Гламур побеждает смерть

Фильм «Звезда» режиссера Анны Меликян вызывает в памяти фразу «Есть женщины в русских селеньях!», хоть селенье в данном случае — Москва, а о чаяниях и упованиях русских женщин нам рассказывают нерусские – Анна Меликян, Тина Далакишвили, Северия Янушаускайте.

Эта история про юную Машу, которая хочет стать звездой, и про Риту, которая хочет замуж за пожилого замминистра - точнее, хотела, потому что он взял да и выгнал ее из дома, хотя она старалась, по утрам его анализы в баночке разглядывала. А еще там есть мальчик Костя, который вам обязательно понравится. Что с ними со всеми стало – смотрите сами, не пожалеете. Но я сейчас не столько о рассказанной истории, сколько о том, что вокруг нее.

В фильме много отсылок, вольных или не вольных, к культурным событиям последнего (и не очень) времени. Скажем, горничные-филиппинки - которые, как мы все теперь знаем, не лишены глаз и ушей, а, стало быть, могут иметь суждения – выступают безмолвными свидетелями позора героини, при этом молчат и смотрят настолько выразительно, что напоминают хор в античной трагедии. Интересно, что русские охранники по контрасту кричат, ругаются и участвуют в драке с бывшей хозяйкой.

Присутствует в картине и СМИ как причина скандала - журнал «Домашний очаг», который, по законам правильного product placement, даже участвует в развитии сюжета: в погоне за тараканом и в публикации пикантных фотографий на обложке.

Есть папа-олигарх – без него нынче ни один фильм не обходится. Богатого отца и его стерлинги положено презирать, но именно на эти презираемые деньги и созидается в конце концов всеобщее счастье. Ибо папа все-таки не зверь и способен кинуть с барского плеча крупную сумму неблагодарным потомкам на реализацию их талантов и проектов.

Ну и, наконец, не осталась без внимания тема современных технологий. Всего 10 лет назад Резо Габриадзе, отвечая на вопрос, что такое авангардизм в искусстве, сказал: это мобильный телефон, потому что он убирает «старые дряблые мускулы драматургии», потому что с его появлением стало труднее плести интригу. Не надо никуда бежать, а по пути попадаться разбойникам или влюбляться – все решается одним звонком. И вот мы видим фильм, в котором телефон нужен уже как видеофиксатор: записать пьяную тетку в клубе и сделать ее звездой Ютьюба, заснять любимую девушку и бесконечно любоваться на то, как она делает глупости. Вот он зачем в конце концов пригодился – чтобы собирать свидетельства об однообразных подробностях нашего бессмысленного существования.

В какой-то момент вспомнился фильм «Москва слезам не верит» - эпизод, когда советские лимитчицы ходили поглазеть на кинозвезд. И обнаружилось два различия.

Во-первых, в 1980 году тетенька моего возраста с легкостью узнавала тех звезд в лицо, а сейчас я смотрела знаменитостей, проходящих на премьеру под гиканье и свист толпы, и не могла узнать ни одной, за исключением Гоши Куценко. И ровно одну минуту мне было стыдно, а потом я подумала, что это художественный прием, чтобы подчеркнуть зыбкость грани между положением рвущейся к славе Маши, которая в фильме снималась, но на премьеру не попала, и этих девиц, которые Маши ничем не лучше, но вот они по ту сторону барьера, и им за то от визжащей публики респект и уважуха.

Во-вторых, можно проворчать, что у советских покорительниц Москвы хоть были идеалы, они в институт мечтали поступить, инженерами стать, или работали на стройках социализма, или, на худой конец, мечтали выйти замуж. У нынешних, конечно, тоже есть цели. Но они могут казаться нам низкими, смешными или недостойными, потому что «стена желаний» увешана записочками «Хочу ноги», «Хочу на море», «Хочу Джонни Деппа», «Хочу бриллиант»; потому что эстетический идеал в этом мире – нижняя губа, как у Анжелины Джоли, а верхняя – как у Скарлетт Йохансон, или наоборот. В Машу влюбляется совершенно реальный и очень милый молодой человек, но она относится к нему по принципу «деньги возьму, а замуж не пойду». Это полное бесчувствие и эта видимая безнравственность очень сильно раздражают. Сидишь и думаешь: боже мой, вот же ж в чем наша главная духовная скрепа – любовь к себе, абсолютное равнодушие друг к другу и пристрастие к деньгам как необходимому средству добиться всего в жизни.

Это можно было бы назвать апологией бездуховности. Вернее, того, что мы принимаем за бездуховность. Самое трогательное и удивительное в фильме – светлый образ гламура. Мы привыкли слышать про «неподлинное существование», про «чучело красоты», про дешевизну во всех смыслах этих блесток, яркого грима, сапожек от Dolche&Gabana, леопардовой шубки и т.п. Все женщины какие-то ненастоящие – те, которые хозяйки этого гламурного мира, и те, которые только рвутся в него. Никого не видят и не слышат, только мишурный блеск в глазах и желание славы в головах. Мы вроде должны бы их осудить – и наивную Машу, и расчетливую Риту.

Но сценарист и режиссер делают одно незаметное движение – и оказывается, что современный мир устроен не так, как мы предполагали. Да, жизнь изменилась, но страх смерти по-прежнему свойствен любому существу, и никто из нас не знает, что именно будет делать, узнав о смертельной болезни. Что вообще можно делать.

В конце концов, если жизнь есть высшая ценность, если мыслящее существо не просто цепляется, а борется за эту жизнь изо всех сил, то какая разница, каким именно образом любовь к жизни возьмет свое – переползет ли человек ледяную пустыню или добьется персональной выставки. Гламур оказывается действенным способом победить смерть. Все презрение к низменным ценностям современного мира, к ложным идеалам молодого поколения испаряется мгновенно. Потому что святой дух веет где хочет, и даже современное невыносимо легковесное бытие находит оправдание перед лицом вечности.

Татьяна Шоломова

Перейти на страницу автора