Posted 16 октября 2005, 11:43

Published 16 октября 2005, 11:43

Modified 2 апреля 2024, 05:04

Updated 2 апреля 2024, 05:04

Публичная политика умирает. Что взамен?

16 октября 2005, 11:43
Из Пхеньяна просочилась информация, что Ким Чен Ир собирается огласить имя преемника. В Северной Корее нет публичной политики, так что критерии выбора преемника известны только Ким Чен Иру. В России публичная политика пока есть, но похоже она сойдет на нет к 2008-му году. Что приходит на смену публичной политике?

Поводом к написанию этого текста стала весть из далекого Пхеньяна. В СМИ просочилась информация, что любимый руководитель корейского народа Ким Чен Ир собирается огласить имя своего преемника. Как предполагают, выбор будет сделан между тремя сыновьями корейского руководителя - Ким Чен Намом, Ким Чен Чхолем и Ким Чен Ыном. Про первого говорят, что как-то раз его застукали в Японии, посещающим Диснейленд по подложным документам. Про второго - что учился в Швейцарии и любит фильм 'Матрица'. Про третьего неизвестно вообще ничего. Вот такая информационная раскладка накануне объявления преемника.

Российское информационно-политическое поле по сравнению с северокорейским - настоящий Клондайк. Однако Клондайк сильно оскудевший.

У полноценной политической жизни есть такая особенность: она живет только 'на свету' - на глазах общества, на публике. Носителями публичности являются политические партии, представляющие разные слои общества и отражающие разные взгляды на пути развития страны. В дебатах представителей этих партий, протекающих в Госдуме, Законодательных собраниях, на публичных площадках, в средствах массовой информации, должна постепенно формироваться консолидированная линия развития страны, отражающая интересы общества в целом.

А теперь оглянемся и поищем субъектов публичной политики. Где политические партии? Быстро и нешумно они ушли из реальной жизни в какие-то иные пространства. Осталась фактически только одна - административная преемница КПСС, которую смело можно назвать КПБ - консолидированная партия бюрократии. Все остальное развеялось как дым. Остались на развод несколько псевдопартий - не имеющих ни влияния, ни идеологии, ни источников финансирования. Есть еще 'молодежные движения', призванные периодически демонстрировать бурную политическую активность с элементами 'жуткого' экстремизма. Есть еще умирающий мастодонт - коммунистическая партия с как бы лидером Зюгановым... Но все это - из области театральной, а не политической жизни.

Отсюда следующее звено: не стало и реальных политических дебатов в Госдуме - хотя бы иногда, хотя бы небольших. Кому там и с кем дебатировать, если все заранее понятно? Дума стремительно дрейфует в сторону Советов народных депутатов - организаций, в которых, между прочим, собирались отнюдь не худшие люди страны.

Ну, а раз нет ни политических партий, ни дебатов в Госдуме и на других общенациональных площадках, значит, естественно ушла политическая жизнь и с телеканалов - что там показывать? Ничего удивительного, что исчезли политические передачи Леонида Парфенова, Савика Шустера. Руководству телеканалов, видимо, раньше, чем широкой публике, стало ясно: публичная политика умирает. Программные сетки были переверстаны под реальную жизнь.

Теперь посмотрим на первых лиц государства - на тех, кто занимается политикой, так сказать, согласно должностной инструкции. К самому первому лицу претензий нет - оно одно обеспечивает нам основной общественно-политический событийный поток, от него можно услышать принципиальные, интересные неожиданные вещи. Но вот Михаил Фрадков, Сергей Миронов, Борис Грызлов, - кто-нибудь думает, что это реально второе-третье-четвертое лицо страны? Кто-нибудь может сказать, каковы их взгляды и позиции?

