«Будем дальше думать»

Президент Южной Осетии Леонид Тибилов мечтает об исполнении «векового желания» своего народа — присоединении частично признанной республики к Российской Федерации. Это желание уже было подтверждено южными осетинами на соответствующих референдумах, но мечта так и осталась мечтой, и Цхинвал задумал провести очередной референдум не позднее августа. Но, судя по всему, она, то есть мечта, может воплотиться или не воплотиться в жизнь волею не народа Южной Осетии, а президента России Владимира Путина.

В рамках недавней ежегодной «прямой линии» с российским лидером последний на вопрос о вхождении Южной Осетии в состав РФ не сказал ни «да», ни «нет». Это породило жаркие споры — что же, в итоге, стоит за ответом Путина: раскрытие для южных осетин объятий России или дистанцирование Кремля от решения этой проблемы.

А ответил Путин на вопрос о возможном присоединении к России отколовшейся от Грузии территории так: «С руководителем Южной Осетии мы подробно тему не обсуждали. Он мне высказал свое отношение к этой проблеме, сказал, что народ Южной Осетии хочет проведения такого референдума, но мы не можем, я думаю, этому противиться. Нас ничего не сдерживает, кроме интересов самого югоосетинского народа. Но мы пока не знаем, что будет положено в основу этого референдума, как будут сформулированы вопросы в окончательном виде. В зависимости от этого будем дальше думать».

Чтобы активизировать мыслительный процесс Москвы, Цхинвал устами Тибилова признал, что «референдум нуждается в юридическом осмыслении», то есть внесении изменений в Конституцию Южной Осетии, дающих право президенту этой республики обратиться к президенту России с предложением «создать единый союзный орган, которому мы передадим свои полномочия». Как пояснил югоосетинский лидер, «Таким образом, мы освобождаем Россию от политических рисков, которые могут возникнуть при прямом вхождении».

То есть, как будет сформулирован вопрос, вынесенный на референдум, пока непонятно. Известно лишь, что он пройдет не позднее августа, а цель его — вхождение ЮО в состав России, которое, если оно все же состоится, действительно поставит Москву перед серьезными политическими рисками. Достаточно сказать, что международное сообщество, включая Грузию, акт присоединения объявит нелегитимным и обвинит Россию в «аннексии» чужой территории.

Отметим, что во всех отношениях депрессивная Южная Осетия считается независимой лишь формально: во-первых, она признана всего четырьмя государствами — членами ООН. Во-вторых, она в полном смысле сидит на шее у России. Кроме того, российские паспорта имеет едва ли не все население ЮО. Так что республику уже можно по факту считать российской окраиной, и вызывать новый международный скандал Москве вряд ли будет с руки. А это означает либо вежливый отказ Цхинвалу, либо намерение действовать в зависимости от ситуации.

Во многом она, ситуация, будет определена необходимостью давления на Грузию во время торгов за влияние России на Южном Кавказе, а также политическим раскладом сил в самой Грузии в ходе назначенных на осень текущего года парламентских выборов. То есть, если в Грузии победят откровенно прозападные силы, вопрос присоединения Южной Осетии к России в среднесрочной перспективе, скорее всего, решится положительно.

С другой стороны, Россия сама, причем первой, признала Южную Осетию суверенным государством, установив таким образом новые границы на Южном Кавказе. Напомним, в марте прошлого года Россия и Южная Осетия подписали договор о сотрудничестве и интеграции — документ этот предусматривает, в частности, создание единого пространства обороны и безопасности, свободное пересечение границы и т. д. А уже в апреле текущего года парламент Южной Осетии ратифицировал договор с Россией о государственной границе, уточняющий вопросы демаркации пограничной линии.

Логично ли будет со стороны России менять так называемые «границы»? Однозначный ответ — не логично. Но Кремль не всегда руководствуется логикой при принятии внешнеполитических решений, хотя если б ему было выгодно взять Южную Осетию в состав РФ, он бы это уже сделал, сославшись на неоднократные референдумы южных осетин.

Но, как было сказано выше, настроения Москвы изменчивы: она может сослаться на необходимость защиты Южной Осетии от Грузии, поскольку Тбилиси отказывается подписывать договор о ненападении с Цхинвалом и Сухумом. И хотя Грузия не вынашивает самоубийственного плана войны с отколовшимися от нее территориями, и Цхинвал, и Сухум постоянно указывают на «грузинскую угрозу», которая, при всей ее абсурдности, может быть использована как аргумент для присоединения Южной Осетии к России, если Москва пожелает решить этот вопрос положительно.

В исходе очередного референдума, задуманного Цхинвалом, сомнений, конечно, не возникает. Но нужна ли Южная Осетия, с точки зрения политического прагматизма, России, которая все же склонна наладить отношения с Грузией и не ввязываться в новый международный скандал? Если она даст добро на слияние с Южной Осетией, активизация антироссийских сил в Грузии и сведение к нулю позитивного отношения многих ее жителей к России станет неизбежным.

В вопросе настойчивости властей Южной Осетии по присоединению к России есть еще один аспект, над которым Москва, естественно, серьезно задумывается, а именно: степень искренности всех политических сил республики, желающих жить с РФ «одной семьей». Уж не разыгрывается ли «семейная карта» в преддверии выборов в ЮО для вербовки голосов тех, кто хочет присоединения к России? Ведь есть и те, кто считают: лучше быть первым парнем «на селе», чем последним в России.

То есть, далеко не весь политический и властный спектр Южной Осетии хочет остаться в одночасье не удел, что станет неизбежным в условиях присоединения республики к РФ. Все это означает, что перед выборами на территории с населением максимум 35 тысяч человек сейчас идет конкурентная борьба между разными группировками, лоббирующими конкретный «национальный проект».

В России, вероятно, также есть понимание того, что ей сегодня дешевле тратить деньги на Южную Осетию, чем объединяться с ней и опять тратить деньги, но уже в ущерб своему международному имиджу, подмоченному сначала августовской войной 2008 года, «оккупацией» Абхазии и Южной Осетии, а потом и Крымом.

В общем, если Южная Осетия «пролетит» с присоединением к России, в Цхинвале инициаторы интеграционного плана объяснят это «нежеланием подвергать нашего стратегического партнера — Россию — политическим рискам». Собственно, это слова Тибилова, готовящего, видимо, соответствующее «оправдание» для своего электората — на всякий случай. А это говорит в пользу того, что Россия, скорее, отказала Южной Осетии, чем не отказала.

Но референдум-то все равно состоится, и, как было сказано выше, Россия может воспользоваться его результатами или пригрозить ими Грузии и ее партнерам в любое удобное для себя время. А в случае «пролета» Южной Осетии останется уповать на «лучшее будущее» и утешаться тем, что Россия ее кормит, поит и защищает своими военными базами, дислоцированными на территории республики.

Так что если Южной Осетии (читай — России) охота тратиться на ничего не значащий референдум — это ее право. Кстати, если он никак не повлияет на вхождение в состав Российской Федерации, осетины, по крайне мере, развлекутся и одержат хоть одну «победу» — переименуют Южную Осетию в Аланию: как ожидается, на референдуме будет параллельно поставлен и этот вопрос.

Как пояснил Тибилов, «Алания» должна фигурировать в названии республики, поскольку осетины не потерпят попыток других народов «изменить историю». В общем, «дел» у Южной Осетии по горло: она восстанавливает «историческую справедливость».