Совсем не то, что надо

Свершилось! На сайте Министерства образования и науки появился «историко-культурный стандарт» и перечень «трудных вопросов истории». Таким образом, наказ лучшего друга российских историков (а заодно и корифея всех академических наук) выполнен. Точнее, почти выполнен.

Напомню, что 19 февраля на заседании Совета по межнациональным отношениям президент РФ Владимир Путин высказал пожелание о разработке школьных учебников истории, которые были бы построены «в рамках единой концепции», «логики непрерывной российской истории, взаимосвязи всех ее этапов, уважения ко всем страницам нашего прошлого». При этом – особое внимание! - было сказано, что предполагаемый школьный курс не должен «иметь внутренних противоречий и двойных толкований».

После бурной дискуссии и несмотря на энергичные протесты ряда ученых, вузовских и школьных преподавателей, многим из которых пришла на ум аналогия со сталинским «Кратким курсом истории ВКП(б)», Минобразования-таки запустило проект. Я уже высказывалась о том, что попытка создания некоего унифицированного учебника не только утопична, но, с моей точки зрения, просто непрофессиональна и безграмотна.

Однако посмотрим, что же получилось на сегодняшний день. Разработчики «стандарта» неоднократно подчеркивали, что их задача заключалась в отображении современного состояния исторической науки. Правда, неясно, какую именно науку они имели в виду.

Если западноевропейскую, то пик интереса к культурно-антропологическому подходу в исторических исследованиях, который провозглашается авторами как один из важнейших «концептуальных принципов», пришелся на 60-80-е годы XX века и в настоящее время, по сути, сошел на нет.

Если отечественную, то нынешняя несколько запоздалая российская мода на историческую антропологию сводится, по существу, к заимствованию внешних форм без понимания сути классических работ французских или немецких историков. Короче, «слышал звон…». Качественные работы, в которых действительно применяются подобные подходы, можно буквально пересчитать по пальцам (сомневаюсь, кстати, что их авторы будут привлечены к работе над учебником). В большинстве же случаев только навешиваются этикетки вроде «микроистории», «антропологии», «истории повседневности» и т.д. Одним словом, заметно стремление разработчиков концепции «быть в модном тренде». Однако заявленные ими подходы, которые могут дать интересные результаты лишь в умелых и опытных руках, невозможно просто «налепить» на вполне традиционное содержание будущего учебника, как вишенки на торт.

Боюсь, что такое поверхностное и легкомысленное отношение к делу означает, что авторы, в первую очередь, озабочены тем, чтобы «по-быстренькому выполнить заказ», и что конечный продукт будет концептуально эклектичным и внутренне противоречивым.

И неважно, что разработчики произносят множество вполне современных и в целом разумных фраз. Например, критикуют нынешнее положение дел, когда в российских учебниках безраздельно доминирует отечественная политическая история. Говорят о том, что социально-культурная история требует гораздо большего внимания. Увы, все это лишь «слова, слова, слова…»

По крайней мере, на практике эти благие пожелания авторами «стандарта» не реализованы. И потому у меня, например, возникло стойкое ощущение, что преамбулу (где изложены «концептуальные основы», а также содержатся некоторые вполне здравые идеи) и основное содержание писали совершенно разные люди.

Весь «прорыв» в раскрытии темы культуры, например, сводится к тому, что в тексте появилось словосочетание «повседневная жизнь». К сожалению, авторы не пояснили, что именно они под этим понимают, и у меня есть подозрение (основанное на чтении разнообразных школьных учебников), что, скорее всего, вместо духа классической истории повседневности ученики получат просто занудное перечисление того, что ели, пили, носили и т.д. наши далекие и не очень далекие предки.

Не удалось мне найти в «стандарте» заявленных «принципиальных оценок ключевых событий прошлого». Сам же «перечень обязательных для изучения тем, понятий и терминов, событий и персоналий» - вполне программно традиционен и хорошо знаком тем, кто работает в школе и вузе.

Некоторые формулировки документа вызывают откровенное недоумение. Например, утверждается, что «история религий, в первую очередь православия, должна излагаться системно и пронизывать собой все содержание учебника». Я еще могу понять, когда речь идет о средневековом периоде – в ту пору верования (причем не только христианские, но и языческие) формировали картину мира человека. Но как быть с XVII и XVIII столетиями, когда происходит процесс «обмирщения»? Или, тем более, с историей атеистического советского государства? И в любом случае, полагаю, не стоит забывать о 14-й статье Конституции РФ, гласящей, что мы пока еще живем в светском (а не в «православном», как заявил недавно один батюшка из Воронежской области, где по настоянию церкви запретили отмечать праздник Ивана Купалы) государстве.

