"Не задаю вопросы руководству"

И.о. директора РИИИ Ольга Кох, оказавшаяся в эпицентре скандалов, связанных с заведением, на интервью согласилась неохотно, а выяснив, что речь пойдет о конфликте, сначала вообще не хотела давать комментарии, заявив, что это «внутренняя работа учреждения, вмешательство прессы в которую не совсем допустимо». Но после все же пообщалась с корреспондентом «Росбалта». Кох рассказала об увольнениях в институте, министерской проверке, коммерческих тайнах и об участи тех, кто «кричит на каждом углу».

- Ваша позиция вообще не была озвучена. Никаких комментариев вы не давали...

- Моя позиция озвучена неоднократно в министерстве. Я считаю, что институт должен работать. По-моему, уже двадцать раз министр культуры сказал, что здание есть, было и будет, коллекция остается здесь, институт работает. Что еще я могу вам прокомментировать?

- Увольнение сотрудников...

- Вы меня извините, но оптимизация - это закон жизни. Вы тоже можете под нее попасть. Но это вовсе не означает увольнение. Понимаете, вы хотите знать то, чего не может знать даже Ольга Борисовна и, наверное, известно только богу. На сегодняшний момент все живы-здоровы, какие проблемы? Я не понимаю.

- Вот, к примеру, информация о возможном увольнении председателя профкома Джамили Кумуковой...

- А кто вам дал эту информацию, вот у того и спрашивайте. Пожалуйста, к нему, к этому человеку, который сплетни распространяет.. У меня сейчас была одна очень интересная встреча в одной очень уполномоченной организации. И мне сказали: не собрать ли коллектив, не объяснить ли, что то, чем они занимаются, несколько некорректно?! И ваши вопросы тоже из этой серии.

- Вы хотите сказать, что никаких проблем в настоящее время в РИИИ нет?!

- Проблем у нас очень много. В РИИИ не завершены работы по проектированию, это запланировано на 2014 год. Кроме того, 2014-й - Год культуры, и Зубовский институт должен принимать в этом участие, как никто другой. Мы сделали три программы, которые соединили в себе самое лучшее и интересное. У нас готовится работа арт-центра... Задач и проблем - огромное количество. Нельзя все время мусолить сплетни, которые ходят по городу...

- Речь идет не о сплетнях. Вот, допустим, проверка Минкульта 12 июля была завершена...

- Проверка 12 июля не завершена. Не мне ее оспаривать. Когда выдадут мне документы, я не знаю. Это решает министерство. Вам ваше начальство сообщает? И вот мне так же. Проверка проходит на законных основаниях, согласно приказу. Через нее прошли все институты. Почему такая шумиха вокруг одного?! Не может быть! Все прошли, абсолютно все! Она была намечена до того, как все произошло, а воспринято это было совершенно неправильно. Вы думаете, проверку инициируют, когда человека назначают? Она стояла уже по плану и приказ был под парами. Мне сказали: «Извините, вот так получилось». Я говорю: «Ну, что делать. Будем выходить из положения». Большая часть коллектива, между прочим, повела себя очень адекватно, предоставили комиссии все документы.

Правительство вообще высказало некоторое недоумение, что в системе министерства слишком редко проверяют культуры учреждения. Их нужно наставлять, давать ценные указания, которые связаны с организацией работы.

- Когда вы ожидаете результатов проверки?

- Я не могу сказать, есть нормы министерские. У меня привычка не задавать лишних вопросов руководителю, потому что это его право вести дело... Я выросла в полувоенной семье, еще в детстве совершенно четко сложилось представление: если товарищ начальник сказал, что через какое-то время он ответит, и срок будет определен, значит, так и будет. А у нас система анархии: «Я все хочу знать». Такого не бывает. Существуют определенные правила, нормы, требования учредителя. Вы будете делать на работе то, что хотите, или то, что вам начальник приписывает, согласно должностным инструкциям?! А что будет, если вы их не выполните? Почему же вы меня все время толкаете на такие вопросы?! Я могу ответить лишь одно: все проходит согласно тем законам, которые существуют у подведомственных научно-исследовательских учреждений Министерства культуры.

