Posted 6 марта 2007, 10:43
Published 6 марта 2007, 10:43
Modified 2 апреля 2024, 02:30
Updated 2 апреля 2024, 02:30
Израиль, начав войну в Ливане, явно переоценил свои силы, в результате чего его военная акция зашла в тупик. В результате Ливан грозит на долгое время превратиться в «горячую точку» на карте Ближнего Востока, встав в один ряд с Ираком и Афганистаном, что означает самый серьезный кризис политики не только Тель-Авива, но и Вашингтона в столь важном регионе. В данной связи не исключено, что, оказавшись загнанными в угол, радикальные элементы в администрации Буша, возглавляемые Чейни и Рамсфельдом, с еще большим, чем прежде, упорством захотят разрубить «гордиев узел» одним махом и втянут США в новую войну - на этот раз против Ирана.
Анализируя соотношение сил двух стран, следует сказать, что у Ирана есть несколько очевидных плюсов. Во-первых, сейчас для США просто невозможно провести масштабную операцию на его территории с применением сухопутных сил. То есть в случае войны Пентагону придется ограничиться воздушными ударами по югославскому сценарию и операциями спецназа локального характера. Во-вторых, в иранском арсенале есть такие рычаги, о которых было сказано выше, как прекращение экспорта собственной нефти, долгосрочное блокирование Ормузского пролива путем его минирования и применения против танкерного флота ракетных и торпедных вооружений, а также организация антиамериканского восстания в шиитских районах Ирака.
Вместе с тем, эффективность перечисленных мер не очевидна и носит вероятностный характер. Например, неясно также, насколько успешными могут быть усилия по организации восстания иракских шиитов. Не вызывает сомнений, что в Ираке имеются вооруженные группы, управляемые из Тегерана. Они способны при получении приказа предпринять диверсионные акции против войск США.
Однако диверсии — это одно, а всеобщее народное восстание — совсем другое. Здесь важно понять, что в критической ситуации предпримет верхушка иракских шиитов во главе с Али аль-Систани. На сегодняшний день она ведет собственную игру, торгуясь как с Вашингтоном, который посетил премьер аль-Малики, так и с Тегераном. Не исключено, что лидеры шиитов Ирака могут и не захотеть ввязываться в американо-иранский конфликт, а постараются выбить из американцев новые уступки. Не так уж невероятно, кстати, выглядит и такой сценарий, в рамках которого Вашингтон предложит аль-Систани передать ему богатую нефтью иранскую провинцию Хузестан, населенную этническими арабами, и создать тем самым некое новое «Арабское шиитское государство» под протекторатом США с перспективой включения в его состав восточной части Саудовской Аравии и Бахрейна.
В целом же, стратегия на территориальное расчленение Ирана может быть взята Вашингтоном в качестве основной. Ведь Иран — многонациональная страна, в которой персы составляют лишь половину населения, как это было с русскими в СССР. Исторически Иран всегда существовал как империя, сначала шахская, а сейчас управляемая шиитским духовенством. При умелом подходе в ряде иранских провинций вполне могут быть спровоцированы кровавые межнациональные конфликты и вооруженные выступления этнических меньшинств. В первую очередь речь, конечно, идет о Курдистане с его суннитским населением и полномасштабной поддержкой со стороны фактически независимых иракских курдов.
Еще более болезненными могли бы стать мятеж в Хузестане, а также восстание азербайджанцев на северо-западе Ирана. Правда, организовать их будет для США несоизмеримо сложнее, чем в Курдистане. Ведь, например, Саддам Хусейн в ходе ирано-иракской войны так и не смог поднять иранских арабов на восстание против центральной власти. Не увенчались пока успехом и попытки разных сил спровоцировать столкновения между персами и тюрками в иранском Азербайджане. Хотя на бытовом уровне предпосылки для конфликта там, безусловно, имеются.
На этой ключевой теме остановимся особо, рассмотрев ее с учетом такого важного фактора, как роль Турции. Со времен Ататюрка эта страна базирует свое государственное устройство на двух основных принципах. Во-первых, это светский характер государства, утвердившийся в 20-е годы. Во-вторых, принцип сохранения территориальной целостности в ныне существующих границах. Гарантом светского режима и территориальной целостности Турции является её армия, что до недавнего времени было записано в Конституции. Фактически эта норма действует и сейчас, хотя формально она под нажимом Евросоюза и была изъята. Именно армия не позволяет умеренным исламистам, формирующим турецкое правительство, и сепаратистам из Курдской рабочей партии посягать на основы государственного устройства.
Экономика Турции развивается весьма динамично. При этом государство видит в поддержании благоприятных условий для развития основную задачу своей политики, включая внешнюю. Другой приоритет турок — вступление в Евросоюз, где их вообще-то не ждут. Тем не менее, Турция предпринимает максимум усилий для интеграции, выражая готовность идти на беспрецедентные уступки, в том числе по такому болезненному для нее вопросу, как судьба Северного Кипра. В жертву евроинтеграции приносятся и другие направления внешней политики. В частности, касающиеся России и стран СНГ, отношения с которыми ограничены соображениями экономического прагматизма.
Это выглядит разительным контрастом по сравнению с первой половиной 90-х годов, когда турки стремились играть роль лидеров на пространстве, населенном мусульманскими народами, предлагали им свою модель государственного устройства и экономической системы в качестве образца. Но финансовая слабость Турции, снижение интереса к Кавказу и Средней Азии в середине 90-х годов из-за падения цен на нефть, а также вектор евроинтеграции привели к тому, что турки постепенно прекратили свое политическое присутствие в бывшем СССР, продолжив, однако, присутствие экономическое. Единственным проектом с политической составляющей остался лишь очень важный трубопровод Баку—Тбилиси— Джейхан, ввод которого состоялся в этом году.
