«Школа»: кино и продолжение банкета

Шумиха вокруг сериала «Школа», которому удалось практически невозможное – расколоть «Единую Россию» (Грызлов предложил снять «антишколу», а Путин выразился в смысле «пусть будет»), не стихает. На днях в больницу попала Валерия Гай Германика – то ли отравившись таблетками, то ли «просто выпив лишнего», но уж точно не добавив взбудораженной публике спокойствия и оптимизма.

Более ста лет назад Александр Куприн опубликовал повесть «Поединок» о царской армии. Выражаясь современным языком, это было грандиозное «сгущение чернухи», что вызвало в обществе бурю эмоций – как революционного, так и охранительного направлений.

Уже после революции и гражданской войны проигравший белый главнокомандующий Антон Деникин, обнаружив в эмиграции способности литератора, нашел время вернуться к повести Куприна. Как разъяснил Деникин эмигрантской публике, у которой еще были силы читать литературные разборы, суть давнего скандала была вот в чем: в русской армии, бесспорно, имели место все тяжелые пороки и присутствовали все малоприятные персонажи, в книге описанные. Но не было такой концентрации всего этого зла в одном полку. Получилась - и правда, и ложь.

В наши дни в роли Александра Ивановича Куприна выступает молодая дама-режиссер Валерия Гай Германика, чей сериал «Школа», демострирующийся на самом престижном телеканале, продолжает производить фурор в обществе. Грандиозная «педагогическая поэма» была на днях дополнена в жизнинесостоявшимся отравлением Валерии. Правда, она вскоре вернулась – и не просто из больницы, а прямо на сцену. И в минувшую субботу блистательно исполнила главную роль в пьесе «Приход тела» в Театре драматургии и режиссуры Алексея Казанцева и Михаила Рощина.

Как отметила критика, «пьеса «Приход тела» — это история об убийстве и осквернении семилетней девочки, застрявшей между двумя мирами. В пьесе, написанной в 2000 году, описана цепь событий, одно нелепей и страшней другого». Ну, а по поводу сама героиня отравления, вопреки слухам об отравлении или инсценировке суицида, объяснила, что простоперебрала алкоголя.

Как говорится, то ли смеяться или плакать. Как заметил публицист Леонид Радзиховский по поводу недавнего скандала с молодым политиком Ильей Яшиным, - и надо бы человеку посочувствовать, «но Яшин же сам сказал, что было хорошо – ну, и хорошо».

Именно эти слова почему-то приходят на ум в связи с Германикой и ее социальным бунтом. В «Школе» много талантливых моментов. Пороки юного нездорового мира являются нам страстно и умело, с такой откровенностью, что куда там Куприну, жившему в мире, все еще довольно пуританском. А обсуждение сериала идет в знакомом ключе.

Одни говорят: «Но ведь это же все есть! И грубые разборки между школьниками, и издевательства, и ранний секс и т.д. Что же вы нападаете на киношников, которые смело это все показывают! Или вам сладкого вранья мало – оно вон как цветет махровым цветом!» «Да, типа, есть! – отвечают другие. – Но зачем еще и в телевизор все это тащить?! И вообще, есть, да не в таких количествах. Мы в другой школе учились. Мы, конечно, типа, курили под лестницей, -но у нас как-то светлое впечатление от школы осталось».

Думается, некоторое недоразумение связано вот с чем. В последние годы на телевидении прочно утвердился некий тип «социального сериала», - который, хоть и не занимается прямым восхвалением современного государства, все же стремится дать утомленному жизнью зрителю впечатление более-менее приятное, легкое, «отдохновенное». «Солдаты», «Кадетство», «Папины дочки»... Список можно продолжить.

Сериал «Школа» своей «линейной» протяженностью, как и своим «констатирующим» названием как бы подал заявку на вступление в это серийное братство. И сразу же «конвенцию нарушил». Оказалось, что там «все только по морде и в кровать».

Тем не менее, суровая откровенность фильма особых восторгов тоже как-то не вызывает. Сегодняшний социум каких только разоблачений не видывал! И каких только разоблачителей не прослеживал в их дальнейшей биографии.

Вот, кстати, прямая речь сценариста «Школы» Юрия Клавдиева: «Да не смотрите просто. Не для вас это все. Переключите на СТС, там как раз "Папины дочки" будут. (...)Заполните мозг целиковым продуктом недалекого содержания. Засуньте подальше навязчиво всплывающее желание оставить после себя что-то, кроме полуграмотных … детей и ремонта в ... панельной девятине. Стойте на посту тухлой нравственности недоубитых скотов. Идите в светлое будущее, где от вас ... не будет ничего зависеть (ненормативная лексика редакцией и цитаты ЖЖ Клавдиева вырезана)».

«А у нас другой мир, - продолжает сценарист. - Другая реальность. Но мы, в отличие от вас, убого испражняющихся в словоблудии в уютненьких ЖЖ-шечках (как же я ненавижу вас, тупые придатки насквозь просоленных Совком мозжечков!), что-то делаем». И далее, про себя: «Я - обычный человек. И реагирую обычно. Есть деньги - жру ЛСД. Нет денег - жру макароны. Нет денег совсем - жру «Т+» каждые восемь часов и макароны раз в два дня».

А вот из откровений самой Германики: «Я про школу ничего не знаю. Мне ужасно было в школе. Меня оттуда выгнали вообще. Точнее, я сама ушла, давили на меня. Говорили, если не уйдешь - мы тебя не переведем. Я просто не хотела учиться, не могла там существовать. У меня был конфликт с обществом. Я сидела в детской комнате милиции. Ну, мы машину угнали, «копейку». Соседи меня обвинили, что я звонки поджигаю, хотя я не поджигала. Привели меня в детскую комнату милиции, довели меня до слез, никогда не забуду».

Ну, угнали, действительно, какую-то там «копейку». Зато в искусстве – замах на рубль. В общем, право таких людей служить индикаторами общественного неблагополучия и будить гражданскую совесть как-то неочевидно.

В чем суть всех молодежных бунтов? Действительно, бунтари остро чувствуют (нередко – с повышенной остротой) всю несправедливость, несовершенство, а порой и просто мерзость общества, в котором живут. При этом часть бунтарей полагает, что сами они – лучше. Ошибочность этого мнения сегодня уже не надо никому объяснять. Другие бунтари (часто те же, чуть повзрослев) понимают, что сами они так же плохи, как мир – но… «мы не врачи, мы – боль». И сама «боль» сплошь и рядом позволяет себе много такого, до чего большинство обывателей в силу своей косности как-то не доходит.

Еще недавно это было интересно. Сегодня - уже не очень. То, что мир плох, и человек плох, - все уже выучили. Кто-то просто хочет отдохнуть и расслабиться у телевизора, получив неопределенно-положительный заряд. Кто-то упорно ищет идеалов. А кто-то доблестно режет правду-матку, после чего от горя жрет ЛСД и макароны раз в два дня, - это относится как к авторам произведений, так и ко многим зрителям-читателям.

А в школе – конечно, есть все. Она – большая. Только желательно, чтобы исследовали школу те (как социологи, так и художники), у кого исследовательский склад ума. Те, кто в школе хотя бы доучился до конца. Кто увидел больше других, потому что перерос обязаловку, а не потому, что его выгнали. От таких художников можно принять и горькую правду, и авторский гротеск. Пока что их негусто. Но это не увеличивает почтения к «ныне здравствующим».

Леонид Смирнов