- В каком состоянии вы приняли дела института?

- Я приняла дела так, как мне их передало министерство. По приказу.

- Вы можете оценить работу предшественника?

- Я не люблю оценивать работу предшественников, это не совсем корректно. Имеются разные обстоятельства, которых я не знала. Татьяне Алексеевне (Клявиной - прим. «Росбалт») я ничего плохо сказать не хочу, не могу и не желаю, потому что знала этого человека до этого. Что произошло в РИИИ - вне моей компетенции. Однако министерство имеет право выбирать себе руководителей. Как я понимаю, оно полностью выполнило все обязательства при расторжении договора. Понимаете, однажды ваши же товарищи, которые вас псевдоинформируют, подошли ко мне, сунули микрофон под нос, точнее сказать, как фигу, в кармане, - и спрашивают: «Скажите, пожалуйста, Ольга Борисовна, а любого человека можно уволить?» Я отвечаю: «В принципе, любого». Этот ответ гуляет по городу.

- То есть вы не грозили увольнениями?

- Нет, я не грозила. Дальше была вторая половина фразы, которую отрезали. Дело в том, что, когда составляется трудовой договор, в нем сразу предусмотрено его расторжение как со стороны работодателя, так и со стороны того, кто нанимается... Это и произошло. Согласно соответствующим статьям заключенного договора с Татьяной Алексеевной было произведено его расторжение.

- С вашим приходом был ли уволен кто-то из сотрудников?

- Нет. Назначено было несколько.

- Сколько?

- Временно исполняющий обязанности аспирантуры - потому что у нас человек слег. Сейчас, наверное, еще назначим несколько. Потому что надо работать. Люди ушли в отпуск, с кем-то же надо работать...

- Это никак не касается истории с оптимизацией, повышением зарплат...

- Давайте договоримся раз и навсегда. В государстве есть законы. Вы что, не собираетесь эти законы соблюдать?! Тогда почему вы мне такие вопросы задаете?

- Я просто не понимаю, как вы в соответствии с указом президента намерены сэкономить средства для повышения зарплаты сотрудников, через увольнения?

Заметитель директора по развитию Дмитрий Шумилин: Через привлечение дополнительного финансирования по целевым программам. Этим никто не хотел заниматься. А мы занимаемся. В прошлом году такое условие поставило министерство. Если бы были люди, которые могли это выполнить, никаких скандалов не было бы вообще. Зарплату бы подняли, все бы работали на своих местах.

- Сколько в этом году вам удалось привлечь средств и сколько планируете?

О.К.: Давайте не будем об этом... Это коммерческая тайна, извините.

Д.Ш.: …Оформление заявки требует довольно длительного времени. После пройдет конкурс, мы узнаем результаты... Просто этим нужно было заниматься. Не кричать, а делать. Почему никто не хотел этим заниматься? Наверное, потому что есть какая-то подоплека всего этого, личные интересы. И я думаю, что сейчас некоторые люди не хотят, чтобы институт продолжал жить.

О.К.: Это вам мнение человека, которого я не выбирала. Он просто принял решение вытаскивать институт из ямы, что очень тяжело - два часа сна, бесконечная работа. А остальные просто смотрят и говорят: «Ну, если вы вытащите, мы у вас поработаем». Это не очень корректная позиция. Но мы не будем никого этим попрекать. Вытащим - и вытащим. Раз за это взялись...

Д.Ш.: Никто не просил средства. Никто не придет и просто так не даст. Нужно составлять заявки, выискивать статьи, по которым может вестись финансирование...

О.К.: Министерство и высказало в упрек: почему вы не подаете. Институт фактически не научился работать в современных условиях...

Д.Ш.: Чем больше людей будут активно заниматься работой по федеральным целевым программам, тем больше у них будет зарплата. Ни о каких сокращениях под вывеской оптимизации вообще можно не говорить, если люди будут работать.

О.К.: И не кричать об этом на каждом углу!

- А к тем, «кто кричит», не будет применяться никаких карательных мер?

