Россия грубого помола

В сегодняшней России нет единых принципов гражданской самоорганизации общества на местном уровне. Она происходит стихийно и везде по-разному. Между тем какая-то обобщающая модель необходима. Вопрос лишь в том, какой она могла бы быть.

Все мы со школьных уроков физики помним такой опыт, когда на лист бумаги насыпали мелкую металлическую крошку, с другой стороны подносили достаточно мощный магнит и, после легкого потряхивания листа бумаги, металлическая крошка выстраивалась в расходящиеся дугой лучи, повторяющие невидимые силовые поля, исходящие от магнита.

Данный опыт, хоть и упрощенно, но достаточно наглядно демонстрирует последние тенденции социально-политического развития стран западного мира, которые все дальше уходят от косных забюрократизированных структур общественного и политического устройства в сторону создания легко складывающихся и трансформирующихся гражданских сетей из свободных индивидов.

Социальная крошка и магнитно-идеологические поля

Сетевые принципы в последние годы произвели настоящую революцию в современном мире, стремительно изменив привычный общественно-политический ландшафт и прежнюю логику развития стран и континентов.

А началось все тогда, когда прежде патриархальные, спаянные традиционными связями и отношениями, выстроенные в четкие иерархии западные общества встали на путь глубокой реформации – протестантской культурно-идеологической (через слом прежних церковных догматов) и буржуазной социально-политической (через слом монархий и сословных обществ). Взламывание и расщепление слежавшегося за столетия феодального социума в Европе привело не только к появлению буржуазных обществ, рынка, зачатков демократии и корпорации свободных граждан, но и запустило процесс все большего дробления, фрагментации и атомизации европейских обществ до уровня социальной крошки, представленной самодостаточными индивидуумами.

Социальная крошка от расщепляющихся и крошащихся патриархальных общественных институтов тут же подхватывалась силовыми магнитными полями новой протестантской культуры, утверждавшей новые законы, новое общество и новый порядок. На месте прежних громадин закрытых сословий, церковных и монархических статусов и иерархий начало формироваться новое стройное общественно-политическое устройство, осознанно и целенаправленно создаваемое новым поколением свободных людей.

Наиболее чистой моделью данного общества явились, конечно же, Соединенные Штаты, созданные бежавшими из душной сословно-монархической Европы непокорными авантюристами. Именно из общин, осваивавших новый континент, на основе принципов свободного общества, добровольного объединения граждан и их сетей возник сначала низовой, местный уровень американского общества, а затем и американское государство.

Поэтому США до сих пор являются мировым лидером в развитии сетевых принципов организации общества и их продвижении во все сферы человеческой жизнедеятельности – экономику, политику, гражданское общество, местное самоуправление...

Общества грубого помола

Католические и православные общества, так и не решившиеся на столь радикальный перемол своих догматов и институтов, все равно оказались втянуты в жернова истории, вращаемые уже новым мировым лидером в лице протестантского либерализма.

С тех пор на протяжении веков эти общества подвергаются методичному перемолу. Но поскольку этот процесс проходит при их сильном сопротивлении и без разумного руководства, то помол получается очень грубый.

Оттого «традиционные» общества в течение всей новой и новейшей истории раз за разом порождали социально-политические химеры, еще больше затруднявшие их вхождение в современный мир.

Крепостное рабство, консервация общественной жизни, фашизация и построение тоталитарных режимов как попытки принудительной консолидации общества в условиях стремительного наступления и вызовов со стороны либерального мира, игнорирование накапливающихся социальных противоречий – все это невероятно тормозило развитие навыков самоорганизации общества.

Возникли, однако, и альтернативные модели. Так, глубоко патриархальное сицилийское общество, крепко спаянное семейными, родовыми и религиозными отношениями, нашло ответ на вызов либерально-протестантского мира. Сицилийские общины объединились для защиты собственных прав и интересов в противостоянии с внутренне чуждым им государством и любой внешней силой. Данная модель, именуемая мафией, сформировалась не из социальной крошки свободных, атомизированных индивидуумов, а из крупных, грубого помола традиционных социальных блоков – сицилийских патриархальных семей.

Сицилийская мафия тоже была высокоорганизованной и высокомотивированной социальной сетью, со своими иерархическими элементами и внутренним регламентом. Что позволило ей, несмотря на свою патриархальность, успешно приспосабливаться к новым для себя условиям крупных городов Италии и даже США.

Отвергнутый вызов

В отличие от Сицилии Россия так и не смогла найти достойного ответа брошенному ей вызову. Дробление российского патриархального общества и его перемалывание в крупу общества модернизированного шло предельно болезненно. Появившиеся было в ходе насильственной модернизации зачатки гражданского общества оказались недостаточно сильными, чтобы реализовать в нашей стране американскую модель, а чрезмерно разрозненное и апатичное в целом общество не в состоянии было реализовать модель сицилийскую. В результате самоорганизация общества происходила стихийно – уже на пределе отчаяния – в вольные казачьи ватаги, повстанческие отряды, абреческое и басмаческое движения, террористические группы, исламские боевые джамааты и русские националистические группировки этнических ликвидаторов.

Гражданская обломовщина и социальная труха

Гражданская апатия населения и сейчас остается характерной для российского общества. Люди по-прежнему предпочитают периодически смазывать неэффективную систему регулярными взятками, нежели организоваться со своими же согражданами для озвучивания своих претензий государству, выработки и предложения реальных механизмов реформирования общественно-политической системы хотя бы на местном уровне.

Глубина укорененности в российском социуме обломовской модели мышления, ее совокупная, общенациональная мощь существенно превышают потенциал гражданской культуры самоорганизации, политической культуры участия.

В подобных условиях продолжающаяся атомизация традиционного российского общества приводит никак не к новой его самоорганизации в соответствии со стройными идеологическими установками и ориентирами, как это имело место в США, и не к его самоорганизации на патриархально-традиционной основе, как это имело место в Сицилии, а к превращению его в мертвую социальную труху.

Гражданское общество versus гражданская война

Российское общество за годы социально-политических реформ породило только два проекта гражданской самоорганизации, оба – в виде архаичных религиозных воинств: христианского в лице казачества и исламского в лице непримиримых моджахедов, орудующих в горах Кавказа. Однако ни тот, ни другой проект не только не могут рассматриваться в качестве основы для социально-политической модернизации российского общества, но и даже не смогли приобрести массовой поддержки в народе.

Наше общество, характеризующееся дезорганизацией всех социально-политических структур, на протяжении уже столетия поражено еще глубоким расколом и взаимным гражданским отчуждением. Оттого мы все сызмальства прекрасно знаем, что такое гражданская война, но никакого представления не имеем о том, что такое гражданское общество. В результате гражданская война в нашей стране воспроизводится на каждом историческом этапе, на каждом уровне, включая уровни местных сообществ.

Раскол и хроническое противостояние различных социальных групп приводят к тому, что общество не может объединиться и сплотиться даже на низовом уровне. А в такой ситуации никакое гражданское общество, никакие гражданские социальные сети сложиться не могут.

Если только наши граждане, подобно сицилийцам, не изживут свою апатию, недоверие и ненависть, и не приступят, засучив рукава, подобно американцам, к выковыванию собственного счастья...

Руслан Курбанов, кандидат политических наук. Материал предоставлен журналом «Смысл»