ЛОМО под микроскопом

«Росбалт» продолжает серию публикаций о современном состоянии предприятий, составлявших гордость ленинградской экономики. Сегодня речь пойдет о советском промышленном гиганте ЛОМО, удачнее прочих вписавшемся в новые экономические реалии. В чем загадка такого успеха?

С тем, что ЛОМО — в отличие от подавляющего большинства других гигантов ленинградской промышленности — довольно успешно перешагнуло из социализма в капитализм, согласны почти все аналитики. Однако причины этого называют разные. Вот главные из списка: умелый менеджмент, применение административного ресурса и, наконец, банальная удача. Не стоит удивляться: в соревновании промышленных гигантов с численностью сотрудников в несколько десятков тысяч человек удача играет не последнюю роль. С нее и начнем.

Удача

Как и другие монстры ленинградской промышленности, ЛОМО — предприятие с дореволюционными корнями. Всего через год, в 2014-м, оно отпразднует 100-летие. Все начиналось с оптико-механических мастерских, занимавшихся разработкой и поставкой артиллерийских прицелов и детонаторных трубок для орудийных снарядов. В советский период на этой основе возник оптико-механический завод. А в 60-е предприятие слили с несколькими другими того же профиля в объединение оптико-механических предприятий (с 1965 года — «Ленинградское оптико-механическое объединение»).

В это время ЛОМО — один из главных символов ленинградской промышленности, здесь трудятся 30 тыс. сотрудников, получающих весьма неплохие (даже по союзным меркам) зарплаты. А реляции о главных успехах этого периода неплохо звучат и сегодня. «1966 год: начало серийного выпуска лазеров для научных исследований. 1968 год: разработан первый контактный люминесцентный микроскоп для прижизненного исследования тканей человека. 1976 год: введен в эксплуатацию крупнейший в мире Большой азимутальный телескоп».

Напомним, что в Ленинграде в то время существовало сразу несколько полноценных приборостроительных цепочек, но головным предприятием в оптике выступало именно ЛОМО. Чуть позже это и стало его главной удачей: оптика на рубеже 1990-х оказалась куда нужнее танков или боевых кораблей.

«ЛОМО выстояло по двум причинам, - считает старший научный сотрудник «Леонтьевского Центра» Лев Савулькин. - Главная из них — концентрация на производстве той гражданской продукции, которая была конкурентоспособной. Они поставляли на зарубежный рынок изделия медицинского назначения (микроскопы и эндоскопы), а так же лазеры и приборы ночного видения».

В силу особенностей имевшихся производственных мощностей ЛОМО было способно выпускать эту продукцию в тех количествах и того качества, которые требовались западным контрагентам. Тот же Кировский завод таких возможностей просто не имел.

Удача? Разумеется. Но, конечно, не только она.

Менеджеры

С 1992 года ЛОМО прошло через несколько циклов внутренних реформ и адаптаций к новым экономическим реалиям. Помимо прочего, предприятие смогли удачно приватизировать, не отдав государству какой-либо доли в его акционерном капитале. Зато в состав акционеров вошел становившийся все более заметным и влиятельным на рынке ОНЭКСИМ-банк.

Реформы, разумеется, не могли не изменить и сам вид производства. ЛОМО, по сути, оказалось раздроблено на несколько небольших компаний, менеджмент которых получил право на принятие собственных управленческих решений. А вскоре случилось разделение на «козлищ и агнцев». Первые (убыточные) были закрыты, вторые (соответственно, прибыльные) сосредоточились на выпуске продукции, спрос на которую имелся не только на отечественном рынке (откуда в те годы у покупателей нашлись бы деньги?), но и за пределами державы.

Одна беда: весь этот комплекс мероприятий вылился более чем в трехкратное сокращение персонала. К концу этапа радикальных преобразований на ЛОМО работали всего 7 тыс. человек. Правда, по заверениям и со стороны предприятия, и со стороны внешних наблюдателей, главное — производственный потенциал — удалось сохранить.

Ресурс

Далеко не каждому петербургскому директору было бы позволено, к примеру, ввести в состав акционеров своего завода несколько «оффшоров», но не взять туда государство. Однако у Ильи Клебанова это вышло.

