Израиль: из кресла на скамью

Редкий президент оказывается на скамье подсудимых. Строго говоря – редкий экс-президент, поскольку глава государства – фигура неприкосновенная и, пока находится на своем посту, неподсудная. Учитывая, что к началу процесса каждый, для кого скамья стала финишем политической карьеры, отстранен, свергнут или попросту ушел, приставку «экс» можно даже опустить как нечто само собой разумеющееся, тем более, бывших президентов не бывает. Экс-президенты остаются таковыми лишь при ближайших преемниках, а затем получают уникальные порядковые номера и отправляются на страницы хроник уже без всяких приставок.

Конечно, если исходить из того, что президент на упомянутой скамье – нечто невероятное, то число тех, кто все же на ней оказался, малым не покажется. Но стоит принять во внимание риск, с которым сопряжена профессия. Чрезвычайные полномочия порождают огромную ответственность. Любая ошибка ведет к колоссальным последствиям. Мелкое злоупотребление на посту грозит обернуться великим злодеянием. В таких условиях, и в особенности, если преемник – это не благодарный наследник, а победивший злопыхатель, сложнее на скамье не оказаться. Тем не менее, почти все президенты справились с этой задачей, а для пересчета тех, кто не справился, хватило бы и пальцев на руках.

С учетом сказанного особенно нелепо и жалко выглядит восьмой израильский президент Моше Кацав, ставший одним из немногих в истории, кто сменил кресло главы государства на скамью подсудимых. Чей скачок он повторил? Среди личностей, в одном ряду с которыми он оказался – лидеры стран третьего мира и кровожадные диктаторы. Кацаву в самых страшных снах не снилась и сотая доля того, что натворил любой их них.

Чужой среди злодеев

Саддам Хусейн, Аугусто Пиночет, Слободан Милошевич – нет, Моше Кацав не развязывал межэтнических конфликтов, не губил в тюрьмах тысячи людей и не устраивал геноцид. В отличие от Джозефа Эстрады (Филиппины) или Арнольдо Алемана (Никарагуа) он не присваивал себе десятки миллионов долларов. В отличие от Альберто Фухимори (Перу) или Фернандо де ла Руа (Аргентина) он не превышал властных полномочий настолько, чтобы гибли сотни людей. В отличие от Чарльза Тейлора (Либерия) он не торговал наркотиками и не поддерживал терроризм.

В отличие от всех упомянутых персонажей Моше Кацав даже не управлял страной, ибо в Израиле этим занимается премьер-министр, а глава государства – номинальная должность. «Носовой платок – единственное место, куда мне позволяют совать нос», – признавался первый президент страны Хаим Вейцман, после того как отец государства Давид Бен-Гурион (первый премьер) придумал, как оно будет устроено.

Наконец, случай Моше Кацава уникален еще и потому, что он попал на скамью подсудимых не вследствие президентской деятельности. Строго говоря, он влип, как мог влипнуть на его месте любой гражданин страны, поскольку для того, чтобы заигрывать с девушками, вовсе не нужны президентские полномочия. Незадолго до Кацава по обвинению в сексуальных домогательствах на скамью попал ни много ни мало министр юстиции Хаим Рамон.

И все же, не будь Моше Кацав президентом, в нынешнем положении он мог бы и не оказаться. Дело, конечно, не в том, что высокое положение вскружило ему голову, и он решил, что президентам можно целовать девушек без их согласия. Не будь он главой государства, девушкам, к которым он имел неосторожность проявить свою президентскую нежность, не пришло бы в голову его шантажировать. Не обещай его дело великого скандала, не нашлось бы и тех, кто начал находить новых «жертв серийного насильника». Девушки же не стали бы давать безосновательных показаний, напоминавших сценарий для порнофильма с извращениями. Сложно поверить, что законченный маньяк и извращенец (в некоторых показаниях Кацав выглядел именно так) мог занять в Израиле пост президента. Стоит помнить, для кого в государстве создавалась должность, и кто ее может занять.

Чужой среди героев

Президент Израиля – это не тот, кто сделал головокружительную политическую карьеру. Это не избранный гражданами спаситель нации, не гений экономики и не великий полководец. Президент Израиля – это некая личность, значимая не только для самого государства, но и для всего еврейского мира. В идеале этот представитель народа должен быть значим по каким-то причинам и за его пределами. Показательно, что первым президентом Израиля хотели видеть Альберта Эйнштейна. Упомянутый уже Хаим Вейцман, ставший первым главой государства, был человеком, которому во многом была обязана Европа. Израиль же в некотором роде был обязан ему своим появлением.

Выдающийся химик, Вейцман работал в нескольких европейских университетах. В Первую Мировую войну он по личному поручению первого лорда Адмиралтейства Уинстона Черчилля нашел способ в кратчайшие сроки получить 30 тыс. тонн ацетона для бездымного пороха. Что означал успех британского флота для исхода Первой Мировой, напоминать излишне. По окончании войны сам премьер-министр Ллойд Джордж вызвал Вейцмана, чтобы лично выразить благодарность за вклад в британскую победу и сказал: «Вы оказали выдающуюся услугу отечеству, и я собираюсь рекомендовать Вас Его Величеству для представления к награде». Ученый ответил: «Мне ничего не нужно для себя лично, но я хотел бы попросить кое-что для моего народа». Вейцман попросил для евреев самую малость – отсутствовавшую почти две тысячи лет страну.

