Надо научить людей копить деньги, а не тратить их

В Латвии 7 октября состоятся выборы в сейм. Традиционно перед выборами строятся самые невероятные экономические теории и прогнозы, даются несбыточные, но привлекательные обещания. "Росбалту" об инфляции, коррупции и переходе Латвии на евро рассказывает президент Parex banka Валерий Каргин.

– Как обстоят в Латвии дела с инфляцией? Ведь известно, что длительное время в Латвии сохраняется самый высокий уровень инфляции среди стран ЕС.

– В июне текущего года уровень инфляции составил 6,3%, за 2005 год – 6,9%, что действительно является высоким показателем. Мы бурно развиваемся, что неизбежно влечет за собой инфляцию. Не придумано методов предложения денег на рынке, не ведущих к инфляции.

– Каковы объективные и субъективные причины инфляции? Вы можете их перечислить?

– Их множество и они взаимосвязаны. Во-первых, банки предлагают кредиты, способствующие появлению у населения свободных денежных ресурсов. Так, к концу июля коммерческими банками Латвии было выдано кредитов на общую сумму 8,5 миллиардов латов, что на 21,9% больше, чем на начало года.

Это порождает другую причину – объем товаров растет медленнее, чем количество денег в обращении. Соотношение объема денег и объема товаров связано не напрямую, а через скорость оборота денег. С развитием банковского сектора, с универсализацией системы платежей одну денежную систему можно насытить меньшим количество денег, если увеличить скорость их оборота.

Следующая причина – увеличение видимых заработков наших людей. Этот фактор складывается из нескольких составляющих. Значительные денежные средства в виде накоплений поступают в Латвию из Старой Европы, стран – рабочих площадок для части населения Латвии. К тому же заработки в Латвии увеличиваются, причем мы должны констатировать, что рост их опережает инфляцию.

С учетом вышесказанного неудивительно, что мы стали больше тратить. Причем не только сезонно, хотя понятно, что в конце года темп инфляции увеличится, поскольку это связано с предпраздничными тратами и домохозяек, и крупных компаний, выплачивающих премии и бонусы.

Так, интересная цифра: среднестатистический англичанин тратит на покупки 400 часов в год. Осмелюсь предположить, что у нас – на две трети меньше, но мы быстрыми темпами движемся в этом направлении.

– Куда в основном направляются деньги?

– Латвия становится все более приспособленным для трат местом: у нас развивается розничная торговля. За прошедшие годы открылось множество супермаркетов, доступность товаров существенно возросла. Все меньше жителей ищет товары на рынках. Кроме того, покупки через кассовый аппарат сразу увеличивают собираемость налогов. За 2005 год розничная торговля выросла на 17% к ВВП.

Активно развиваются транспорт и коммуникации – рост этой отрасли за первое полугодие составил 16%. Тому причиной несколько факторов – туризм с его теплым летом этого и прошлого годов, усилия городских самоуправлений, в том числе Юрмалы. Отмечу чемпионат мира по хоккею, успехи с паромом, деятельность авиакомпаний дискаунтеров, которые перевезли много туристов.

Мы стали больше тратить в строительстве. За 2005 год прирост этой сферы в ВВП составил 16%. Не потому, что людей стало больше (их как раз стало меньше), а потому что люди хотят жить комфортнее, просторнее, красивее. Рано или поздно строительный бум пройдет, в 2009 году, как считается, составит 10%, а потому интересно, куда тогда пойдут высвободившееся рабочие руки?

Рост строительства диссонирует с производством. Если в 2003 году наша промышленность развивалась на 16% ВВП в год, то сейчас – только на 6%. Данный показатель не будет значительным и в будущем. У нас маленькая экономика, в которой производство играет незначительную роль.

Если названные выше причины в большей мере можно считать внутренними, то есть и другие – глобальные. Растет сумма затрат производителей в Латвии, так как увеличиваются цены на энергоносители в мире, что вызвано как политическими факторами – война на Ближнем Востоке, ситуация с Ираном и Ираком, так и экономическими – увеличение количества потребления топлива в связи с ростом числа автомобилей в Китае, Индии, Юго-Восточной Азии. Эта тенденция касается и Латвии, где за первый квартал 2006 года рост продаж автомобилей, по сравнению с тем же периодом прошлого года, составил 81%. Притом, по оценкам British Petroleum, разведанных запасов нефти, например, в России, которая является одной из крупнейших в мире стран по запасам энергоносителей, при нынешних объемах добычи хватит на 21 год, а газа (где у нее 36% мировых запасов) на 81 год.