Но если нет публичной политики и общественной дискуссии, если не видны реальные носители различных течений в руководстве страны, значит, борьба мнений уходит в закулисье - интриги, подсиживания, сбор компроматов, борьба за доступ к первому лицу. Аналогичную ситуацию в свое время точно охарактеризовал известный когда-то политический деятель, лидер партии октябристов Александр Гучков: 'Борьба личных интриг и домогательств, личные счеты, ведомственные трения', - сто с лишним лет назад писал он о периоде заката монархии в России.

Результаты налицо. Последние идеологические проявления государственной политики стали поразительно противоречивыми. С одной стороны, мы видим недвусмысленное обращение к советским ценностям - прогосударственное молодежное движение 'Наши' оперирует революционно-романтически-советскими терминами: молодые комиссары движения носят красные звезды и обращаются к истории 'Молодой гвардии'. Они явно претендуют на роль наследников славного советского прошлого, эпохи революции, первых пятилеток и Пролеткульта. И их установки поддерживает государство!

И одновременно государство откровенно тянется к православной церкви, в стране начинает работать православное телевидение - канал 'Спас', возглавляемый недавним молодежным идолом Иваном Демидовым (который, как говорят, вскоре возглавит молодежную 'Единую Россию'), государство поощряет продвижение в публичную сферу идеологии национал-евразийства Александра Дугина, в страну возвращают останки героев Белого движения и в очередной раз обсуждают возможность предания земле тела Владимира Ленина, великого революционера и основателя того самого государства, к ценностям которого апеллируют 'Наши'. Тем временем в социальной сфере идут либеральные реформы...

С точки зрения медицины, это симптомы системных нарушений психики субъекта, в нашем случае - государства. С точки зрения политических последствий, такая неразбериха ведет к размыванию электоральной базы власти. Эта самая 'база' перестает понимать, что происходит и куда ведет страну руководство. Не подразумевая чьего-то злого умысла, остается только предположить, что закулисные идеологические вершители, ответственные за внутреннюю политику, достигли пределов компетенции и утратили системное видение происходящего.

Что же народ? В основном он вполне доволен происходящим: сильное первое лицо, никакой грязи, возни, дебатов. Идешь и голосуешь за правильную партию. Например, на предстоящих выборах в Московскую городскую думу, по опросу ВЦИОМ, абсолютное большинство москвичей намерено поддержать эту самую главную партию. И ответ на вопрос "почему?" у социологов готов: потому что от добра добра не ищут, а москвичи в целом живут хорошо.

Прежде всего, отметим слабость и несерьезность, с точки зрения москвичей, всех политических партий, за исключением одной - 'Единой России'. По данным опроса ВЦИОМ, проведенного 1-2 октября, за нее планируют проголосовать 37% тех, кто твердо намерен прийти 4 декабря на выборы. Другие исследовательские центры дают 'Единой России' еще больше (до 46% голосов тех, кто намерен принять участие в выборах). Конкурировать с единороссами не под силу ни 'великой старой партии' КПРФ, ни раздробленным демократам, ни левым национал-популистам из 'Родины'. Отрыв от ближайшего соперника составляет десятки процентов. Поневоле задумаешься, что обещание Бориса Грызлова занять все 100% мест, выделяемых в МГД для партсписков, было совсем не шуткой.

'Повышенная готовность москвичей голосовать за правящую партию нуждается в осмыслении, - анализирует ВЦИОМ. - Почему традиционно более критичные, интеллектуально продвинутые, симпатизирующие демократам и либералам столичные жители вместо того, чтобы третировать нещадно критикуемую слева и справа 'партию власти', готовы отдать ей подавляющее большинство мест в городском представительном органе? Безальтернативностью или только личным примером главного московского единоросса - Юрия Лужкова - такой выбор не объяснишь. Прежде всего, работает критерий: от добра добра не ищут'.

