"Московский Комсомолец": Россияне больше не жильцы

Бывают из ряда вон выходящие истории, и журналисты становятся в очередь за право о них рассказать. А бывают обыкновенные истории. Так вот ужас того, о чем пойдет речь, состоит именно в 'обыденности' сюжета. Кавычки поставила я, а закон их стирает. Закон? Да, в этом все и дело:

Жила была семья: мама, папа и сын. Мальчику не было еще шести лет, когда Оксана Александровна и Владимир Владиславович Беловы расстались. Причина? Глава семьи пил - дальше объяснять, думаю, не надо. Оксана Александровна взяла сына и ушла. Вскоре она снова вышла замуж. Семья жила своей жизнью, а Владимир Владиславович Белов из года в год методично звонил бывшей жене по ночам. Звонил и угрожал, что всех порешит. Почему? А потому, что его сын Володя остался прописан в квартире. А папеньке хотелось, чтобы он выписался.

Когда Володе исполнилось восемнадцать лет, он решил вернуться в квартиру. Да у него и выхода другого не было: он, мать с мужем и ребенком ютились в одной-единственной комнате в коммунальной квартире. И он переехал в квартиру на Северодвинской улице и занял одну из двух комнат.

Поначалу все было нормально, но идиллия продолжалась недолго. Дело в том, что Белов-старший не имел постоянной работы, а Белов-младший изо всех сил старался найти такую работу, которая бы дала возможность скромно жить и еще платить за квартиру. Найти такую работу было непросто, но он искал, а вот Владимир Владиславович Белов по большей части проводил время дома. Но денег за такой 'труд' ему никто не платил, и настал момент, когда ему захотелось выяснить, кто в доме хозяин, кто тут должен находиться, а кто не должен. Со всеми этими мудреными вопросами он обратился к единственному сыну. Да не с вопросами, а уже прямо и с ответами: надо разменять или продать квартиру.

Понятно, что две строчки о том, что отец потребовал скорейшего разрешения квартирного вопроса, это несколько слов, которые ни в коей мере не передают атмосферу, которая царила в квартире. Противостояние набирало силу постепенно. Белов-старший после принятия очередной порции горячительного рвался поговорить с сыном о жизни, причем преимущественно в ночное время, после того как сын возвращался с работы. Разговоры о жизни всегда перетекали в дискуссии на повышенных тонах: сын должен платить за квартиру, сын должен, должен: Главное, что он был должен, по мнению Владимира Владиславовича, это как можно скорей покинуть помещение. А то ишь взял моду: свою комнату отремонтировал, изводит родного отца уборками, просто доконал. И так каждый день.

Из заключения судебно-медицинского эксперта следует, что Белову Владимиру Владимировичу, 1981 года рождения, была нанесена колото-резаная рана со сквозным ранением печени и точечным ранением правой почечной вены, сопровождавшаяся внутрибрюшным кровотечением (около 1,2 литра крови).

Белов-старший был приговорен к двум годам лишения свободы и взят под стражу в зале суда. Однако незадолго до этого он выдал риэлтору одной из московских компаний доверенность на продажу своей квартиры. И в феврале 2005 года гражданка Евгения Николаевна Бычкова купила у Владимира Владиславовича Белова квартиру на Северодвинской улице. Купила вместе с проживающим там сыном гражданина Белова Владимиром. А так как сын - это неприятное дополнение, 2-комнатная квартира была куплена гражданкой Бычковой за полцены, то есть за 35 тысяч американских долларов. И что интересно: в процессе оформления сделки Бычкова вышла замуж за риэлтора и стала гражданкой Полуткиной.

Купив за полцены квартиру, Бычкова-Полуткина тут же обратилась в суд с иском о выселении Владимира Белова. Куда выселять Белова? Вестимо, на улицу. Белов подал встречный иск о признании недействительным договора купли-продажи квартиры, в которой он прописан с момента рождения.

Очарование ситуации заключается в том, что всем, как всегда, хочется и на елку влезть, и штаны не порвать. Несомненно, гражданка Бычкова была в сознании, когда присмотрела для покупки квартиру с прописанным там человеком. Очевидно также и то, что 35 тысяч - это в два раза меньше 70 тысяч долларов, и разница ласкает взор. Но ведь что-то вдохновило ее на покупку такой квартиры?

Явившись в Бабушкинский суд, Бычкова-Полуткина четко, внятно и много раз объясняла судье, что не может жить в квартире, пока там находится Владимир Белов. Причем она называла его не иначе как 'обременением'.

Так правильно же! Согласно пункту 31 статьи Жилищного кодекса РФ, принятого в декабре 2004 года, 'в случае прекращения семейных отношений с собственником жилого помещения право пользования данным жилым помещением за бывшим членом семьи собственника не сохраняется. Если у бывшего члена семьи собственника отсутствуют основания приобретения или осуществления права пользования иным жилым помещением, а также если имущественное положение бывшего члена семьи не позволяют ему обеспечить себя иным жилым помещением, право пользования жилым помещением: может быть сохранено за бывшим членом семьи на определенный срок на основании решения суда'.