Да и приход значительной европейской помощи, на мой взгляд, не всегда распределяется с учетом угрозы инфляции. Можно было бы создать более сбалансированный механизм распределения этих денег.

– Как остановить эту гонку?

– Политики должны найти разумный компромисс между популизмом, желанием понравиться и необходимыми мерами для защиты своей экономики. Поэтому одна из причин ускоренного развития – наличие во власти правых партий. Но готовы ли мы отказаться от значительного предложения денег банками и от удешевления денег в обороте? От роста доходов, увеличения количества машин, развития транспортной и строительной сферы, от услуг супермаркетов?

Ответ на это мы услышим на выборах в октябре. Не готовы и на самом деле не хотим ухудшать свой уровень жизни ради мер по борьбе с инфляцией.

– А что государство делает или не делает в этом направлении?

– Как минимум одну меру, принятую государством для сокращения инфляции, можно назвать успешной – снижены налоги на коммунальные платежи, то есть, сократили производную цен на газ. Действия были популярными и получили одобрение со стороны населения.

Вместе с тем государство в лице Центрального банка фактически ввело дополнительный налог на привлеченные средства, увеличив норму резервирования капитала до 8%. Я думаю, это неэффективная мера для борьбы с инфляцией. Этим были созданы предпосылки для облегченной работы в Латвии иностранных банков.

– Какие механизмы еще могут и должны быть задействованы государством?

– Для начала необходимо уменьшить государственные расходы, например, в капиталах госпредприятий. Во-вторых, государство должно более активно формировать и стимулировать систему накоплений населения с учетом того, что они будут значительно расти в ближайшие годы – и, тут моя позиция известна правительству, – уменьшить социальные налоги на ту часть доходов населения, которая будет направляться в пенсионные и другие накопительные фонды. То есть научить людей копить деньги, а не тратить их.

У нас плохой коэффициент накоплений к валовому продукту, в то время как мы обычно смотрим на отношение кредитов к ВВП. Учтем: мы – бедная страна, и деньги проедаются, а не копятся. Хотя и китайцы в среднем живут небогато. Но норма сбережений, процент ВВП, не идущий на потребление, учитывающий государственные плюс частные накопления, в КНР составляет около 50%. Как считает Роберт Шиллер, профессор Йельского университета, объяснение уровня накоплений – не точная наука, и нельзя все свести к одной закономерности – много нефти – много накоплений, много внутренних кризисов и конфликтов – мало сбережений.

Однако представим себе ситуацию, что наше население вкладывает деньги в фонды управления активами, которые, в свою очередь, покупают акции предприятий, работающих в нашей экономической зоне. Фактически, это создаст прослойку собственников предприятий, портфельных инвесторов, которые будут заинтересованы в лучшем развитии местных предприятий.

– Одна часть населения предпочитает другие инвестиции – в недвижимость...

– С приведением в порядок этого сектора появятся новые фискальные возможности снижения инфляции. Пример: Латвия – единственная страна, где можно купить землю за один миллион, продать за два, и при этом не заплатить ни сантима налогов. Такого заповедника спекулянтов нет нигде в Европе. Таким образом, можно ожидать появления налога на спекулятивные сделки с недвижимостью. Вероятно увеличение госпошлины при регистрации недвижимости в Земельной книге.

При этом собственно налог на недвижимость и землю имеет не только фискальную функцию, то есть перераспределение денег внутри хозяйственной системы, аккумулирование государственных доходов, но и другие. Например, если мы говорим о налогах на сельхозугодья, то их увеличение подталкивает землевладельцев к более активному освоению земли, осложняя ситуацию, когда земля не участвует в народном хозяйстве. Сейчас люди могут себе это позволить, купить землю и не обрабатывать ее. В Юрмале, где, мы видим, резкое повышение кадастрового налога исключило такую возможность, – дорогую юрмальскую землю менее обеспеченные владельцы начали продавать тем, кто способен нести повышенную налоговую нагрузку. Я не стесняюсь говорить о налогах в этом контексте, поскольку инфляция сама по себе работает как дополнительный налог на доходы населения.

