найдены или предлагаются в последнем варианте документа, который рассматривает правительство, компромиссы.
Два слова о РАО ЕЭС. Это наши стратегические партнеры, мы нашли общий язык по большинству аспектов реформы, но и с ними не обо всем договорились. Вот такая еще проблема - миноритарные акционеры РАО выступают против какого бы то ни было отчуждения имущества, в частности, выделения сетей в отдельную компанию. Они считают, что это - нарушение их прав, поскольку распоряжаться имуществом могут только акционеры, а не государство.
Думаю, что надо и с ними находить общий язык. Ведь, в конце концов, мы строим рыночную экономику и одним из условий является уважение прав акционеров. К тому же мы рассчитываем, что в отрасль придут инвесторы - отечественные и зарубежные. А они придут лишь в том случае, если будут уверены, что их права будут уважать и соблюдать. По расчетам РАО ЕЭС, за 10 лет необходимо вложить в электроэнергетику 35 миллиардов долларов, 'А.Андерсен' насчитал 15 миллиардов. Это - огромные деньги. И мы должны в своих планах, своих проектах предусмотреть все, или почти все, чтобы реструктуризация дала эффект и в результате мы получили современную энергетическую систему.
Что вы ожидаете от заседания правительства? Какой ваш прогноз?
Шаронов: Мы надеемся на возможность мирного достиженияконсенсуса.