Характерная черта современной Турции — это ярко выраженные антиамериканские настроения ее населения и элиты. Это проявляется не только при опросах общественного мнения, но при принятии принципиальных государственных решений. Так, турецкие власти отказались предоставить свою территорию для войны США против Ирака в 2003 году. Аналогично, не желает Турция даже косвенно участвовать в военном нападении американцев на Иран. Между тем, приближающаяся война даже вопреки воле турок вряд ли минует их стороной.
И это, как раз, связано с планами Пентагона в отношении иранского Азербайджана. В настоящее время там проживают до 25 миллионов этнических азербайджанцев (еще 8 миллионов азербайджанцев проживают в Азербайджанской Республике и до 2 миллионов — в России). По большому счету, как известно, азербайджанцы и турки — это почти один народ. Разница лишь в том, что по вероисповеданию азербайджанцы — шииты, а турки — сунниты. Между тем, если США смогут организовать восстание азербайджанцев против теократического режима в Иране, это восстание будет возможно лишь под националистическими и в то же время антиклерикальными лозунгами. То есть разделяющий азербайджанцев и турок религиозный фактор отойдет на задний план, а объединяющий национальный фактор выйдет на передний.
Уместно задаться вопросом: насколько вообще реально восстание? Видимо, с учетом непростых межнациональных отношений, оно, в принципе, может произойти, но при выполнении длинного перечня обязательных условий. Во-первых, оказание со стороны США прямой военной помощи повстанцам, особенно боевой авиацией, включая вертолетную поддержку. Во-вторых, посылка на помощь мятежникам подразделений спецназа США, а также отправка туда американских и израильских военных советников.
В-третьих, поставки для повстанцев всех видов вооружений и боеприпасов, продовольствия, медикаментов в достаточном количестве, предоставлением им значительных денежных средств. В-четвертых, вербовка и отправка в район боевых действий опытных добровольцев из Турции, Азербайджана, Центральной Азии, Крыма, Поволжья, а также представителей народов Северного Кавказа. Наконец, многомесячное методичное уничтожением с воздуха военных целей, инфраструктуры и экономического потенциала Ирана.
Еще один важный вопрос состоит в том, каковы будут геополитические последствия предполагаемого восстания в южном Азербайджане? Очевидно, что, если это произойдет, то единственной стабилизирующей силой в регионе станет Турцию. При этом турки, даже вопреки их явному нежеланию ввязываться в американскую военную кампанию, в ситуации межнационального конфликта с участием их соплеменников не смогут избежать вмешательства. Они будут вынуждены взять на себя военно-политический контроль над южным Азербайджаном.
Тем самым, вне зависимости от того, как это будет оформлено юридически, на националистических, светских принципах будет сформировано единое военно-политическое пространство в составе Турции, Северного Кипра, южного Азербайджана и Азербайджанской Республики с суммарным населением в 110 миллионов человек. Причем в орбите такого пространства неизбежно окажется богатая углеводородными ресурсами Туркмения, включая территории Ирана и Афганистана, населенные туркменами, а также, отчасти, Казахстан, Узбекистан, Киргизия и населенный узбеками район вокруг Мазари-Шариф в Афганистане. Иными словами, вектор внешней политики Турции будет резко смещен с европейского направления в сторону Каспия, Кавказа и Центральной Азии. А в таких условиях о вступлении в Евросоюз туркам, конечно, придется забыть.
Наоборот, тогда их ждет участь стать еще одной «великой энергетической державой», обращенной на северо-восток. При этом, особый интерес в описанном сценарии вызывает то, как его реализация повлияет на мусульманское население России. Ведь увеличенная в размерах, динамично развивающаяся Турция с режимом, жестко подавляющим проявления радикального исламизма, видимо, станет более серьезным конкурентом Москвы в борьбе за симпатии народов Северного Кавказа и Поволжья, чем ваххабизм, экспортируемый и из арабских стран и из Лондона. России же, в отличие от СССР 60-80-х годов, сегодня по сути нечего предложить своим гражданам мусульманского вероисповедания, кроме дикого капитализма и чудовищной коррупции.
Так или иначе, надвигающаяся американская военная акция против Ирана чревата непредсказуемыми последствиями глобального масштаба, с трудом поддающимся прогнозу. Теоретически здесь возможно все: от позорного изгнания войск США из Ирака и всего региона и прекращения на продолжительный период экспорта нефти из Персидского залива с соответствующим ростом мировых цен до 150-200 долларов за баррель, до расчленения Ирана и полного переформатирования политической карты всего Ближнего Востока. Наконец, нельзя дать гарантии против того, что в ходе конфликта ситуация настолько не выйдет из-под всякого контроля и не погрузится в хаос, что на каком-то этапе не будет применено оружие массового поражения. Иными словами, угроза надвигающейся ядерной войны явно налицо.
Однако из истории мировых войн хорошо известно, что сторона-инициатор, первой начинавшая боевые действия, часто в конечном итоге терпела военное и геостратегическое поражение. Не исключено, что и на этот раз американские «неоконсерваторы», ратующие за войну, исходят лишь из собственного понимания глобальной динамики и собственного, порой весьма специфического, политического опыта. В реальности тот внутренний «запас прочности», которым сегодня располагает Америка, делает весьма вероятным ее крах из-за «военного перенапряжения».
Руслан Саидов, Антон Суриков, Владимир Филин
Из книги «Введение в будущее. Мир в 2020 году». М. «Алгоритм» 2007
Материал предоставлен издательством «Алгоритм»