Относительно того, что думают по этому поводу в регионах, есть некоторое сомнение. Согласно региональным опросам ФОМ, за последний год количество людей, среди главных региональных проблем выделяющих пьянство, выросло на 13%, а само пьянство вышло среди проблем, вызывающих озабоченность, на второе место. Как отмечает ФОМ, 'доля называющих проблему алкоголизма выросла за год практически в полтора раза (с 28% до 41%). Заметно - с 21% до 29% - выросла и доля упоминающих наркоманию. Ощутим также рост недовольства произволом чиновников (в июне 2004 года - 22%, сейчас - 28%)'.

Это кое о чем говорит. Рост пьянства, как правило, отмечается в эпоху смуты и неопределенности, вызревания недовольства, а никак не в эпоху уверенности и поступательного развития.

Кроме того, помимо широких масс есть еще и неширокие: те, кому интересно было участвовать в политической жизни и смотреть теледебаты, те, кто предпочитали 'Свободу слова' 'Большому брату' и 'Дому-2'. Эти люди лишились питательной общественной среды, в которой оттачивались их взгляды и формировались позиции, они перестали расти и развиваться как граждане. А между прочим именно эти люди - неширокие массы - самая активная часть общества, те, кто берет на себя больше ответственности, те, кому больше других надо, те, кто составляет костяк любого государства.

Можно ли говорить о том, что присутствовавшая в стране некоторое время тому назад политическая разноголосица была образцово-показательной? Нет, нет и еще раз нет! Она имела массу совершенно отвратительных проявлений. И политические партии, и СМИ зачастую обнаруживали полное отсутствие моральных норм, такта, коррумпированность, продажность и т.д. и т.п. Публичные дебаты в Госдуме было порой стыдно смотреть, а ангажированность отдельных депутатов и фракций олигархическими группами особенно и не скрывалась. Заметны были и действия зарубежных 'агентов влияния', подкрепленные финансовыми вливаниями. В общем, многое получалось плохо. Но мы учились! Учились публичному выяснению отношений, поиску баланса интересов, борьбе за симпатии народа. Всему, чего была лишена страна, имевшая сугубо тоталитарный опыт.

А теперь мы прекратили учиться и снова встали на позицию, что начальникам из Москвы все виднее. 'Удобные технологии' работы с массами, построенные на апелляции не к сознанию и разуму, а к коллективному бессознательному, предложили политтехнологи, которые в какой-то момент сыграли заметную роль в тактическом политическом строительстве. Однако предъявлять претензии к ним было бы абсурдно. Политтехнологи - сервисная служба, обслуживающий персонал - те, кто, условно говоря, гладят костюм и чистят ботинки политикам... Куда идти в этом костюме и ботинках, решает сам политик.

Есть мнение, что в странах с тоталитарными традициями реформы лучше проводить сверху под жестким единоначальным руководством. В качестве примера приводят известный латиноамериканский режим и нашего большого восточного соседа. Да, такой вариант существует, мы его видим. Но логика говорит, что проводить закручивание гаек и жесткую централизацию надо в первый период прихода к власти, в начале. Для того чтобы сразу после этого начать реформы. После проведения реформ жесткий режим, как правило, сходит со сцены и, не получив никакой благодарности, а только гнилые помидоры и преследования международных судов, передает власть демократическим институтам.

Но в нашем случае сворачивание публичной политики стало набирать темп параллельно с либеральными реформами к концу легитимного периода пребывания у власти нынешнего первого лица. Как же тогда будут выглядеть предстоящие выборы? Остается один вариант: гадать на кофейной гуще об имени официального преемника - Нама, Чхоля или Ына... И принять с благодарностью выбор Высших Сфер.

Такой вариант развития событий подразумевает, что в преемнике уверены на все сто процентов. Ведь ему передадут страну, лишенную каких-либо инструментов оппонирования власти. Однако, как показывает история, в большой политике не бывает преемников, которые бы оправдали ожидания своих предшественников. Преемники затевают свою игру, свою политику, свою жизнь. И строить ее они, как правило, начинают со сведения счетов с предшественниками.

Татьяна Чеснокова, ИА "Росбалт"

Подпишитесь