«Мое право» в Англии, Испании и России

В последнее время одной из главных головоломок для российской власти стал поиск национальной идеи. Что же это будет? «Вместе к победе над врагами!», «Гордимся историей!» или, может быть, «Самодержавие, православие, доходность»?

Однако можно предречь, что эта затея, которой Кремль, кстати, предается уже не в первый раз, обречена на провал. Дело в том, что объединяющие общество идеи «сверху» не спускаются - они возникают исключительно «снизу», под влиянием народных устремлений.

Казалось бы, российские граждане сегодня должны стремиться к тому, чтобы реально влиять на деятельность правительства и политическую жизнь страны через парламент, а не окольными полицейско-чиновничьими путями. Увы, россияне до сих пор не уделяют этому стремлению должного внимания. А ведь Запад тоже сталкивался с проблемами представительства в парламенте и монаршей несправедливости - и, как можно заметить, успешно их решил.

Девиз Великобритании - «Бог и мое право» - отлично отображает вековую историю борьбы англичан за свои права, наличие которых они прекрасно осознавали, будучи наследниками германо-романской правовой культуры. На Руси, правда, эта культура была развита слабо (если не считать «Русской правды»), а потом и вовсе уступила место ордынско-московской правовой традиции, отлившейся в статьях Судебника 1497 года, в которых говорилось все больше о различных видах наказаний. Не приблизили Московию к Европе и земские соборы, полностью подконтрольные самодержавной власти.

В основе английской свободы лежало зафиксированное еще в 1215 г. в Великой хартии вольностей право подданных «на экстремистскую деятельность» (как ее называли бы в современной России) — а именно, на то, чтобы начать войну против своего короля, если он нарушал те или иные народные вольности, также подробно прописанные в Хартии. С 1265 г. в английский парламент были допущены рыцари и горожане - с этого момента король оказался под контролем не только баронов (тогдашних «олигархов»), но и вообще всех свободных людей. В XVII в. англичане отказались безропотно снабжать деньгами монарха, который проводил неугодную обществу политику. А когда глава государства попытался было объяснить своим подданным, «кто в доме хозяин», его попросту обезглавили. Англия стала первой в Европе страной, посягнувшей на жизнь короля, потому что именно здесь его авторитет никогда не стоял слишком высоко - главным всегда оставалось право.

Именно поэтому английские войны за свободу и революции так не похожи на российские крестьянские восстания и заговоры бояр. Что поделать. На Руси изначально не было сильной правовой культуры, а длительное монголо-татарское господство окончательно похоронило европейские правовое ростки — русские князья думали лишь о том, как бы выслужиться перед ханами и досадить друг другу. В дальнейшем эта традиция заложила основу московской государственно-правовой культуры.

Можно, конечно, сказать: «Где Англия - и где мы! Что нам на них равняться?..». Однако с такими сентенциями все же спешить не стоит. Дело в том, что Европа знает и более «извилистые» и драматичные для судеб демократии примеры —но в конце конов концов народ все равно добивался своего.

На Иберийском полуострове, например, первые парламенты возникли примерно тогда же, когда и в Англии. Взять хотя бы испанские кортесы. В 1170 г. король Фернандо II Кастильский советовался с представителями духовенства, знати и горожан. В 1188 г. в Леоне Альфонс IX пообещал своим подданным советоваться с ними по многим вопросам, а если будет обвинен в чем-то - то подчиниться суду своих вассалов. Разумеется, испанские монархи были такими демократичными и сговорчивыми не от хорошей жизни — велика была нужда короны в деньгах и военной силе, чтобы дать отпор маврам. А поддержка со стороны городов была необходима на случай мятежей горделивой испанской знати. Доходило даже до того, что представители городов требовали удалить из кортесов представителей других сословий, и монархам приходилось соглашаться.

Однако в итоге судьба английского парламента и испанских кортесов оказалась различной. Если на Туманном Альбионе монархия постепенно уступала власть народному представительству, то в Испании в XV-XVI вв., наоборот, резко усилилась — на смену кортесам и «моему праву» пришел жесткий абсолютизм. Почему так получилось? Из-за факторов, которые сыграли на руку испанским монархам тогда - и которые, как это ни парадоксально на первый взгляд, играют на руку российскому правительству сейчас.

Во-первых, это «ресурсное проклятье». В XVI в. испанская корона начала получать огромное количество золота из Америки и перестала нуждаться в деньгах. Монархам больше не надо было унижаться перед кортесами, а представители городов уже не могли диктовать условия испанской «голубой крови». Сегодня в России сложилась примерно такая же ситуация – только вместо золота у нас нефть. Егор Гайдар в свое время говорил о «демократии налогоплательщика». Какая связь между налогами и демократией? Самая прямая. Из-за притока нефтедолларов государство не считает необходимым устанавливать высокие налоги. Вроде бы, это хорошо. Но!.. Когда народ отдает немного денег, его не сильно заботит, куда они идут. И, как следствие, он не особо думает о том, чтобы иметь возможность контролировать расходы правительства. Когда же народ откровенно грабят, и он это понимает, то начинает требовать «своего права». Американская революция под лозунгом «Никаких налогов без представительства!» в свое время началась именно из-за этого. Нынешние россияне не требуют реального представительства в парламенте, потому что «не замечают» тех денег, которые отдают государству. Думаю, если бы не «ресурсное проклятье», налоги были бы выше и адреснее, и мы точно захотели бы проконтролировать, на что они идут.

Во-вторых, это борьба с «инородцами». До VIII в., когда началась Реконкиста, большая часть Пиренеев была оккупирована маврами (мусульманами), а на оставшейся территории католикам приходилось соседствовать с марранами (евреями), а затем и с покоренными маврами (морисками). Иными словами, у испанских монархов под боком был «внутренний враг», которого можно было представить как большее зло, чем всевластие монархов и инквизиция. Короли этим успешно пользовались. В 1492 г. пал последний оплот мавров, мориски были изгнаны из страны, и возникло чувство национальной гордости. Потом еще долго продолжались гонения на крещеных арабов и евреев... Таким образом, если англичане боролись за «мое право», то испанцы – «за веру и отечество». И в итоге получили жестокий абсолютизм и экономический застой на несколько сотен лет вперед. Правда, уже в XIX в. в Испании начался мучительный и прерывистый процесс либерализации, но только к концу XX в. эта страна обрела устойчивую модель конституционной демократии.

Сегодня в России очень сильны настроения против мусульманских южных и восточных народов, против православной Грузии, против США и Запада в целом, в конце концов. Кремль отлично понимает, что пока есть такие «враги», у электората попросту не будет времени и желания разбираться с властью. В итоге в страну потоком льются нелегальные мигранты, с которыми ведется неустанная «борьба», будоражащая общество...

И все как-то забывают о том, что вполне могло бы стать настоящей национальной идеей. Сейчас одна из самых главных проблем – отсутствие реального представительства рядовых граждан в парламенте. С одной стороны, правительство успешно эксплуатирует факторы «ресурсного проклятья» и недовольства нерусскими, закрывая от нашего взора реальное положение вещей. С другой стороны, часть вины лежит на обществе, так как многие граждане активно покупаются на эти уловки. Но мы должны, в конце концов, вспомнить о «своем праве»!..

Иван Травин, студент СПбГУ