Человек из кино

Вайде было 90 лет. Несмотря на такой преклонный возраст, он продолжал делать то, что умел и любил больше всего. Недавно режиссер закончил работу над очередным фильмом «Послеобразы», который польские эксперты уже решили выдвинуть на «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке».

Но вряд ли живого классика интересовали награды. За свою жизнь он получил почти все значимые в киномире призы — Золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля, «Сезар», Золотого льва Венеции за вклад в мировой кинематограф, почетного Золотого медведя Берлина. В 2000 году Вайда получил почетного «Оскара». Все это — свидетельство феноменально длинного творческого пути, положившего начало польской школе кино и повлиявшего на сотни кинорежиссеров в других странах мира.

Вайда родился на севере Польши в 1926 году. Его отец, офицер конной артиллерии, погиб в Катыни во время войны. Анджей был вынужден зарабатывать на хлеб разными способами, но в конце концов в 1950 году жизнь привела его на режиссерское отделение Государственной высшей киношколы в Лодзе.

Как отмечает киновед Алексей Гусев, Анджей Вайда, по сути, стал классиком сразу после выхода первых трех полнометражных фильмов — «Поколения» (1954), «Канала» (1956) и «Пепла и алмаза» (1958).

«После его трилогии все было понятно. Вроде бы человек всего несколько лет в профессии, а уже воспринимается как классик. Но дело в том, что он остался в этой профессии еще на 50 лет. У него всегда было особое положение в среде авторского кино. За вычетом первых трех фильмов, у Вайды нет особых формирующих стилистических приемов, про которые можно сказать, что это «его и только его», как это было с Феллини, Антониони или Бергманом. Но зато он навсегда остался режиссером, который лучше всего понимал, что такое история, ставшая материалом для фильма. История не как цепочка событий, а как дух времени, история как стихия, внутри которой оказывается человек. Начиная с «Канала» и «Пепла и алмаза» и заканчивая «Катынью», его фильмы в основном об этом. И он показывал исторические события так, что становилось понятно — они не случайны. Именно этого ему порой и не могли простить», — отмечает эксперт.

Вклад Вайды в развитие польского кинематографа сложно недооценить. Именно с его именем ассоциируется послевоенная культура этой европейской страны. Если в американском или английском кинематографе очень сложно выбрать «главного режиссера», то в Польше фигуры, сравнимой по масштабам с Вайдой, просто нет.

«Это редчайший случай, когда режиссер представляет целую культуру, целый народ для всего остального мира. В Польше замечательные прозаики и поэты, но когда произносишь фамилию Вайда, то все вопросы сразу снимаются. Сейчас его сравнивают с режиссерами следующего поколения — Кшиштофом Занусси и Кшиштофом Кесьлевским. Но все равно, когда говорят о польском кинематографе, первая фамилия — это Вайда. В «польской школе» он был первым. Мне трудно представить, что может появиться еще один такой масштабный режиссер», — говорит кинокритик, организатор и ведущий петербургских киноклубов Леонид Цыткин.

Однако похожее влияние Вайда оказал и на кинематограф других европейских стран. Его творчество дало толчок к развитию советского кинематографа конца 50-х - начала 60-х годов. Польского режиссера очень любили в России — его фильмами засматривались студенты ВГИКа, на показы ретроспективы было не пробиться, приходилось стоять в очередях.

«Конечно, студенты смотрели и «Семь самураев», и «Ночи Кабирии», и «Дорогу», но Вайда был нам ближе географически. Он был настоящий, современный, крутой, но в то же время «свой». Его рефлексия на тему романтизма была крайне близка людям послесталинского периода, которые так же разочаровались в былом героизме. На этом пьедестале он оставался довольно долго, вплоть до 1976 года, когда вышел фильм «Человек из мрамора», — поясняет Алексей Гусев.

Низложение Вайды произошло внезапно. В 1975 году он получил Золотой приз Московского фестиваля за фильм «Земля обетованная», но уже в следующем году его имя попало под тотальный запрет, было вычеркнуто из учебных планов и словарей.

«Доходило до смешного. В книге Льва Аннинского «Лесковское ожерелье» целая страница посвящена экранизации произведения «Леди Макбет Мценского уезда», которую снял Вайда. Однако без единого упоминания имени режиссера. Это, конечно, высший пилотаж критики», — отмечает Гусев.

«Человек из мрамора» рассказывает об ударнике труда, каменщике Матеуше Биркуте, жизнь которого оказывается инсценировкой, игрой на камеру. Во времена стахановцев такая тема никак не могла понравиться советскому руководству. «Человек из железа» продолжает эту дилогию. Здесь рассказывается история сына Биркута, молодого рабочего судоверфи в Гданьске, который примкнул к «Солидарности». Сам Вайда горячо поддерживал это польское движение, был сторонником его лидера Леха Валенсы. Часть зрителей после этих фильмов упрекнули режиссера в излишней политизированности, но автор был верен себе, в фильмах он показывал, как творится история его родной страны.

Вайда вернулся на российские экраны после падения железного занавеса. Возможно, кто-то был в нем разочарован, ведь новые картины мастера оказались, по словам критиков, гораздо более «спокойными» и «смирными», чем ранние работы.

Но в 2007 году Вайду вновь, как и в 70-е, обвинили в русофобии. На этот раз поводом стал выход фильма «Катынь». «И снова подняли этот смрад, что довольно глупо, учитывая, что его отец там погиб во время войны. И Вайда пытался разобраться со своей трагедией и трагедией своей страны, потому что он эти вещи никогда не разделял», — поясняет Гусев.

Уход Вайды из жизни означает, что перевернулась еще одна страница истории кинематографа. Великий XX век с его громкими именами остается позади. Как отмечает режиссер Дмитрий Месхиев, польский классик был настоящим культурным явлением, породившим школу, направление, плеяду последователей. «Его творчество привнесло на экран основополагающие вещи, без которых невозможно было бы развитие всего мирового кинематографа. Это невосполнимая утрата», — заключает режиссер.

Софья Мохова