Главной проблемой для новой украинской власти является отнюдь не потенциальное отделение Крыма. Выжить страна может как с Крымом, так и без него, хотя понятно, что зализывать раны, образовавшиеся на месте утраченных территорий, любому народу неприятно. Главная проблема будет решаться в Киеве, и состоит она в том, как быстро дети Майдана смогут обуздать этот самый Майдан, бушующий за их спиной.
Мне самому неприятно писать такие вещи в момент эмоционального подъема, охватившего Украину, однако надо цинично признать, что в мире нет ни одного успешного государства, которое строило бы свою политическую или экономическую систему под давлением уличной толпы. Как сказал бы Остап Бендер, это медицинский факт.
Давно известно, что революции пожирают своих детей. Во времена Великой французской революции борцы со старым режимом гибли на гильотине от рук товарищей. В наше время гильотину, понятно, не используют, однако бюрократы, приватизирующие право говорить от имени народа, обычно успешно подсиживают тех, кто сражался на баррикадах.
Украина в этом смысле – не исключение. Виктора Ющенко революция сожрала, не поперхнувшись. Да и соратников вождя тоже не пощадила.
Очередная задача народной власти на Украине - «сожрать» Майдан и некоторых его выдвиженцев, вошедших в правительство. Или, точнее, вопрос состоит даже не в том, какой окажется судьба Майдана (она наверняка будет печальной), а в том, кто конкретно его съест и под каким соусом.
Майдан будет требовать популистских решений. Это – общая логика народных восстаний, а уж в нищающей стране со слабой экономикой – тем более. Народ не виноват в том, что хочет популизма. Это его природа. Так же, как, скажем, природа тигра состоит в том, чтобы желать мяса, а не редиски.
Через какое-то время Майдан, скорее всего, разочаруется в том, что происходит в стране, поскольку не сможет получить желаемого. Его давление на власть снизится. Или, возможно, он передаст право давить харизматическому лидеру, как в прошлом российская революция передала свое право Сталину, который потом устранил всех, кого счел нужным, не согласовывая своих решений с народной революцией.
Впрочем, сталинский вариант на Украине сегодня крайне маловероятен. Все происходящее там гораздо больше напоминает российские события 1991 г., произошедшие после разгрома путчистов. В России 1991 – 1993 гг. попытку представить себя выразителем интересов отечественного популистского «майдана» взял на себя Верховный совет во главе с Русланом Хасбулатовым. Этот «майдан», не ограничиваясь исполнением функций законодательной власти, стремился непосредственно управлять страной. Каждая попытка правительства отойти от популизма и принимать тяжелые решения, необходимые для нормального развития страны, встречалась Верховным советом в штыки. Причем, скорее всего, не столько потому, что депутаты были искренними популистами, сколько ради перехвата власти, принадлежавшей Борису Ельцину. В конечном счете это противостояние завершилось кровавыми октябрьскими событиями в Москве (подробнее см. цикл «Навстречу Октябрю»).
Иначе сложились отношения между властью и польским «майданом» на рубеже 1980-х – 1990-х гг. Народный профсоюз «Солидарность» в момент своего образования был абсолютно популистским. Если коммунистическая власть во главе с генералом Войцехом Ярузельским пыталась проводить робкие и непоследовательные экономические реформы, то рабочее движение фактически им препятствовало своими забастовками и прочими акциями протеста. Однако, когда коммунистический режим рухнул, произошло внезапное чудо. Правительство, сформированное под покровительством «Солидарности», оказалось совершенно чуждо популизму. Это была профессиональная команда, применившая жесткие меры, благодаря которым польская экономика встала на ноги. Популизм «Солидарности» прорвался наружу лишь много лет спустя, когда к власти пришли функционеры профсоюза братья Качиньские, которые повлиять негативно на развитие страны уже не смогли.
Почему так вышло? Может ли Украина пойти по польскому пути, или, скорее, пойдет по российскому, который может через некоторое время вновь привести к кровавым столкновениям?
В известной мере объяснить польский феномен можно влиянием харизматического лидера. Лех Валенса сформировался как профсоюзный вождь, т.е. вознесся на волне популизма, однако сумел понять, что нельзя формировать правительство, идущее исключительно на поводу у рабочих. На первых порах поддержка вождя очень укрепляла реформы, хотя Валенса не отказался от популизма полностью и даже через некоторое время вступил в острый конфликт с прагматичным премьер-министром Тадеушем Мазовецким.
Юлия Тимошенко, если судить по ее прошлой работе на посту премьера, является типичным политиком-популистом, стремящимся скорее сохранить власть, нежели сформировать работоспособную экономику. На ней так же, как на Викторе Януковиче, лежит ответственность за то положение, в котором оказалась украинская экономика сегодня. И если исполнительная власть будет находиться под покровительством Тимошенко, шансов на выздоровление хозяйственной системы окажется немного.
Впрочем, есть еще один важный фактор, который помог в свое время полякам. Это национализм. Только не следует понимать это слово примитивно, смешивая с нацизмом и ксенофобией.
Национализм, утвердившийся после бархатных революций 1989 г. во всех странах Восточной Европы, а чуть позже и в бывших советских прибалтийских республиках, основывался на стремлении построить свое национальное государство, независимое от диктата со стороны старшего брата. В России ничего подобного быть не могло, поскольку она как раз и являлась тем старшим братом, или, точнее, его законным преемником.
В государствах, охваченных национальной идеей, происходит столкновение двух пламенных страстей. Одна из них популистская. Изголодавшийся по благосостоянию народ хочет все взять и поделить. Однако другая страсть, более благородная, заставляет общество сдерживать свое справедливое стремление к материальным благам ради формирования независимого государства. Национальные лидеры твердят разнообразным «майданам» о необходимости совершить подвиг государственного строительства, о важности возвращения в свободную семью преуспевающих европейских народов и о том, что только истинная независимость, опирающаяся, в частности, на крепкую экономику, может принести счастье народу в долгосрочной перспективе.
Конечно, национализм – это миф, конструируемый самим же народом. Миф сильно упрощает действительность, демонизирует «старшего брата» и приукрашает светлое будущее. Однако он на какое-то время сплачивает людей и помогает им совершать разумные поступки. Точнее, удерживает от неразумных и откровенно популистских действий.
Для нынешней Украины много будет значить способность ощутить себя единым национальным государством, готовым претерпеть трудности ради будущего. Если национальный миф охватит большую часть страны, появится шанс преодолеть популизм ради высоких идей. Если же Украина останется внутренне расколотой, если политики будут ощущать, что им не к кому обращаться с призывом о строительстве национального государства, то ради сохранения власти они вновь станут заискивать перед толпой, выстраивать неустойчивые коалиции и раздавать подачки сильным группам давления.
Такая стратегия может привести только к очередному кризису.
Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге