«Джалилов — это его человек». Кто назвал организатора взрыва в метро

Один из обвиняемых по делу о теракте в питерском метро еще на следствии сдал своих подельников. Ему спустя день после теракта было известно и об организаторе взрыва. Теперь он утверждает, что причина показаний — пытки, о которых знала даже адвокат. Но еще тогда сказала: «Тебя будут бить, пока ты не признаешься».

Слушания по делу о теракте в метро Петербурга открыл председательствующий судья Андрей Морозов. С первых же слов он разочаровал единственную женщину среди обвиняемых — Шохисту Каримову. Ранее она просила отсадить ее от остальных подсудимых — из религиозных убеждений. Морозов несколько недель выяснял — возможно ли обеспечить такие условия в большом зале Ленинградского окружного военного суда. Наконец, выяснил — невозможно.

После этого стороны перешли к допросу очередного обвиняемого. Ранее свои показания уже дали уроженцы города Ош: Сейфула Хакимов и Бахрам Эргашев. Теперь к микрофону в клетке-аквариуме подошел Азамжон Махмудов. Он вместе с остальными фигурантами проживал в квартире на Товарищеском проспекте, 22, корпус 1. Там спустя несколько дней после теракта сотрудниками ФСБ была обнаружена бомба в корпусе из-под огнетушителя.

— Слышали или видели ли вы, как в этой квартире собиралась бомба? — спросил у своего подзащитного адвокат Марат Сагитов.

— Нет, ничего подобного в этой квартире никогда не происходило, — ответил Махмудов. Никакого огнетушителя он якобы тоже не видел. И в террористическую организацию завербован не был. Жители злополучной квартиры, по его словам, вообще не говорили на религиозную тематику.

— Что вы хранили в кладовке? — перешел к главному Сагитов (в этой части квартиры и была найдена бомба — РБ).

— В апреле месяце я один раз клал туда свои сапоги. Больше в нее никогда не заглядывал никогда, — пояснил мужчина. При этом он успел заметить, что в кладовке хранятся различные средства для уборки.

— А как происходило ваше задержание?

— 6 апреля рано утром стали сильно стучать в дверь. Эрматов подбежал к двери, попросил не ломать, говорил, что сейчас откроют, но ее уже взломали. Зашли сотрудники, повалили нас на землю и стали какой-то ватной палочкой брать у нас слюну. Через некоторые время нас спустили вниз, отвезли в отдел полиции, и там допрашивали. И били, — описывал события того дня Махмудов.

— А кто бил?

— В основном тот, кто нас задерживал.

Слово взяла государственный обвинитель Надежда Тихонова.

— Скажите, вы знакомились с экспертизой, согласно которой при обыске 6 апреля на Товарищеском была обнаружена армированная лента, которая однородна по своему составу с той, которая использовалась при СВУ? И на ней имеются ваши отпечатки пальцев.

— Я никогда не использовал клейкую ленту и скотч. Не знаю, как там могли появиться мои отпечатки пальцев. И в квартире я никогда а не видел такого скотча.

Безалаберность всех обвиняемых к собственному жилью удивила судью Морозова.

— Если вы все время находились дома, то поясните — как у вас оказалось самодельное взрывное устройство? Как оно туда попало?

— Я даже не знал об этом, нам сказали про него только на допросе. Я не могу сказать, как оно там оказалось. Я об этом узнал, только когда читал материалы дела.

Следующим показания стал давать 23-летний Махамадюсуф Мирзаалимов. На хорошем русском он рассказал свою биографию: родился все в том же городе Ош, учился в средней школе. Впервые в Петербург приехал в 2014 году, после чего устроился на работу в доставку суши. Несколько лет спустя он уехал во Владивосток поменять паспорт, затем вернулся в Северную столицу и поселился в ту же злополучную квартиру на Товарищеском.

— Видели ли вы, как там собиралось самодельное взрывное устройство? — поинтересовалась защита.

— Я не видел ничего такого, там ничего не собиралось.

— Подвергались ли вы вербовке в террористическую организацию?