«Профессиональные, энергичные, смелые руководящие кадры — наше национальное богатство. Хотя бы одну фамилию назову — Клебанов, директор Ленинградского оптико-механического объединения. Ему, как и многим другим, приходилось тяжело. Ведь завод прежде был ориентирован на военное производство... И ведь ничего — завод, как говорится, выплыл». Эти слова летом 1997 года произнес не кто-либо, а президент страны Борис Ельцин. Причем не где-нибудь, а в еженедельном радио-обращении к нации.

Илья Клебанов прошел на ЛОМО все ступени карьерной лестницы: от инженера-конструктора и старшего мастера оптического цеха до директора комплекса товаров народного потребления и, наконец, гендиректора. Пожалуй, наиболее знаковой стала именно ступень с товарами народного потребления: ведь в это кресло тогда еще товарищ Клебанов пересел во второй половине 1980-х, когда оных на прилавках советских магазинов уже почти не было. В условиях дикого товарного дефицита любой сносный товар расхватывался налету, и не воспользоваться этим было бы явным менеджерским грехом.

С января 1998-го Илья Клебанов — «экономический» вице-губернатор в правительстве Владимира Яковлева. С мая 1999-го — вице-премьер российского правительства по ВПК. А с ноября 2003-го — полпред президента на Северо-Западе.

Понятно, что во всех интервью и из правительства, и из ЛОМО все эти годы говорилось про то, что никакого протекционизма в адрес своего производственного «альма-матер» новоиспеченный чиновник не позволяет. Однако тут жизненно важно правильно разделить понятия. Разве плохо, если важный государственный заказ получит предприятие, которое обладает достаточными производственными мощностями, необходимым кадровым потенциалом и возможностями быстро и качественно его выполнить? Но с другой стороны, в какой ситуации оказываются другие разработчики заводов страны?

В любом случае, с начала 2000-х годов большую часть выручки ЛОМО генерирует гособоронзаказ, а «товары народного потребления» оказываются здесь все в меньшем почете.

Ставка

Согласно официальной статистике, в советский период ЛОМО работало по 20 научным направлениям и выпускало 700 видов продукции (300 из них были серийными, остальные – разовыми). С тех пор количество видов продукции уменьшилось вдвое (150 видов серийных продуктов и столько же разовых). Сегодня здесь заняты 2,5 тыс. работников.

Выручка ОАО в 2011 году составила 3,3 млрд рублей, превысив уровень 2010 года. Основными видами продукции являются микроскопы и микровизоры, эндоскопы, наблюдательные приборы, приборы для контроля метеоусловий в аэропортах, безопасные для глаз лазеры.

Однако предметами особой гордости здесь считают товары оборонного назначения: «ЛОМО является единственным в России производителем головок самонаведения для переносных зенитно-ракетных комплексов, крупногабаритных оптико-электронных систем дистанционного зондирования Земли, поляризационных сверхточных угломерных систем. Кроме того, в рамках выполнения гособоронзаказа проводится ряд опытно-конструкторских работ в интересах ВМФ, ракетных войск стратегического назначения». Изделия оборонного направления приносят компании больше половины выручки (свыше 1,7 млрд рублей). Причем основной рост поступлений идет за счет увеличения доли экспортных контрактов.

Неудивительно, что гражданская продукция «остается на периферии». Самая знаменитая в этой связи история с фотоаппаратом «ЛОМО-компакт», которая на несколько лет привлекла к Петербургу внимание множества зарубежных любителей фотографировать.

В начале 1990-х эти камеры уже собирались снять с производства, однако тут случилось неожиданное: вроде бы устаревший агрегат нашел своих поклонников в Западной Европе. В СМИ даже заговорили о новом направлении в фотографии — ломографии, которое, по подсчетам энтузиастов, захватило до полумиллиона человек. Но в 2005-м на официальном сайте компании появилось сообщение, что «Компакт» становится историей. Мол, производство убыточно, современные технологии завоевывают рынок, а нехорошие конкуренты демпингуют. Взамен пообещали создать новую «цифровую ломографическую камеру», которая будет создана — правильно — в Китае.

В общем, хиппи-энда не вышло.

Марина Елецкая