"Страна снова погружается в суеверие"

80 лет – пора итогов, возраст мудрости. Житейская истина, тем более справедливая для человека, что всю жизнь потратил на осмысление этой самой жизни как ученый и как литератор. Александр Городницкий, чье 80-летие отмечается в эти дни, хорошо известен в научных кругах как исследователь земного магнетизма, движения литосферных плит и знаток подводной геологии. Но его известность научная не идет ни в какое сравнение с самой настоящей славой поэта и барда, автора всенародно любимых песен. «Атланты держат небо», «Кожаные куртки», «Деревянные города», «Перелетные ангелы», «Геркулесовы столбы», «Жена французского посла» - лишь самые известные его песни, ставшие народными. Всего он написал их более 300 и еще стихи, не ставшие песнями, да еще мемуарная проза. Личность такого масштаба всегда интересна людям, а в юбилейную пору особенно.

- Александр Моисеевич, первый вопрос к вам, как к специалисту, исследующему нашу планету в глобальном масштабе. Что вы думаете в связи с недавним падением метеорита в Челябинске? Это может стать уроком для человечества?

- Наверное, нужно было вживую увидеть эту опасность, чтобы понять, что мы никогда не были и не будем центром мироздания. В любой момент может прилететь метеорит или что побольше и хлопнуть нас по башке. Да и в Чебаркуле история загадочная, ведь почти ничего не нашли. Мой любимый писатель Даниил Гранин спросил у меня – вот ты, доктор наук, скажи, почему ничего существенного не обнаружили. Я честно ответил, что не знаю, а он говорит – какой же ты доктор, если не знаешь? Сдай диплом! Вот такой он строгий. Теперь я думаю, что, возможно, это была небольшая комета, которая взорвалась высоко, была ударная волна, а вещество в основном сгорело в атмосфере. Так что я доктор геолого-минералогических наук и, кажется, не липовый. И еще академик РАЕН.

- В роли автора и ведущего популярной серии телепередач «Атланты в поисках истины» вы общались с лучшими специалистами в разных областях естественных наук. Какое у вас сложилось представление о состоянии нашей планеты, ее перспективах?

- Прежде всего, у меня сложилось мнение, что наука сейчас ушла далеко вперед, и назревает некий прорыв в наших знаниях о Земле и ее будущем. Всякие технические достижения, как мобильная связь, нанотехнологии, космические полеты, даже расшифровка генома человека, совершенно замечательны, однако мы близки к открытию чего-то принципиально нового. Попутно, естественно, появляются мысли о состоянии российской науки, в которой я непосредственно работаю. Должен признать, что по сравнению с наукой советской наблюдается чудовищный упадок, особенно в фундаментальных исследованиях, которые и дают представление о глобальных проблемах нашей планеты. И самим ученым, и руководству страны это хорошо известно, повторяться не буду, но вспоминаю слова замечательного ученого Сергея Капицы незадолго до его смерти: «Чтобы восстановить фундаментальную науку в России, понадобится 100 лет».

- Ну что вы, а как же знаменитое Сколково, корпорация «Нанотехнология»?

- Что до Сколково, то если оно создано по образцу Силиконовой долины, где мне часто приходилось бывать, то та возникла для реализации новых идей при наличии блестящих молодых ученых, а у нас хотят сделать то ли образцовый колхоз на фоне общей нищеты, то ли деньги отмывать, я пока не понимаю. Но знаю, что создание Сколково фактически поставило на грань умирания очень полезную систему Академгородков из советского времени - Новосибирск, Пущино под Москвой, городки на Урале и другие.

- Долгие годы в морях и под водой вы искали Атлантиду. Нашли вы ее?

- Нет, не нашел и сейчас даже не уверен, что она существовала. Тем не менее у каждого должна быть своя Атлантида, потому что без мечты в науке, да и в жизни вообще делать нечего. Как говорил гениальный неосуществившийся ученый Стас Погребицкий, погибший юным на реке Северная в 1960 году в ходе экспедиции, лучше работать на ложную гипотезу, чем вообще без никакой. Я Стасику посвятил песню «В промозглой мгле ледоход, ледолом» и всегда о нем помню. Без моей мечты и я ничего бы в науке не достиг, кое-что мне удалось сделать и даже первым в мире. Например, определить толщину земной коры в части литосферы под морями и океанами, открыть биоэлектрический эффект фитопланктона, кое-что еще.

Все-таки думается мне, что Атлантида была и поиски нужно продолжать. Ведь дело не только в Атлантиде, это вопрос в первую очередь не историков, этнографов и любителей НЛО, а геологов. Был ли на Земле такой континент, который в результате катастрофы быстро ушел на дно, и где он сейчас? Мой опыт подводной геологии говорит, что был, и, скорее всего, в Атлантическом океане, в районе горы Ампер и вокруг. Были предположения, что Атлантида располагалась в Средиземном море на месте нынешнего острова Санторин, бывшего вулкана, но, кажется, это не подтвердилось.

- Как вы, ученый, относитесь к многочисленным гипотезам об инопланетянах, загадочных сооружениях и прочих паранормальных явлениях, о которых постоянно рассказывают наши телеканалы?

