Мастерица демонского искусства

31 августа исполнилось 135 лет со дня рождения Матильды Кшесинской

Кому в советские времена были известны имена Ольги Преображенской или Павла Гердта, звезд Императорского балета? О Кшесинской знали все. Но что именно знали? Конечно, о романе с наследником престола, о бриллиантах, о кладе, якобы закопанном во дворе ее дома. Невероятную славу Кшесинской объясняли царской поддержкой, не задумываясь, что даже царь не помог бы приме крутить фуэте — те самые 32 фуэте, который Матильда исполнила первой из русских танцовщиц, тем самым лишив итальянок монополии на любимый публикой трюк.

Благословение императора

«Будьте украшением и славою нашего балета», — сказал после экзаменационного спектакля Александр III выпускнице Императорского театрального училища Матильде Кшесинской. Действительно ли прозвучали такие слова или Кшесинская их придумала, когда на склоне лет писала мемуары, неизвестно, да теперь и неважно: главное — она их оправдала.

Матильда с детства видела уроки отца, перенимала навыки. В восемь лет ее определили в Императорское театральное училище, где она училась у лучших педагогов — Льва Иванова, Екатерины Вазем и Христиана Иогансона. В четырнадцать лет Матильду потрясла приехавшая на гастроли знаменитая итальянская балерина Вирджиния Цукки. «С того дня, как Цукки появилась на нашей сцене, — вспоминала Кшесинская, — я начала работать с пылом, энергией и старанием. Моей единственной мечтой было подражать ей. В результате к окончанию школы я уже вполне владела техникой».

Для выпускного спектакля лучшие ученицы имели право выбирать себе танец сами. Кшесинская выбрала не только сложный, но и самый модный номер — pas de deux из «Тщетной предосторожности», которое незадолго перед тем с большим успехом Цукки исполняла с Павлом Гердтом. Этот кокетливый, прелестный танец очень подходил хорошенькой выпускнице в голубом костюме, украшенном букетиками ландышей. После спектакля все воспитанники были представлены членам царской семьи. Итак, неизвестно, что сказал император молодой Кшесинской, но что отличил среди других — факт: за торжественным ужином посадил рядом с собой и наследником, будущим императором Николаем II. Так решилась судьба. В наследника, вспоминает Кшесинская, она влюбилась сразу...

Прима Кшесинская 2-я

Несмотря на царское благоволение, юная танцовщица Кшесинская 2-я была зачислена в кордебалет — исключений тогда не делалось ни для кого. В свой первый сезон на сцене Мариинского театра она участвовала в двадцати двух балетах и двадцати одной опере, исполняя маленькие сольные партии. Продолжая заниматься у Иогансона, она стала брать уроки у знаменитого Энрико Чекетти. Мягкость, естественность композиций Иогансона дополнялись у Чекетти выработкой пальцевой техники, туров и прыжков. Свою первую большую роль Кшесинская исполнила на второй год работы –– в балете «Калькабрино» на музыку Людвига Минкуса по либретто Модеста Чайковского, поставленном Мариусом Петипа для итальянской виртуозки Карлотты Брианца. Кшесинская блестяще выдержала испытание.

Роли следовали одна за другой. Роман с наследником счастливо продолжался. Чтобы свободно встречаться, Кшесинская сняла маленький двухэтажный особняк с садиком на Английском проспекте, 18 (он сохранился до сих пор). Уход от родителей был тяжелым. Отец, верующий католик, спросил, понимает ли она, что никогда не сможет выйти замуж за наследника. Однако, убедившись в серьезности чувств любимой дочери, препятствий не чинил. Для соблюдения приличий вместе с Матильдой поселилась ее сестра Юлия.

Это событие укрепило положение Кшесинской в труппе. Больше препятствий ей не чинили. Царское покровительство незримо, но ощутимо сопутствовало артистке всегда. Впрочем, свою славу она достойно заслуживала и сама. Главные партии в «Тщетной предосторожности», «Дочери фараона», «Эсмеральде», «Пахите», «Лебедином озере», «Дон Кихоте» вызывали неизменный восторг публики и строгой балетной критики.

