«В современном стендапе есть умный юмор»

В Театре эстрады имени Аркадия Райкина состоялась премьера «Клопа» — нетипичного для такого театра спектакля. Философского, авангардного, провокационного. Главную роль в постановке по мотивам «феерической комедии» Владимира Маяковского исполнил Кирилл Петров. Корреспонденту «Росбалта» в рамках проекта «Петербургский авангард» он рассказал о специфике премьерного спектакля, искусстве импровизации, современном юморе и наследии Райкина.

— В спектакле «Клоп» вы играете «бывшего рабочего, бывшего партийца, ныне жениха» Ивана Присыпкина. Как вам далась драматическая роль после клоунских реприз?

— Нелегко. Во-первых, это моя первая главная роль, потому и ответственность чувствую большую. Во-вторых, это очень непривычный материал. Никогда не думал, что буду играть Ивана Присыпкина. Это было решение режиссера Ильи Мощицкого, которому я доверился. Над ролью я и сейчас продолжаю работать. Особенно сложно во втором отделении: энергетический фон, который там присутствует, очень давит, убивает. Мой герой — это эмоции, хаос, а вокруг — спокойствие и безразличие.

— Журналисты после премьеры отмечали, что «Клоп» — это «не формат» Театра эстрады…

— Мы с актерами это поняли еще на десятой репетиции. Если не на первой! Но в театр пришел режиссер, нам дали работу, и мы стараемся делать свое дело достойно. Надеюсь, что не подвели ни режиссера, ни художественного руководителя. Что будет дальше? Дальше все скажут зрители, журналисты, критики… Наше дело — играть.

— А что такое, по-вашему, «формат» Театра эстрады?

— Эстрада — понятие, которое объединяет огромное количество сценических жанров. На эстраде может выступать жонглер, и это не будет цирк! Ведь он стоит на сцене театра, показывает зрителю эстрадный номер. К примеру, у нас в труппе есть ребята прекрасно жонглирующие и на этом строящие свои выступления. Все популярные музыкальные исполнители — это ведь тоже эстрада, верно? Так вот, один из артистов театра — Дмитрий Енин — владеет бит-боксом. Вместе с Кареном Галстяном они создают классные музыкальные номера. А сатирические монологи или пародии? Это эстрада? Да. Вообще, если говорить о «формате» того или иного театра, Александр Калягин как-то заметил: «В театре возможно все, кроме пошлости и скуки». Наверное, зритель Театра эстрады приходит в зал в большей степени, чтобы себя развлечь. Не погрузиться в философские размышления и тяжелые переживания, а просто отдохнуть. Но в нашем репертуаре возможны и такие спектакли, как «Клоп» — сложные, дерзкие, провокационные. Мы — молодой коллектив, ищем себя и свой путь. Может быть, «Клоп» — это и «не формат», но пусть он будет в афише театра. Пусть найдет своего зрителя. Или не найдет. Тогда это будет ошибка, но мы на этот шаг осознанно пошли.

— Вам импонирует направление, в котором развивается ваш театр?

— Есть спектакли, которые я очень люблю. Например, «Шуры-Муры» по рассказам Василия Шукшина. Именно с этим спектаклем связаны мои самые сильные переживания в профессиональном плане. Есть постановки, которые люблю меньше. Но у нас нет двух одинаковых спектаклей, они все разные. Именно это мне и нравится — что мы всем коллективом находимся в постоянном творческом поиске. Да, конечно, существует такой соблазн — делать только веселые легкие комедии. Они есть в нашем репертуаре, труппа с ними справляется, зритель принимает их на ура, любит, ходит. Но надо делать и что-то еще, что станет для людей не просто развлечением, но пищей для души. Это позиция нашего художественного руководителя, ему важно, чтобы в Театре эстрады был не только смех.

— Как вы попали на курс Юрия Гальцева?

— Об актерской профессии начал задумываться классе в восьмом, наверное. Мечтал стать драматическим актером. И после школы поступил… на строительный факультет.

— У вас, как и у вашего героя в «Клопе», есть «пролетарское» прошлое…

— Да, тогда вдруг подумал: ну что это за специальность — актер? Зависимая профессия, никакой стабильности, да и денег тоже. Учился год на строителя, а потом не выдержал, ушел. Поехал в Москву — пытался поступить в МХАТ, ВГИК, «Щепку», «Щуку»… Главной мечтой был МХАТ, но меня туда не взяли. Чтобы на год «не вылетать из творческого процесса» — родители так посоветовали — поступил в Московский институт современного искусства. Причем в самом начале сказал мастеру курса: здесь я только на год, до следующего лета. Мастер, конечно же, обиделся. Приходит студент и говорит: здравствуйте, я к вам поступил на курс, учите меня, но знайте — через год я уйду! Но тогда мне казалось, что это так искренне, по-честному. На следующий год снова: документы, приемные комиссии, экзамены в разные вузы. В итоге поступил в Петербургскую театральную академию (ныне РГИСИ — прим. «Авангарда») на курс артистов эстрады, который набирал Юрий Николаевич.