- Скажу честно: во время моих многочисленных экспедиций от крайнего Севера до Антарктиды, по морям и под водой я ничего сверхъестественного не видел, поэтому к подобным теориям отношусь с осторожностью. В последнее время меня стали привлекать как эксперта на многие телеканалы, например, РЕН ТВ. Они говорят про разные страсти об инопланетных захватчиках или сохранившихся яйцах динозавров, которые распилили, и это оказался обычный камень. Сейчас массу чепухи городят по разным телеканалам, я стал отказываться от участия в таких передачах. К сожалению, они создаются часто людьми малограмотными, но очень агрессивными. Я по личному опыту не верю в инопланетян и прочую мистику.

Мне это напоминает взрыв интереса к подобным явлениям в начале XX века, когда процветал спиритизм. Думаю, со временем это пройдет. Но пока в такой ситуации исчезают научные школы, останавливаются важные исследования, талантливая молодежь уезжает из страны. Средний возраст ученых в моем институте - около 65 лет.

Вообще, когда начинается упадок в идеологии, то с одной стороны наступает мракобесие, а с другой - вера во всякие эзотерические чудеса.

- Нужен ли Бог для восстановления нормального уровня нравственности народа?

- Думаю, что Бог нужен. Но общение человека с Богом, как верно говорил Лютер, это очень личное, интимное дело, где не нужны посредники.

Я смотрю на явную клерикализацию страны с печалью, ведь вместо того, чтобы идти вперед, страна снова будет погружаться в суеверие, мракобесие, беспредел. Понятно, что в таких условиях люди пытаются зацепиться хоть за что-то из своей истории – и находят там Сталина с его великими достижениями, победой в войне, снижением цен и прочими успехами, забывая про миллионы жизней, ставшие ценой этих побед. Я сейчас часто вспоминаю замечательный роман Василия Аксенова «Остров Крым», где свободная республика добровольно присоединяется к СССР со всеми вытекающими последствиями. Это мечта наших людей, привыкших жить под ярмом и выполнять приказы сверху.

- Оглядываясь на свою долгую жизнь, чего вы видите больше – обретений или потерь?

- Если говорить о плюсах, то главное для меня то, что многие мои сограждане (и здесь, и рассыпанные по всему свету) приняли мои песни, которые, льщу себя надеждой, проживут дольше, чем я. А потери – конечно, это уход многих близких людей, прежде всего, моего поколения, и с каждым днем эти потери растут, множа мои печали. Здесь все как у всех. Как человек, всю жизнь занимающийся трудом умственным, я считаю самыми важными вещи нематериальные и свои достижения вижу именно в таком ключе, что неконвертируемо ни в какую валюту, что остается с тобой всегда при любых изменениях внешних, любых катаклизмах природных или социальных...

Независимо от возраста я знаю, что высшая ценность для человека - это любовь, причем всякая, согласен с Фрейдом в том, что любовь есть главный двигатель любого творчества и главный стержень отношений между людьми.

- С годами интенсивность вашего творчества не спадает, появляются новые стихи, которые, по мнению многих, становятся все лучше.

- Не смею возражать. Действительно, стихи пишутся, я много езжу с концертами, наукой занимаюсь, из общественной жизни стараюсь не выпадать и вообще стариком себя не считаю. Главное – не оставлять себе много свободного времени и постоянно двигаться. У меня представление, как на велосипеде, что если остановлюсь – могу упасть, чего бы не хотелось. Вообще свободное время, как мне кажется, это враг моих ровесников, если нет сильного и постоянно-увлекательного занятия, возраст быстро с нами расправляется.

- Что для вас означает слово "Родина" – время, место, язык?

- Для меня это мой Васильевский остров – я не люблю выражение «малая родина», потому что родина малой не бывает. Просто это та часть земли моей питерской, где сосредоточено само понятие родины. Когда я прохожу по 7-й линии, где на моих глазах в феврале 1942 года сгорел мой дом, то всегда испытываю странное чувство прикосновения к началу собственной жизни. А кроме того - это язык. Мой родной язык – русский. И этим все сказано, другой родины у меня быть не может.

- Поговорим о нашем с вами городе, который вы до сих пор называете Ленинградом. Что здесь вам нравится, что нет?

- Это мой родной город и сами понимаете, единственное место в мире, где я чувствую себя дома. Любовь моя к нему, конечно, не уменьшилась, но грустно смотреть, как на Невском старинные здания заляпаны англоязычной рекламой. Отойдя в сторону от парадных проспектов, где-нибудь на Фонтанке или на Сенной, обнаруживаешь чуть ли не руины, нищету, задворки. Становится горько от того, что великий город, выживший в блокаду, главный город в российской культуре влачит такое незавидное существование. Правда, честно говоря, здесь стало немножко получше, чем при советской власти, но он нуждается в большем внимании, больших средствах, лучшей участи для его аборигенов, обитателей коммуналок. Они пока еще живут тяжело, что вызывает горечь.

К сожалению, в последнее время с нашим городом связано принятие странных законов, напоминающих инквизицию и «охоту на ведьм». Не верится, что это город, где когда-то началась борьба за свободу мысли и слова, где жители были уважительны и вежливы, город рафинированной интеллигенции. Помните, после перестройки он был главным городом неонацистов, потом «криминальным и бандитским Петербургом», а теперь вот мракобесным и реакционным. Обидно это все чрезвычайно, но я надеюсь, что со временем эти болезни роста пройдут, и петербуржцы снова заслужат особенное уважение у своих сограждан. Как сказал Бродский – «мир качнется вправо, качнувшись влево». Нынешние оспины и царапины - это не истинное лицо Петербурга, у него другое лицо, вечное и прекрасное.

Беседовала Наталия Сидорова