— Я взрослый человек, я знаю — что такое белое и что такое черное, — заговорил образным языком обвиняемый.

Мирзаалимов вспомнил, как 6 апреля 2017 года к ним ломились сотрудники ФСБ, как клали всех лицом в пол и брали анализы слюны. А затем всех вывели в подъезд и поставили к стенке. Попытки воззвать к соблюдению прав, по его словам, жестко пресекались.

— Ко мне подошел сотрудник огроменный и сказал: «Еще раз голову поднимешь — я тебя пристрелю».

Впоследствии всех задержанных отвезли в здание Следственного комитета, и там издевательства якобы продолжились.

— После того как мы приехали в СК, всех выстроили и сказали: «Вы сейчас будете умирать, вы понимаете?» Потом пришел сотрудник в гражданской форме, которому я сказал, что мы ничего не изготавливали. <…> Они мне сказали: «На колени!», после чего меня положили на живот, надели наручники, стали тянуть назад и бить при этом. У одного была бита, у второго — кинжал, — продолжил Мирзаалимов.

От фигуранта якобы требовали показаний о том, кто принес домой взрывчатку, но тому было нечего сказать — он этого человека не видел.

— Вам знаком Джалилов? — уточнил адвокат Сагитов.

— Я с ним лично не знаком но видел его в 2014—2015 году. Ибрагим пересекался с ним на работе. Но я лично не знаком.

Эти показания не противоречат тому, что Мирзаалимов говорил журналистам два с лишним года назад. Но другие его заявления, по словам прокурора, противоречат показаниям, данным на стадии предварительного следствия. Гособвинение заметило нестыковки.

«С 2015 года, когда я еще жил в Санкт-Петербурге, у нас на работе появился новый работник, который кого-то подменял. Его имени я не помню, поскольку обещался с ним всего один раз. Но он мне сказал, что общается с Ибрагимом (Махмудовым) и тот хотел ехать в Сирию. Это он сказал так, как будто проболтался. Я на тот момент не придал этому значения, но потом понял, что речь идет о военных действиях в Сирии», — зачитала показания Мирзаалимова прокурор Тихонова.

По словам обвиняемого, 3 апреля, в день теракта, один из жильцов — Эрматов — поздно пришел домой. После возвращения он о чем-то общался с Махмудовым. Говорили они тихо, так что содержание разговора тот передать не может. Зато может рассказать подробности другой беседы, случившейся 4 апреля — тогда Махмудов заявил ему, что смертника Джалилова готовил некий Абу-Салах (под этим прозвищем скрывается уроженец Киргизии Сирожиддин Мухтаров).

«Он — главный, и Джалилов — это его человек», — говорил следователю Мирзаалимов.

Позже Махмудов спрашивал у него — как удалить человека из подписчиков во «ВКонтакте», объяснив, что у него в друзьях был Джалилов, но из-за случившегося он удалил его.

Судя по показаниям на стадии предварительного следствия, Мирзаалимов буквально «топил» своих предполагаемых подельников.

«Когда нас выводили из квартиры (6 апреля — РБ), Ибрагим сказал, что видел бомбу. А в Следственном комитете он приказал молчать и говорить, что бомбу нам подкинули. Когда нас везли в суд, он сказал что бомба, скорее всего, принадлежит его брату».

Государственный обвинитель триумфально посмотрела на обвиняемого.

— Вы эти показания давали?

— Давал, но с ним мы не могли встретиться в Следственном комитете, — нашелся Мирзаалимов.

По словам обвиняемого, часть оглашенных показаний ложные — якобы ему давали на подпись протокол показаний, но большую их часть он не мог разобрать из-за почерка.

— Ну я же прочла, — удивилась прокурор Тихонова.

— Мой адвокат не прочитала протокол. И переводчик тоже. Адвокат сказала мне — мол, все нормально, подписывай. Она как будто торопила меня. Я жаловался ей, что меня бьют. А она сказала: «Тебя будут бить, пока ты не признаешься».

— Но вы ничего не говорили о пытках ранее. Почему?

— Потому что суд уже начался.

Илья Давлятчин