Сокращение монополий – не только государственных – еще одна действенная мера по уменьшению инфляции. Государство может и должно способствовать развитию конкуренции во всех отраслях народного хозяйства. Если конкуренция слаба (об том свидетельствуют показатели прибыли, например, в розничной торговле), у участников рынка есть возможность свободно повышать цены.

– Как сочетается статус Латвии как рекордсмена по росту ВВП в Европе и, одновременно, беднейшей европейской страны?

– Разница между тремя балтийскими странами по ВВП на душу населения совсем незначительная. Думаю, что мы растем большими темпами и уже через несколько лет обгоним по этому показателю Польшу. Правда, не только благодаря высокому темпу развития страны, но и из-за вымирания населения. Сказываются низкая рождаемость и массовый отъезд работоспособной части общества.

– Действительно ли мы являемся такими бедными, как считают в Брюсселе?

– Учитывая паритет реальной покупательной способности, мы не выглядим так плохо. У нас пока более дешевое содержание жилья, чем в остальной Европе, дешевле бензин, транспорт, продукты. Смотря в абсолютных цифрах, наша покупательская способность составляет половину от европейской. Не так и плохо, учитывая то небольшое количество времени, прошедшего со времен перестройки.

– Чем обоснован рекордный рост ВВП?

– Валовый продукт в Латвии на одного человека с 2001-го до 2005 года увеличился в долларовом эквиваленте в 2,1 раза и составил 6900 долларов в год. Так что, говоря с юмором, задачу, которую Путин поставил перед Россией, мы выполнили. Думаю, что к 2008 году наш ВВП утроится, ведь маленькую экономику разогнать легче, чем, например, экономику Польши. Со ста долларов легче получить за год прибыль в 20 долларов, нежели со ста миллионов – двадцать миллионов.

– Не обрушит ли отток рабочей силы рынок Латвии?

– Вопрос спорный, и моя точка зрения расходится с точкой зрения правительства. В Латвии официальная цифра безработицы в 2001 году составляла 13%, в 2005-м – 8,7%, причем они неточны, поскольку измерять безработицу мы научились лишь приблизительно. Официальная цифра по безработице в Риге на конец июня составляла 3,9%, а реальная безработица – около 2%. Не так плохо, при том что экономически обоснованным считается показатель в 4%. Наличие безработицы в таких пределах – не есть зло, а нормальная экономическая ситуация, когда есть резерв рабочей силы.

Притом государственная статистика по безработице не учитывает тех, кто уезжает работать за границу нелегально, получая здесь пособия. И данные массового отъезда более трагичны, нежели утверждает официальная статистика. Это усугубляется слишком жестким трудовым законодательством. Сейчас предпринимателям приглашать сюда на работу трудовые ресурсы из другой страны невыгодно, потому что их труд облагается повышенной ставкой налогов по сравнению с местными жителями. Латвия также является и заповедником жесткого трудового законодательства в Европе. Недавно журнал The Economist призвал наше правительство открыть рынок труда, по сути обвинив власти в отсутствии дальновидности и твердости характера сделать это. С другой стороны, общество настроено против инородцев, и в целом идея привлечения трудовых ресурсов извне не будет популярной среди значительной части электората. Однако понятно, рынок не станет делать исключений для латвийской экономики, и привлечению рабочих ресурсов альтернативы нет.

– Лично вы с кадровой проблемой сталкивались?

– Встречаясь с предпринимателями, часто слышно о дефиците работников. Конечно, это плохо, но у медали есть две стороны. Например, в Латвии сейчас производят сельхозпродукции больше, чем во времена Улманиса, или в самое лучшее советское время, а количество занятых на селе уменьшилось в пять раз. В Германии, скажем, тоже проблемно найти рабочего, который будет класть асфальт. Но там суть дефицита рабочей силы иная. Там сильные профсоюзы, значительные пособия, поэтому считается, что выгоднее не работать, чем класть асфальт за предложенную зарплату. У нас хуже: рабочая сила отсутствует как таковая, поэтому мы не можем компенсировать это увеличением зарплаты.

Главный двигатель экономического развития страны – демография. Наше главное богатство – люди. Я против тех партий и политиков, которые своими решениями сделали некомфортной жизнь части населения Латвии, подтолкнув их к отъезду.