Гений с оттенком греховной гордыни

«Артистка показывает настоящие чудеса хореографической техники, — писал Аким Волынский. — Она играет себя, свой гений, капризный и могучий, с оттенком греховной личной гордыни... От вычурно кричащих линий ее демонского искусства веет иногда морозным холодком. Но временами богатая техника артистки кажется чудом настоящего и притом высокого искусства — в такие минуты публика разражается неистовыми аплодисментами, воплями сумасшедшего восторга. А черноглазая дьяволица балета без конца повторяет, под браво всего зала, свои невиданные фигуры, свой ослепительно прекрасный диагональный танец через всю сцену».

Кшесинская никогда не теряла великолепной физической формы. В 1936 году в возрасте 64 лет она с триумфом танцевала «Русскую» на лондонском благотворительном концерте. Надолго расстаться со сценой ей не могла помешать даже беременность. Балерина вспоминала, как танцевала на шестом месяце. Главной заботой было тщательно продумать костюмы и избежать позы в профиль, чтобы сидевшая в первом ряду императорская чета не заметила изменившегося контура фигуры. По танцу же ее положения заподозрить было невозможно: множество пируэтов, быстрый темп –– все было выполнено, как всегда, безукоризненно. Роды были тяжелыми и едва не унесли жизни матери и сына, но через два месяца Кшесинская, как ни в чем не бывало, вышла на сцену.

Матильда любила светскую жизнь и иногда путала салон со сценой. Модно и броско причесавшись у престижного парикмахера Дель-Круа на Большой Морской улице, она могла выйти в роли бедной цыганочки. На ее фотографиях в партии Аспиччии из «Дочери фараона» навсегда запечатлелось роскошное бриллиантовое колье работы Фаберже.

«Напрасно г-жа Кшесинская, играя нищенку, не сняла своих бриллиантовых серег и роскошного жемчужного колье. Просящая милостыню и вдруг в бриллиантах! Несуразно», — писала о Пахите «Петербургская газета». Попытка директора Императорских театров князя Сергея Волконского оштрафовать балерину за искажение сценического костюма привела ... к отставке князя.

Кшесинская была олицетворением Императорского балета. Ослепительная Матильда не могла взойти на престол с любимым Николаем, но взамен получила трон царицы балетной сцены. Не исключено, будь у нее выбор, она предпочла бы театр.

Дом за дрыгоножество

Кшесинская понимала толк в хороших вещах. Давала банкеты в лучших ресторанах. Ее дача в Стрельне превосходила комфортом тамошний дворец, а гостей на день рождения хозяйки туда привозил специальный поезд. Был знаменит на весь город особняк на Кронверкском проспекте, о котором Маяковский написал: «Дом, Кшесинской за дрыгоножество подаренный» (малоприличный выпад поэта, особенно если учесть занятия его собственной возлюбленной). К слову сказать, он был вовсе не подарен, а куплен самой балериной. Этот дом поражал не только роскошью, но и самым современным для того времени «бытовым оборудованием». В ухоженном саду гуляли корова (чтобы у малыша в городе было свежее молоко), козочка (чтобы вместе выступать в балете «Эсмеральда»), свинья, любимица сына, и обожаемый балериной фоксик Джиби.

Во французской земле под березкой

В 1917 году Кшесинская потеряла все. Оказавшись во Франции с сыном Владимиром и мужем великим князем Андреем Владимировичем (с которым обвенчалась в 1921 году), она содержала семью, давая уроки в студии. Средства были весьма скудными, а жизнь — такой непохожей на прежнюю, но в книге воспоминаний нет ни единой жалобы на судьбу. Стойкость и мужество этой женщины восхитительны.

Совсем немного не дожила Матильда Феликсовна до столетия и нашла упокоение во французской земле на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Скромная могила, белый мраморный крест над плитой, надпись: «Святейшая княгиня Марiя Феликсовна Романовская-Красинская, заслуженная артистка Императорских театров Кшесинская. 1 сентября 1872 — 6 декабря 1971». И неожиданно: рядом с могилой березка и скамеечка — совсем как на русском деревенском погосте…

Лариса Абызова