— Хотя мечтали стать драматическим актером?

— Да! Поэтому сначала сомневался в своем решении. Но все мои друзья твердили: тебе нужно на эстраду. О выборе не жалею, горжусь своими коллегами — замечательными артистами, с которыми мне довелось учиться, с которыми сейчас работаю в Театре эстрады. Горжусь своим мастером. Конечно, я много видел Юрия Николаевича по телевидению, в разных шоу. Но как драматического актера не знал. Не представлял, что он настолько интересный человек, артист, педагог. Он учил нас в первую очередь парадоксальности мышления. Мыслить не шаблонно — в будничном, обыденном находить яркое и смешное. Нет, он не устраивал такие актерские «философские диспуты». Он просто сидел с нами, разговаривал и вдруг начинал рассказывать какую-то дикую историю, страшную, просто ужас! А ты сидишь и смеешься… Мне кажется, в наших «Шурах-Мурах» очень много вот такого, парадоксального. Хотя, может быть, это не на поверхности лежит.

— Трудно работать с Юрием Гальцевым как с режиссером?

— К его стилю, конечно, нужно привыкнуть. Впрочем, наверное, как к манере работы любого режиссера. Но к Гальцеву особенно, потому что у него не такая режиссура: встань сюда, сделай это, мизансцена такая! Он не ставит спектакли в классическом понимании этого слова. Он много работает «с показа» — сам показывает, как он, актер, исполнил бы тот или иной кусок. Это не значит, что мы автоматически повторяем за ним, копируем. Нет, ты должен понять, что он имеет в виду, а затем перенести на себя, воспроизвести по-своему.

— Сейчас стал очень популярным формат комедийного стендапа. Часто это шоу с юмором невысокого качества.

— Мне кажется, что в стендапе нет ничего плохого. Время изменилось. Мы сейчас смотрим монологи Райкина, Карцева, Хазанова и думаем: надо же, какой был юмор — тонкий, интеллектуальный. Но ведь и сейчас есть такой же вдумчивый юмор! Есть очень талантливые ребята, которые говорят о наболевшем, о том, что действительно происходит в нашем обществе. Я несколько раз слышал интересные умные монологи про самые актуальные проблемы. Например, про зависимость современных людей от Интернета, про недостаток живого общения. Причем это были монологи не пошлые, не грубые, без мата и ненормативной лексики. Просто в этом обилии стендапщиков, в этом объеме материала талантливых порой и не заметишь. Но могу сказать, что видел хороший современный стендап — я его смотрел, смеялся, и мне не было за это стыдно.

— В подобных юмористических шоу велика доля импровизации. А вас — артиста эстрады — учили импровизации?

— Думаю, этому научить нельзя. Можно показать, как это делается. К примеру, Юрий Николаевич импровизирует на сцене блестяще — легко и непринужденно. И вот иногда, когда видишь это со стороны, вдруг замечаешь, что тоже можешь внести в спектакль то, чего в нем не было… Это очень важно, артист должен быть готов к импровизации. Да, у нас есть сценарий, есть режиссерская картина спектакля, которой мы следуем. Но порой на сцене может возникнуть какая-то непредвиденная ситуация. К тому же эстрадный жанр предполагает постоянный контакт с публикой. И довольно часто находится в зале зритель, который вдруг что-то выкрикнет, начнет комментировать происходящее на сцене. И ты просто обязан отреагировать! Иногда такие импровизации закрепляются и становятся частью постановки.

— А как вы оказались одним из «джентльменов-клоунов» в популярном спектакле «Велодрама»?

— В Театре эстрады есть два замечательных артиста — Юрий Пантелеевич Михайлик и Игорь Анатольевич Ярошевич. Они часто приходили к нам в Театральную академию на показы. В какой-то момент у них из спектакля-комикса «Велодрама» ушел артист Вадим Савенков. Им срочно потребовался ввод, и они пригласили меня. Уже два года я играю в этом необычном спектакле. Он представляет собой очень редкий эстрадный жанр — лирическую клоунаду.

— Все-таки вы больше актер или клоун?

— Я, наверное, стремлюсь к очень распространенному в современном театре требованию — быть синтетическим актером. Это актер, который умеет и петь, и танцевать, способен сыграть как драму, так и комедию, может при этом исполнить клоунскую репризу, выйти на сцену в различных эстрадных номерах. Но вообще не могу назвать себя клоуном! Это отдельная профессия. В Театральной академии мы учились на курсе артистов эстрады, в моем дипломе написано «актер музыкального театра».

— Актеры театра «Комедианты» организовали проект Troyban Plus и разыгрывают петербуржцев на улицах и в парках. А вам приходилось когда-нибудь выступать на улице?

— В школьном возрасте, когда я играл в юношеском театре, у нас были гастроли в Чехии. Большие гастроли, порядка пяти городов. Со спектаклем «Кентервильское привидение» по Оскару Уайльду мы выступали на чешских площадях, улочках. Это было очень интересно.

Продолжение интервью читайте на сайте «Петербургский авангард».

Беседовала Валерия Тумко