– Как оценить инвестиционный климат в стране? Получают ли жители видимую пользу от развития страны?

– Мы видим, что в Латвии снижается бюрократия, ускоряется темп документооборота в правительственных учреждениях. У нас ставки налогов одни из самых низких в Евросоюзе, и тут одна из причин нашего высокого темпа развития. В то же время международные организации отмечают значительный уровень коррупции.

– Вы же не станете отрицать, что это не так?

– Мы с вами знаем, что проблема это серьезная, поскольку до сих пор отсутствует нулевая декларация. Госслужащие, наворовавшие на государственных постах, выкручивая руки бизнесу, фактически, дождались ситуации, когда имущество стало возможным оформлять на детей без риска быть пойманными.

– Что является главной причиной коррупции?

– Избыточные полномочия государства. Многие законодательные инициативы и регулировки должны исходить не от государства, а от общественных организаций. Их количество в Латвии увеличивается. Они должны генерировать идеи для законодателей и искать возможности их внедрения. Государство не имеет возможности платить необходимые зарплаты людям, которые могут развивать законотворчество, такие возможности есть только у ассоциаций по профессиональному признаку.

– Почему же государство так неохотно расстается с этой ролью?

– Государство обеспечивает устойчивым доходом госслужащих и других лиц, материально зависимых от него, в том числе работников культуры и искусства, представителей общественного сектора. Именно они и являются основными получателями нематериальных знаков признательности от государства: орденов и пр. Это дает понять, кому государство благодарно за темпы своего развития.

– Нужно ли приватизировать госпредприятия или оставлять государственную монополию в отдельных сферах?

– У меня рекордно короткий ответ – требования открыть рынок существует со стороны ЕС. Так что нам с вами остается следовать политике ЕС.

– Это касается всех отраслей? А, например, образование должно ли становиться частным или оставаться преимущественно государственным?

– Еврокомиссия требует более строгих мер, чтобы адаптировать образование к требованиям рынка рабочей силы. Частное образование более мобильно и более эффективно, чем система государственного образования в Латвии.

– Каковы ваши прогнозы по переходу Латвии на евро?

– Основная причина, мешающая переходу – высокий уровень инфляции. Сегодня жестких ограничений по нашему уровню инфляции со стороны ЕС пока нет, а, значит, мы имеем возможность стремительно развиваться. Мы имеем фору к Старой Европе. Нам понятно, что развитие важнее инфляции. Чем позже европейское инфляционное регулирование коснется нас, тем объективно лучше. На евро надо переходить тогда, когда мы будем готовы, а пока - объективно нет.

– Во сколько обойдется переход на евро и кто его оплатит?

– Цена перехода на евро, по оценкам экономистов, составляет примерно 2% ВВП страны. То есть за переход на евро мы заплатим около 300 миллионов латов. Траты вызваны тем, что, очевидно, вырастут цены, как было при переходе на евро других стран ЕС, всем предприятиям придется потратиться на перестройку программного обеспечения. Сейчас лат фиксировано привязан к евро, поэтому колебания до введения евро вряд ли возможны. И хотя Центробанк иногда беспокоится, что привязка может измениться, я причин для этого не вижу.

– Какие объективные выгоды даст введение евро?

– Снизятся издержки производства, будут привлечены новые инвестиции, поскольку далеко не все инвесторы, исключая скандинавских, верят в привязанный к евро лат.

– Мнения чиновников о сроках перехода на евро расходятся. Какой ваш прогноз?

– Что касается сроков перехода на евро, то посмотрим на две, в целом схожие, экономики стран новой Европы – Польшу и Венгрию. Они ставят срок 2012–2014 год, притом, у них есть проблемы, связанные со стабильностью валютного курса, у нас таких нет. Дальше – прогноз инфляции на перспективу. Мы знаем, что в ближайший год, когда инфляция нам позволит войти в еврозону – 2009-й – 2,8%. Но наше правительство склонно занижать прогнозы на инфляцию, потому в реальность 2009-го верится с трудом. Скорее всего, у нас есть шанс приблизиться к европейским требованиям по уровню инфляции к 2010 году. Плюс обязательные по условиям игры два года. Так что, отбросим политические спекуляции и скажем себе правду: если ЕС не изменит свои нынешние установки, то на евро мы можем перейти к 2012–14 годам.

Беседовал Модрис Аузиньш