Или, скажем, установка на «позитивный настрой в восприятии отечественной истории». Непонятно, каким образом авторы предполагают искать «позитив» в истории бесконечных взаимных предательств и пресмыкательства владимирских князей перед ордынскими ханами, трагедии разгрома княжеской Москвой торгово-демократических цивилизаций Новгорода и Пскова, в ужасах опричнины, в пучине клятвопреступлений и жутких убийств эпохи Смуты, в тотальном государственном терроре петровских времен, в крепостном праве, в традиции забивания шпицрутенами насмерть, в сталинском периоде нашей истории с его ГУЛАГом, репрессиями, атмосферой страха и доносительства…

На мой взгляд, если уж искать относительные поводы для оптимизма, то только в разговоре о сопротивлении общества и отдельных личностей бесчеловечному государству, борьбе с самовластьем и полицейской тоталитарной системой.

Что же касается «стандарта», то в нем даже близкая и фактологически насыщенная тема сопротивления отдельных представителей российского общества тоталитарному государству в XX в. представлена в каком-то кастрированном виде. Вроде бы говорится о шестидесятничестве, но почти без имен; упоминается о диссидентском движении, но термины «диссидент», «правозащитник» в перечне обязательных для усвоения отсутствуют - и т. д., и т. п. Очевидно, с точки зрения авторов молодым людям, изучающим историю своей страны, «не положено» знать, что такое Хельсинкская группа, что за люди «вышли на площадь» в 1968 году, откуда появился лозунг «за нашу и вашу свободу» и многое другое. Судя по «стандарту», они не узнают также, кто такие Андрей Вознесенский и Евгений Евтушенко, что такое процесс Ю. М. Даниэля и А. Д. Синявского… Перечень можно продолжать.

В «стандарте» есть посыл, что «трагедии, разумеется, нельзя замалчивать, но необходимо подчеркивать, что русский и другие народы нашей страны находили силы вместе преодолевать выпавшие на их долю тяжелые испытания». А ведь на самом деле народ всегда является не только жертвой режима, но и соучастником его преступлений. И рассказать об этом школьникам – значит оказать на них не только образовательное, но и воспитательное воздействие, привить основы гражданственности и понимания личной ответственности каждого за то, что происходит со всеми.

В обсуждаемом документе неоднократно говорится о необходимости включения в текст учебника исторических источников и о том, что учитель должен «способствовать овладению учениками исследовательскими приемами, развитию их критического мышления <…>, сопоставлению разных точек зрения, различению фактов и их интерпретаций». Со всем этим трудно не согласиться. Но в таком случае возникает закономерный вопрос: почему в перечне тем будущего учебника не нашлось места для разговора о том, что такое исторические источники и какими они бывают, в чем специфика ремесла историка, что такое исторические факты и проч. Мой преподавательский опыт показывает, что современные выпускники средней школы, как правило, ничего обо всем этом не знают. В результате они выходят во взрослую жизнь с ложным представлением о том, что история – это лишь скучный перечень дат, имен и событий. Они не понимают, откуда и каким образом черпается историческая информация, не в состоянии ощутить романтику научного поиска, не делают различий между историками, публицистами и шоуменами, не знают имен выдающихся отечественных ученых.

Отмечу, наконец, что разработчики «стандарта» ратуют за получение учениками исторических знаний не только из школьного учебника, за овладение ими умением делать самостоятельные выводы на основе проанализированной информации, за развитие «исследовательских компетенций». Все это замечательно, но, на мой взгляд, абсолютно не согласуется с заявленным стремлением исключить «возникновение внутренних противоречий и взаимоисключающих трактовок исторических событий».

Одним словом, чтение «стандарта», увы, не вызвало во мне «позитивного настроя». Недавно я дала первокурсникам задание прочитать книгу Антуана Про «Двенадцать уроков по истории», которая по праву принадлежит к числу классических произведений французской историографии, и которую, к великому сожалению, очень мало знают в нашей стране даже профессиональные историки. Наиболее проницательные студенты, прочитав ее, пришли к выводу: «Оказывается, история – это совсем не то, чему нас учили в школе». Боюсь, что учебник, написанный на основе обнародованного «историко-культурного стандарта», не изменит ситуацию к лучшему. Это будет опять «совсем не то»…

Татьяна Пашкова, кандидат исторических наук, доцент кафедры русской истории РГПУ им. А. И. Герцена