- Вы меня извините, но если вы сейчас нарушите все правила, которые существуют в вашем учреждении? Если вы не придете сюда, не выполните распоряжение руководства, что с вами будет? Вот и ответьте на этот вопрос. Без меня, пожалуйста. Я считаю, что такие вопросы некорректны. Если человек совершает убийство, а вы спрашиваете: «А его будут наказывать или нет?!»

- Но эти люди не совершали убийства.

- Это нарушение закона... А зачем вы провоцируете тот вопрос, на который не можете ответить сами? Вот это в вашей профессии... некорректно.

- Можно же пойти на примирение.

- Я не ссорилась с ними. Я пришла абсолютно мирно. Мы говорили с Дмитрием Анатольевичем (Шумилиным - прим. «Росбалт»), он сказал: «Вот этого и этого можно взять». Я ему: «Дмитрий Анатольевич, с любым сработаюсь!». Мне важно, чтобы человек трудился. Он мне этим нравится, остальное за кадром. Это частные отношения. На службе их нет. На работе должны быть служебные отношения.

- Но их нужно наладить, разрулить ситуацию.

- Я считаю, что повышенное внимание к этой ситуации их не разруливает.

- Вот вы говорите: «Повышенное внимание». А когда задерживают зарплату сотрудникам - разве об этом можно умалчивать?

- Сотрудникам с зарплатой все объяснили. Сказали дату и час «икс», когда они все получат - когда проходят казначейские документы. Есть законы государства, которые я нарушать не имею права. Я должна жить по закону. А почему мои противники все время противозаконными действиями занимаются?! Получается, им можно, и вы их поддерживаете, а мне по закону действовать нельзя. И вы меня все время осуждаете. Как это понимать, в правовом-то государстве!.. Когда меня спрашивают: «Вы с какого часа на работе?» Я говорю: «С девяти до шести, 45 минут на перерыв». Почему? Потому что у меня трудовой договор подписан. Я обязана здесь быть. А мне начинает какой-нибудь дворник объяснять: «Я вообще не приду». Что значит не приду? С девяти до шести. Иначе расторгаем договор. По закону? По закону.

- Но у сотрудников есть дни, когда они должны присутствовать, и дни, когда они работают не в институте.

- А кто им мешает? Вон там висит все это на стене. Я не виновата, что у людей в глазах мерещится. Я повесила и сказала: «правопреемство». Сотрудники не понимают, что такое правопреемство. Я пытаюсь им объяснить, уже не знаю, как это сделать... Они спокойно мне говорят: «А мы этого не знаем». Но незнание закона не освобождает от его исполнения.

Д.Ш.: Нормирование рабочего времени регулируется коллективным оговором и соглашением сотрудников.

- То есть никаких изменений не вносилось?

- Нет, висит все на стенке. Что я могу сделать, если люди не верят собственным глазам. Все на стене. Я повесила. Куда дели, не знаю. Я больше печатать не буду.

- А что касается разговоров о слиянии с институтом культурологии?

- Вы проверяете сплетни. Я сама неоднократно в городе запускала некоторые сплетни. Интересно просто было, как они гуляют. И они гуляют. Где документы?

Д.Ш.: Дело в том, что когда коллективу говорили о таких вещах, сразу сообщили, что это неофициальная информация. Слухи.

О.К.: Я вам сейчас одну сплетню опровергну. Меня попросили представить документ, который свидетельствует о том, что я уволена. Смотрите (показывает копию с трудовой книжки, где есть запись об увольнении). А ходят слухи, что я на двух работах. Я сюда перешла после увольнения. Вот вам слухи, которые половина коллектива муссирует. И что, мне к каждому подходить и показывать?! Я не буду ничего против этих людей делать. Это на их совести лежит. Вы толкаете меня на противоправные действия? Незаконно. Я все равно не могу это сделать. Любые попытки помочь коллективу выйти из сложившейся ситуации пугают их.

- Здание института останется, никто его закрывать не будет?

- Я 25-й раз повторяю! Простите, а вы президенту не верите? Министру не верите?! Я даже не буду повторять уже.

- Каким вы видите будущее института?

- Как любого другого НИИ министерства культуры. Это закон России! Это подведомственное учреждение. Поэтому таким будет его жизнь - в рамках законодательства РФ.

Беседовала Антонида Пашинина