Posted 7 октября 2019, 07:48

Published 7 октября 2019, 07:48

Modified 30 марта, 15:49

Updated 30 марта, 15:49

Вместо хайпа

7 октября 2019, 07:48
В современном обществе побеждают интеллектуалы-популисты, которые говорят на языке народа — в том числе и с самых властных высот.

Вопрос об ответственности публичных интеллектуалов перед обществом обсуждался в Сахаровском центре. Это, пожалуй, как раз тот случай, когда слово «публичный» имеет самую почетную и завидную трактовку. Речь идет о властителях дум, аналитиках и ораторах, о тех, кому досталось высшее интеллигентское счастье.

«Единой сквозной темы» все-таки не получилось. Доклады шли несколько «вразнобой». Начали с «больших людей» на интеллектуальном олимпе. Профессор Лондонской школы экономики и политических наук Владислав Зубок поразмышлял над судьбой трех ведущих теоретиков горбачевской перестройки. Это хорошо известный секретарь ЦК КПСС Александр Яковлев, известный в более узких кругах академик Георгий Арбатов и почти не известный широкой публике помощник Горбачева Анатолий Черняев.

Все трое были фронтовики. Из тех, кто, по выражению Давида Самойлова, «в сорок первом шли в солдаты и в гуманисты в сорок пятом».

«Как эти три человека хотели закончить Холодную войну? Ответ не так прост: даже из дневников Черняева ответов мы не получаем, — рассказал Зубок. — Все же, вначале они отталкивались от идеи некоего равенства отношений между СССР и США. Как мы примиримся с Западным миром? На основе реальности. СССР должен сбросить балласт, который мешает примирению».

Черняев сразу после смерти Брежнева записал в своем дневнике мысли о желательной программе преобразований. Уход из Афганистана и Восточной Европы, сокращение армии вчетверо и обуздание ВПК, освобождение всех диссидентов, свобода эмиграции для евреев, гласность… Яковлев, что интересно, был куда скромнее и даже «выступал в тандеме с председателем КГБ Владимиром Крючковым против немедленного ухода из Афганистана».

А в 1991-м, когда все стало разваливаться, Черняев на встрече с Яковлевым более жестко говорил, что «речь идет уже о спасении страны, а ее не спасешь, если дать разрушить государство». На что тот восклицал: мол, что же, силой держать СССР? Тогда, по словам докладчика, Черняев записал в дневнике: «Яковлев продолжал ныть: конченный для политики человек».

«А вскоре все трое оказались на обочине, — резюмировал профессор Зубок и добавил: — Многие мои западные коллеги считают, что систему надо было сломать. А государство надо было сохранить».

«Аналитика и ее очень скромная роль в принятии решений», — назвал свое выступление директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин.

«Официальная аналитика очень сильно подчинена заказчику, — посетовал докладчик. — Если вы начальник разведки при каком-то президенте, и положите на стол боссу материал, который сильно расходится с его представлениями о мире, то вы одновременно мысленно кладете прошение об отставке. В любой стране! А в тоталитарной — еще и голову на плаху. Просчеты разведок, в том числе и США, хорошо иллюстрируют этот тезис».

«К сожалению, значительная часть аналитических центров в мире подвержена политизации и идеологизации. Я не ожидал увидеть так много советских черт в самых разных странах, — продолжал Тренин. — Примитивизация массового сознания, клиповый характер восприятия сложной действительности крайне затрудняют работу аналитика. Вы должны уместить свой месседж в компактную форму, поскольку никто не читает больше двух страниц. Когда я был молодым штабным офицером в ГСВГ, у нас было четкое правило: не писать начальнику штаба больше одной страницы текста».

«Главная задача — не привести людей к согласию, что невозможно, а помочь людям не столкнуться», — резюмировал аналитик.

«Если у руководителя есть какое-то решение в голове, он будет слушать того эксперта, который ему это обоснует», — согласился с Трениным следующий докладчик, профессор факультета политических наук и социологии европейского университета в Санкт-Петербурге Иван Курилла. Свое же выступление он посвятил сходству российских и американских аналитиков.

«Для России, описание Америки стало частью дискуссии о самой себе. Но и в США — тоже, — рассказал Курилла. — Описывая Америку, мы описываем то, чем мы не хотим быть, или наоборот, идеалы, которым хотим соответствовать».

Курилла напомнил, что очень многие знают фразу Екатерины II: «Радищев бунтовщик хуже Пугачева», но мало кто знает ее продолжение: «Он хвалит Франклина, и себя видит таким». Также историк поведал, что в чикагских газетах середины XIX века можно было увидеть заголовки «Русская политика в Чикаго», статья же была о том, что мэр Чикаго слишком авторитарен. Многие черты этого мышления вполне дожили до наших дней.

«Аналитические центры все хуже выполняют свою базовую функцию — все хуже предсказывают будущее, — отметил редактор журнала „Неприкосновенный запас“, доцент РГГУ Андрей Захаров. — Изменился сам тип закономерностей, которые управляют миром, становится все больше нелинейных зависимостей. Мир становится все более хаотичным».

По словам Захарова, «аналитика из науки превращаются в разновидность искусства», ее служители «раскладывают красивый пасьянс», который жизнь сминает на следующий день. Пока еще аналитикам заказывают новые «пасьянсы», но уважение к ним постепенно падает.

Австрийский культуролог и философ югославского происхождения Борис Буден обратил внимание на то, как «национальные языки теряют свои позиции» в образованных элитах. «Все вытесняет английский», — посетовал докладчик. По его словам, даже немецкий в Германии постепенно вытесняется из интеллектуальной сферы. «Я сам в последние 10 лет преподавал в Германии и Австрии, на 90% — по-английски», — поведал профессор.

Однако разговор он завел все-таки не ради национальных языков. По мнению Бориса Будена, в современном обществе — даже и в самой Англии — побеждают «интеллектуалы-популисты, которые говорят на языке народа — в том числе и с самых властных высот». Эти-то высокопоставленные популисты и протолкнули идею Брекзита, тогда как английские либералы-«европейцы» общего языка с народом не нашли.

Профессор департамента политической науки ВШЭ Сергей Медведев посетовал на то, что интеллигенция в РФ по-прежнему «подменяет политику этикой»: попросту предпочитает лежать на диване, чтобы не запачкать рук.

«Когда надо влиять на власть, интеллигенция тушуется и пасует, — подчеркнул Медведев. — Так было и в 1917, и в 1991 году. Своего Вацлава Гавела не появилось. „Пятая колонна“ никак не может построиться. Вспомним, каким фарсом закончился Координационный совет оппозиции».

Медведев отметил, что «Россия не прошла стадию создания профессионального политика, который не имеет сакральной власти». Первым таким политиком Сергей Медведев считает Алексея Навального, который «ищет альянсы», а интеллигенты его бьют за всеядность, сами ничего для свободы не делая.

«Возможно, нам имеет смысл вернуться к истокам публичной сферы. Взять на себя смелость интерпретировать общественное мнение», — заметил еще один докладчик, профессор МВШСЭН («Шанинки») Григорий Юдин.

По его мнению, «кажется, у нас впервые складываются хорошие условия для того, чтобы интеллектуалы вернули себе право говорить от лица народа», потому что разница между ними и народом стремительно исчезает. Врачи, учителя и преподаватели «превратились в прекариат», с которым начальство обращается, как эксплуататоры с пролетариями. Что же, возможно, нет худа без добра.

Леонид Смирнов

Подпишитесь