Posted 19 марта 2007, 09:51
Published 19 марта 2007, 09:51
Modified 2 апреля 2024, 02:23
Updated 2 апреля 2024, 02:23
Российские мусульмане ожидают помощи государства в решении вопросов получения высшего исламского образования и выступают против использования словосочетаний вроде «исламский терроризм». Принятия специальных законодательных актов для реализации обоих пожеланий не требуется. Таковы основные итоги прошедшего в Государственной думе круглого стола «Ислам в социально-правовом контексте современной России».
Ислам в России, отмечали выступающие, обладает рядом специфических особенностей. По мнению президента Института религии и политики, члена Общественной палаты Александра Игнатенко, «можно говорить о российском – толерантном – исламе». После распада СССР начался процесс проникновения в страну иностранного ислама. «Появились идеологи течений, сформировавшихся в иных регионах мира и потому неорганичных для России, где сохранилась истинная исламская традиция», - отметил ученый. Например, в Дагестане, указал Игнатенко, «сохранились центры исламской учености, способные на равных конкурировать с другими исламскими центрами».
«За рубежом тоже могли бы послушать наших ученых», - заметил президент Института религии и политики, отвечая на реплику представителя Центра цивилизационных и региональных исследований РАН Алексея Васильева, призвавшего приглашать в РФ «признанных мусульманских мыслителей из Саудовской Аравии, Турции, Марокко, Туниса, чтобы они делились своим видением мира». «Большего невежества в исламе, чем в России, нет», - не согласилась с Александром Игнатенко переводчик Корана Валерия Порохова, в свое время перешедшая в ислам из христианства.
Руководитель Центра цивилизационных и региональных исследований Энвер Кисриев на примере Дагестана рассказал о причинах «взрывной исламизации» Северного Кавказа. Одна из них заключается в том, что в советское время ислам находился «под спудом». После снятия идеологических барьеров это вызвало эффект распрямляющейся пружины. Кроме того, новые произошел «глубочайший социальный катаклизм», резкое изменение условий жизни, разделение на бедных и богатых, которые стали строить мечети (например, с 1994 по 1999 год в Дагестане ежегодно возводили до ста новых мечетей). Третьим измерением стали события 11 сентября 2001 года, когда «выяснилось, что в мире существует «исламский терроризм» как основная угроза «цивилизованному» человечеству». «Все три вектора сошлись в одной точке, продемонстрировав мощный взрыв исламизации общества», - констатировал ученый.
Ислам, напомнил он, не имеет жесткой институциональной структуры, что вызывает серьезные проблемы, поэтому необходима «какая-то форма государственного участия" в разрешении этих проблем. Одной из них он назвал «резкий рост числа строящихся мечетей в русских регионах», что вызывает «естественный протест» местных жителей. Однако этого несложно избежать. К примеру, татары, проживающие в Финляндии, строят мечети в соответствии с принятыми в этой стране градостроительными традициями, отметил ученый. «Ведь минареты и тому подобное не обязательны», - пояснил Энвер Кисриев, зато «снимается проблема демонстративного положения ислама». «Это реальная социальная проблема, - констатировал Кисриев. – В таких вещах государство могло бы деликатно принимать участие».
«В Финляндии строят не мечети, а молельные дома, - не согласился с ним руководитель аппарата Совета муфтиев России Харис Саубянов. – Есть традиции, и мы не можем отказывать в этом исламскому сообществу. Вопрос не в том, чтобы огнем, мечом и протестами насаждать эти здания. Необходимо находить контакт, искать пути мирного сосуществования» (ислама и христианства). Попытка регуляции этих процессов со стороны государства может оказаться контрпродуктивной, считает Саубянов. Нужно, чтобы оно «оказывало разумную помощь исламу и всем религиям вместе». «Негоже государству вмешиваться во внутренние дела исламских общин, наклеивать ярлыки – кто ваххабит, кто нет, - добавил Алексей Васильев. – Конечно, все это относится лишь к общинам, действующим в рамках закона».
По мнению Кисриева, государство также могло бы «деликатно вмешиваться» в систему исламского образования в России. «Не меньшая проблема – информирование об исламе немусульман, в особенности подрастающего поколения, - добавил профессор МГУ Дмитрий Арапов. – Студенты и школьники должны иметь уважительное представление о всех религиях». По его мнению, в школах нужно преподавать не «Основы православной культуры», на чем настаивает Русская православная церковь, а «Основы мировых религий» или иной мультирелигиозный предмет, так как в стране проживают не только православные, но и мусульмане, буддисты и иудеи.
К сожалению, не все выступающие стремились к объективности. В первых рядах борцов с якобы процветающей в России исламофобией встала Валерия Порохова. По ее словам, «мусульмане часто безусловно дискриминируются». Правда, приведенный Пороховой пример был далек от реальности: некий доктор наук исламского вероисповедания жаловался ей, что кандидат наук по фамилии Иванов при любых обстоятельствах будет начальником, а он – подчиненным, и все дело тут в происхождении и вере. «Мусульмане – это мы», - провозгласила Валерия Порохова (кстати, происходящая, по ее словам, из знатного дворянского рода, восходящего к Алексею Михайловичу), напомнив известную фразу: «Поскреби русского – найдешь татарина». Карта «мусульманского терроризма», считает она, разыгрывается лишь потому, что территории их проживания богаты полезными ископаемыми, и это бы не происходило, «если б там была бесполезная пустыня».
«Законотворческие инициативы по исламу не нужны, все обстоит благополучно, - подвел практический итог эксперт Фонда Карнеги Алексей Малашенко. – Непонятно, о каких взаимоотношениях ислама и власти идет речь, если построена «вертикаль», и государство, грубо говоря, что хочет, то и делает». Нероссийский ислам все равно будет проникать в Россию, убежден исследователь. «Какой бы он ни был, за железным занавесом и зеленой занавеской – он все равно придет, и государство к этому не готово», - подчеркнул Малашенко. Непонятна и внешняя политика России, добавил он: «Приезжают представители «ХАМАСа» (и это очень хорошо, поддерживать контакты необходимо), молятся в Соборной мечети – как это понимать? Что есть «ваши» и «наши» террористы?».
«Четкой политики в отношении ислама в нашей стране нет, и каждый мусульманин в этой ситуации спасается сам», - констатировал член Общественной палаты РФ, лидер движения «Наша Россия» Камилжан Каландаров. Мусульмане, по его словам, предоставлены сами себе. При этом, полагает общественный деятель, проблем у них стало гораздо меньше, чем было год или пять лет тому назад. Но и нынешняя ситуация неоднозначна. С одной стороны, заметил он, в Подмосковье стало очень много молельных домов, оборудованных в частных квартирах и тому подобных помещениях, а с другой – никто не знает, что в этих домах происходит. «Ислам уходит в подполье», - указал Каландаров. Если мусульмане не могут самостоятельно объединиться в исламском поле, «тогда пусть гражданское общество занимается этими проблемами», предложил лидер «Нашей России».
В ходе круглого стола вопросы, занимающие российских мусульман, были очерчены достаточно четко. Что же касается ответов, то исламской общественности и государственным структурам еще предстоит большая совместная работа.
Яна Амелина