Элиты вынудили Путина объясниться

Интервью Владимира Путина главам трех федеральных телеканалов, как видно, призвано поставить окончательную точку в затянувшихся дискуссиях вокруг рокировки в правящем тандеме. Похоже, ни Владимир Путин, ни Дмитрий Медведев не ожидали, что самая негативная реакция на это решение придет не с Запада (оказалось, что его сейчас больше волнуют свои проблемы), а проявится внутри страны. При этом недоумение, разочарование, а порой и откровенное неприятие третьего срока Путина выражаются не только в интернет-сообществе (мнением которого власть предержащие уже интересуются, но все еще не берут в расчет), но и внутри самой властной вертикали.

Ни пафосного съезда «Единой России», где тысячи людей стоя аплодировали Путину, ни рейтингов, говорящих об уверенной народной поддержке тандема целиком и обоих его участников по отдельности, получается, недостаточно. Разброд и шатание в чиновничьем классе, о котором упомянул в разговоре с премьером глава ВГТРК Олег Добродеев, стали той причиной, по которой Владимир Путин решил выступить в непривычном для себя формате.

Интервью главам трех телеканалов, которое ввел в практику Дмитрий Медведев, - это общение, в первую очередь, с тем самым чиновничьим классом, максимум – с членами «Единой России», плотью от плоти которых назвал себя недавно президент.

Взять хотя бы собеседников, задающих вопросы. Ни Константин Эрнст (ОАО «Первый канал»), ни Олег Добродеев (ВГТРК), ни Владимир Кулистиков (ОАО «Телекомпания НТВ») уже давно не являются действующими журналистами. Все они - генеральные директора компаний с многомиллиардным оборотом, чиновники, прочно встроенные во властную вертикаль. Другими словами, типичные представители той группы людей, которую в отечественной политологии принято называть «элитой». Так что и темы для разговора они выбирают, прежде всего, «элитарные», актуальные для своего сословия.

Путин же всегда использовал телевидение для того, чтобы говорить поверх голов любых элит и групп влияния. Обращаясь к народу непосредственно, как во время «прямых линий» или «больших» пресс-конференций, через рядовых представителей медиа-сообщества. Ведь не случайно во время этих пресс-конференций первый вопрос традиционно предоставлялся не кому-то из крупных СМИ, а корреспонденту газеты «Ваши шесть соток».

Зачем теперь нацлидеру понадобилось «перехватывать» чужой формат? Видимо, как раз потому, что Путин ощутил потребность объяснить, зачем он возвращается в Кремль, не и без того поддерживающему его большинству, а сомневающимся элитам.

Объяснение получилось на редкость простым и доходчивым. «У нас все сделано на живую нитку и в политике, и в экономике», - заявил Путин, и «достаточно сделать два-три неверных шага, и все, что было раньше, может накрыть нас так быстро, что мы даже оглянуться не успеем». Чтобы отрезвить участников упомянутых «разброда и шатания», премьер развернул картину возможного возвращения даже не в конец 1980-х, с пустыми полками и массовым недовольством населения, а в начало 1990-х, с массовым отстрелом бизнесменов и угрозой уничтожающей любую собственность гражданской войны.

Так что с адресатами выступления Путина и сутью отправленного им сигнала все более-менее ясно: недовольные должны думать не о том, что они могут выиграть от радикальных изменений в отечественной политике, а о том, что способны при этом потерять.

Однако, вопреки обыкновению, при всей внешней уверенности Путина его ответы не всегда были логичны и однозначны. В них можно выделить ряд высказываний, вступающих в противоречие друг с другом. Взять хотя бы ту же «живую нитку», на которой, по его утверждению, держится не только отечественная политика, но и экономика. Это был ответ Константину Эрнсту на прямой вопрос: «Зачем вы возвращаетесь в Кремль?» Отвечая уже Владимиру Кулистикову на вопрос, есть ли у правительства особая программа по противодействию экономическому кризису, Путин начал говорить о том, что у России есть «довольно большая подушка безопасности», состоящая из Резервного фонда, Фонда национального благосостояния и золотовалютных резервов. Поэтому у него есть уверенность, что власть готова «встретить любые неожиданности во всеоружии».

Еще одно несовпадение прослеживается в том, как Путин публично оглашает свою позицию по отношению к известному тезису о предопределенности исхода выборов. С одной стороны, он утверждает, что ничего еще не решено и окончательный выбор сделают избиратели на участках для голосования. С другой, – благодарит граждан за «ясно сформулированную поддержку» и признает, что для "критиков" его и Медведева, то есть фактически - оппозиции, "выборов не будет".

Наконец, еще один примечательный момент, подтверждающий версию, почему Владимиру Путину в текущий момент был выгоден именно такой формат общения. Это поднятая Константином Эрнстом тема кадрового застоя в правительстве. Понятно, что глава «Первого канала» отражал тем самым запрос не столько рядовых избирателей, сколько влиятельной части чиновничье-бюрократического аппарата. Их недовольство отдельными министрами приобретает открытые формы и уже так явно выплескивается наружу, что, видимо, настала пора объясниться.

Впрочем, здесь нацлидер также не обошелся без обычно не присущей ему двойственности. Сначала он заново сформулировал свой главный принцип в кадровой политике – «своих не сдаем». На этот раз это выглядело так: «министерская чехарда – это проявление слабости верховного руководства», поэтому не дело сваливать всю ответственность на подчиненных и «прятаться за чью-то спину». Затем, когда, видимо, не удовлетворенный ответом про «солидарную ответственность» Олег Добродеев привел Путину пример его предшественников Михаила Горбачева и Бориса Ельцина, которые охотно и с готовностью сбрасывали кадровый балласт, Путин ответил уже иначе. «Если мы хотим, чтобы система функционировала эффективно, – да, тогда придется это делать», - сказал он, добавив, что «и парламент должен обновиться значительным образом, и правительство».

Кроме того, Путин, хотя и не стал, как Медведев, признаваться в явной форме, что отслеживает критику в свой адрес, все же ответил на ставшие популярными сравнения его с Леонидом Брежневым и современный этап развития России с эпохой "застоя" в СССР. Он прямо дал понять, что причисляет себя к «политикам первого эшелона», в числе которых отнюдь не бывший Генсек КПСС, а четырежды президент США Франклин Рузвельт, премьер-министр и президент Франции Шарль де Голль и бессменный на протяжение 16 лет федеральный канцлер Германии Гельмут Коль.

Евгений Евдокимов