Для такого уровня людей предполагалась должность. Факт того, что президент оказался на скамье подсудимых, да еще и обвиняемый в сексуальных домогательствах, для Израиля остается шокирующим. Преступником мог бы оказаться член парламента, правительства или даже премьер – они люди политики, но не президент. Вторым президентом был выдающийся историк. Третьим – первый министр культуры, разработавший закон об обязательном образовании, по которому в школы пошли даже неграмотные бедуины. Четвертый был выдающимся биофизиком, синтезировавшим нерастворимые энзимы. В целом личности, в ряду которых оказался Кацав, став главой государства, – это значимые деятели науки и культуры. В этом ряду он выглядит столь же нелепо, сколь в ряду тех, кто из президентского кресла перемещался на скамью подсудимых. Как он туда попал?

Кацав не был выдающимся ученым. Он стал депутатом Кнессета в 32 года, а затем занимал посты, которые обычно разыгрываются политиками в ходе коалиционных переговоров: министр труда, министр транспорта, министр туризма, вице-премьер. Существует предположение, что его избрание стало «реверансом» сефардам (восточным евреям). Потомки выходцев с арабского востока, из Ирана и из северной Африки изначально были менее образованы и к тому же не принимали особенного участия в создании государства. Большинство занималось физическим трудом, а путь во власть лежал лишь через армию или полицию. Явный перевес сефардов в израильской полиции ощущается до сих пор. Сефарды на самом деле меньше, чем ашкенази, были представлены в руководстве и не занимали высших правительственных постов. Кацав – уроженец иранского Язда (земляк предыдущего иранского президента Мухаммеда Хатами). Казалось, избрание сефарда президентом восстановит социальную справедливость.

Стрижка только началась

В июле 2006 года Кацав направил юридическому советнику правительства страны Мени Мазузу жалобу в связи с тем, что одна из сотрудниц канцелярии пытается его шантажировать. Тогда он и представить не мог, куда это приведет его в апреле 2008. Сегодня ожидалось начало развязки истории, но оказалось, что все только начинается. То, что произошло в мировом суде Иерусалима, уже окрестили «драмой».

Начало судебного процесса стало возможным после того, как адвокаты и прокуроры Кацава заключили сделку. Кацав признает обвинения в сексуальных домогательствах, за что его перестают обвинять в изнасилованиях. Адвокатам удалось доказать несостоятельность многих улик и неадекватность многих свидетельских показаний, которыми подкреплялись обвинения в изнасиловании. Истица А. из министерства туризма согласилась обвинять экс-президента лишь в том, что он пытался поцеловать и обнять ее. Истица Л. из канцелярии президента согласилась оставить лишь обвинения в том, что Кацав сексуально домогался ее, пытаясь поцеловать в шею. Первой он должен был заплатить компенсацию в 35 тыс. шекелей, второй – 15 тыс. Также 15 тыс. шекелей штрафа следовало уплатить в казну. В целом, по сегодняшнему курсу, – около $18 тыс.

Компенсациями и штрафом дело, конечно, не ограничивалось. Кацава также должны были приговорить к условному сроку заключения. Позором было бы и официальное признание экс-президента виновным в тех грехах, от которых он поначалу отрекался. Тем не менее, это большее, на что были способны адвокаты, и в стартовой ситуации Кацава (10 истиц, часть из которых обвиняют в изнасилованиях) это было немало. И вот, тот, кого называли президентом, в день начала суда заявляет об аннулировании сделки и о готовности идти «по самому тяжелому пути». Это означает, что он не признает обвинений, на которые соглашались его адвокаты, но и те обвинения, от которых готовы были отказаться прокуроры, не снимаются.

Если Кацав не сошел с ума, то его действия можно объяснить следующим образом. Он надеется, что самые страшные обвинения доказаны не будут, а быть может, не будут доказаны и те, на которые соглашались сначала его адвокаты в рамках сделки. Если одобренные обвинения доказаны будут, он все равно ничего не теряет – так почему бы не рискнуть? Правда, юридический советник правительства уже предупредил экс-президента, что за него возьмутся всерьез.

К президенту в Израиле обращаются в третьем лице – «его честь». Если Кацав и отвык слышать такое обращение, пора привыкать заново. Слышать его, правда, он будет уже не в свой адрес. Кроме президента такого же почтения в Израиле удостоены судьи.

Эйнштейн, хоть и отказался стать президентом, украшал своим портретом израильскую купюру в 5 лир. Вейцман купюр не украшает, но в знак уважения израильтяне на американский манер поместили на «новые шекели» портреты Ицхака Бен-Цви (100) и Залмана Шазара (200) (второй и третий президенты). На купюры мог попасть и Моше Кацав. Но теперь даже в самом лучшем случае он попадет на них лишь в переносном смысле – если отделается штрафом.

Максим Василенко