Переводим на русский литературный язык. Новый Жилищный кодекс принимался, среди прочих оснований, во имя того, чтобы наконец можно было разрешить прежде абсолютно неразрешимую задачу: выселить из квартиры прописанного в ней бывшего супруга. Кодекс приняли, возможность выселить бывшего мужа или жену появилась. Чудесно. Но вместе с этой возможностью обнаружилась другая проблема: а как быть с другими членами семьи? С бабушками и дедушками, с детьми, наконец?

По закону выходит - никак. То есть, наоборот, очень даже как. Собственник жилья, само собой разумеется, имеет полное право продать свою собственность, как автовладелец может продать машину, а обладатель картины может продать 'картину, корзину, картонку и маленькую собачонку'. Кто может ограничить право собственника распоряжаться своим имуществом? Никто.

И выходит, что обременение, то есть бывший член семьи, как кость в горле застрявший на жилплощади собственника, оказался за пределами нормы закона. А это значит, что ПО ЗАКОНУ его можно выселить непосредственно на улицу. После того как судьи, обливаясь горючими слезами, стали принимать решения о выселении и появились первые бомжи этой разновидности, в законодателей полетели гнилые помидоры. Тогда Верховный суд Российской Федерации выступил с разъяснениями. Согласно этим разъяснениям суд может принять решение о сроке пребывания бывшего члена семьи на спорной жилплощади.

Если в решении будет сказано три года - значит, бывший член семьи имеет право жить в этой квартире три года (пять, десять лет). Однако по истечении указанного в определении суда срока бывший член семьи должен удалиться. Куда? Знаете, есть такая русская народная песня 'Во поле береза стояла:'

Новый Жилищный кодекс РФ вступил в силу 1 марта 2005 года. И 31-я статья этого кодекса, согласно которой люди теперь продаются вместе с жильем, по сути дела узаконила новую общественную ценность нашего государства: право собственности превыше всех прочих прав.

В старом кодексе была норма, в соответствии с которой можно было выселить человека. Но применялась эта норма крайне редко и действовала в отношении социально несостоятельных лиц: тех, кто портил жилой фонд, и, главное, тех, кто был лишен родительских прав и не должен был находиться на одной жилой площади с несовершеннолетним ребенком. Однако это было экстраординарным событием. И прежде чем принять такое решение, суд должен был предупредить 'кандидата на вылет', и предупредить не один раз, то есть система имела много ступеней защиты и не была устроена по принципу гильотины. Кроме того, человек, восстановившийся в родительских правах, вновь восстанавливал и свое утраченное право на площадь.

Никому не нужно объяснять, что крыша над головой, то есть жилье, - это фундаментальная социальная ценность, несущая конструкция, та единица общественного устройства, которая обеспечивает право человека на человеческую жизнь. При одном, разумеется, условии: если провозглашенное в Конституции России право человека на такую именно, человеческую, нормальную жизнь воплощается на практике. В 17 статье Конституции нашего государства прямо написано: осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать прав и свобод других лиц. А конституция - закон прямого действия. Теперь же выходит, что есть лишь одно, незыблемое и священное, право: право собственности.
То есть 31 статья Жилищного кодекса России антиконституционна. Право человека жить достойно стало предметом купли-продажи.

21 февраля решением Бабушкинского суда гражданке Бычковой-Полуткиной было отказано в выселении Владимира Белова. Молодец судья, ура-ура, но что будет дальше? Совместная жизнь новой владелицы квартиры с ее коренным обитателем невозможна. Значит, Бычкова-Полуткина будет выживать Белова всеми возможными средствами. Есть ли какие-нибудь законные способы разрешения этого противостояния?

На бумаге вроде есть. Ведь Бычкова-Полуткина купила квартиру за полцены. Вторую половину можно потратить на покупку квартиры для Белова. Но мы с вами хорошо знаем, что никто не может заставить новую владелицу квартиры Беловых поступить именно так. Есть другой выход. Бычкова-Полуткина может обратиться в суд с иском о признании договора купли-продажи квартиры недействительным и попытаться вернуть свои 35 тысяч долларов. Но с точки зрения закона этот договор, увы, действителен.

Что дальше? Брать дубину и сражаться до последней капли крови? А жить когда?

Конечно, наши законодатели хорошо понимают, что ситуация, описанная выше, безвыходная. И даже если Владимир Белов обратится в суд с жалобой на то, что ему не дают житья, а он в квартире прописан, и даже если в эту несчастную квартиру каждый день будет наведываться судебный исполнитель (а он не будет этого делать), как только за ним закроется дверь, Белова опять будут есть поедом новые владельцы квартиры.

Одно покушение на убийство уже было. Мало?

Необходимо обращение в Конституционный суд РФ. Кто может туда обратиться? Помимо президента, Госдумы, правительства и т.п. это могут быть граждане, чьи права нарушены, и судьи, которые осознают, что, применяя некий закон, нарушают права человека. Если в КС обратится гражданин, которого судьба прижала к стенке, это будет означать, что наша жизнь начала меняться. А если судья - это будет просто-напросто чудо. А ведь еще Марк Твен заметил: ничто не поражает так, как чудо, - разве только наивность, с которой его принимают на веру.