"Не вижу смысла трясти деньги со слушателей"

ИА "Росбалт" продолжает проект "Петербургский авангард", посвященный горожанам, которые находятся впереди, в авангарде культуры и искусства.

«Видите этот сквер? На то, чтобы спасти его от застройки, ушло несколько лет. А вот тот участок, к сожалению, защитить не удалось. Все-таки там построили офисное здание», - мы с музыкантом Сергеем Елгазиным идем к его студии у станции метро «Чернышевская», мимоходом он рассказывает мне о своей градозащитной деятельности.

Сергей Елгазин музыкой занимается с детства, впервые взял в руки гитару, когда ему было восемь лет. Бывший телеведущий каналов «СТС-Петербург» и «ТНТ-Петербург», лауреат премии «Резонанс» 2005 и лидер движения «Рок-Петроград» уверяет, что для него музыка, журналистика и градозащита — это нечто неразделимое, поэтому говорить о нем в каком-то одном качестве неправильно.

Он открывает железную дверь, распахивает тяжелые деревянные створки за ней, и мы оказываемся в маленькой студии, где проходят репетиции. В полупустой комнате — компьютер, шкаф и несколько стульев. Передо мной лежат диски с музыкой Сергея Елгазина, самый верхний - выпущенный в 2012 году сборник «Посткиномания».

— Когда вы впервые начали записывать свои песни?

— Еще когда учился в школе, лет в 16-17. Я узнал, что можно записываться на компьютерах. Тогда появилась первая более-менее качественная звуковая карта Sound Blaster AWE32. Я купил ее за бешеные деньги и тут же приступил к делу. Я патологический музыкант. Живу музыкой. Помню в детстве играл в «концерты», забирался на диван, как на сцену, и пел в погремушку под «фонограмму» пластинок - Высоцкого, Дольского, Дассена, Аббу, Спейс, Дина Рида, Элвиса, Битлз... Впитывал все, что было. И до сих пор впитываю так же.

— Можете вспомнить какую-нибудь жизненную историю, благодаря которой родился сюжет для новой песни?

— Таких примеров сколько угодно. Помню, когда я был подростком, то тусовался на Дворцовой площади. Я был потрясен тем, что там, на улице, есть некий микромир, состоящий из людей со своими взглядами на моду, с собственными понятиями о том, что круто, а что нет, и даже со своим языком. Причем непосвященный человек никогда бы не понял, о чем говорят эти люди. Я проникся этим и написал песню «Приблуда» на их языке: «Завалился на хату к одной крале, забадяжил кошачий супчик... Ты, приблуда, знаешь, для тебя я рулевый клавиш, у тебя на хате нереальный кипиш, но ты все это вкуришь, когда снова рога запилишь, правда, это будет рыбный день». Вы поняли что-нибудь?

— Не все.

— А они бы поняли все, потому что это их язык. Я был поражен этим явлением... Люди там были хорошие, девушки — красивые. Мне жутко захотелось донести этот мир, атмосферу этих тусовок до других людей, и я сделал это через песню...

— Как вы придумали песню «Купе»?

— У моей семьи в Сочи были родственники, каждое лето мы ездили туда отдыхать. Папа, как продюсер, всегда просил меня, когда мы ехали в поезде: «Серёжа, давай, пой». И люди слушали.... Я уже тогда осознавал убогость советского быта, поездов - кто в них ездил, особенно в плацкарте, тот меня поймет. И мои мечты о сцене, о выступлениях в залах типа БКЗ странно накладывались на ту реальность, в которой я пел, на вонючие без кондиционеров поезда. Мне было безумно больно, горько от этого. И отсюда возникли эти слова: «Купил дешевый билет, недорогой алкоголь», но чтобы хоть как-то оправдать себя и этих людей, потому что они в ужасных условиях существуют, я дописал фразу: «Но что нам делать, если в этом, может, вся наша соль», Ведь так и есть, в этом-то и есть соль этих людей – они часто живут не так комфортно, как в Европе, и на лестничных клетках у них не такой порядок, но иногда они скажут что-то, и ты думаешь: «Вот люди! Вот доброта какая душевная, нереальная»…. Это песня о русских людях, о том, что не стоит судить о внешних вещах. Любой человек знает, что в тех же грязных поездах всегда можно найти какую-то совершенно уникальную проводницу - она поможет тебе и ничего не попросит за это... А можно и не найти. Поэтому в России интересно жить.

— Вы исполняете свои песни на сцене? Где-то можно вас услышать?

— В Интернете. Или купив в магазине диск.

— Как вы относитесь к введению законов об авторском праве?

— Я ставлю себя на место слушателя – зачем ему идти в магазин, тратить 300 рублей и покупать диск, если все можно скачать бесплатно в Сети. Я спокойно отношусь к «пиратству», очень давно выложил на торренты свои треки. За границей людей штрафуют на тысячи долларов за скачивание музыки. Это безумство. Конечно, мне нужны деньги, но я знаю, что не получу их таким образом. Поэтому не вижу смысла пытаться их стрясти со слушателей. Людям и так тяжело разобраться, что настоящая музыка, а что нет, потому что исполнителей очень много. А если ты будешь закрывать свое творчество и гипотетически пытаться на этом заработать, тебя вообще никто не услышит.... Но доводы у людей разные. Кто-то подходит к творчеству изначально как к зарабатыванию денег. То есть вкладывается некая сумма в запись, огромные деньги уходят на ротацию. А потом эти средства надо отбить. Но это не мой путь, потому что у меня нет продюсера, потому что я музыкант по призванию. И я буду заниматься творчеством, даже если у меня не будет денег вообще.

— То, что вы не хотите работать с продюсером – это принципиальная позиция?

— Да. У меня в свое время выступала продюсером Марьяна Цой – неофициально, как помощник, менеджер. Также моим помощником была Лариса Мельникова, которая в свое время работала с группой «Алиса». Я был бы рад, если бы такой человек — директор, менеджер - появился, но сейчас его нет. А что касается продюсера – кто такой продюсер?! Это тот, кто спродюсировал тебя, вложил в тебя деньги и хочет их назад. Как правило, люди, которые работают с продюсером, находятся на жестком контракте. Это не мой путь. Я этого не хочу. Я хочу своими деньгами и творчеством рулить сам.

— Почему вы не выступаете на сцене?

— Я выступаю, но в последнее время только если мне готовы оплатить работу. Это труд, к тому же я использую свои недешевые музыкальные инструменты, а почему я должен делать это бесплатно? Многие молодые исполнители не понимают того, о чем я говорю, и соглашаются играть без оплаты. Более того, сами выкупают билеты. Эта ситуация убила немало талантливых людей. Бесплатно дают концерт люди, которые, как правило, не обременены талантом или только начинают. Поэтому у нас в клубах низкая альтернативная культура. Виноваты в этом хозяева заведений, которые любой ценой хотят заработать денег. Вообще, это наша тотальная российская проблема в последнее время – жадность.

— Вы полагаете, из-за этого многие талантливые исполнители остаются известными в узких кругах - они не могут «прогреметь» на всю Россию? А на эстраде мы видим нечто шокирующее и пошлое...

— Знаете, если я вас буду поддерживать, это будет выглядеть так, что Сергей Елгазин плачется, что его нет на большой сцене. Я принимаю более жесткую позицию по отношению к себе и к другим людям. Я считаю, если тебя нет, это твоя вина. Потому что если очень хочется, то пробьешься. На попсовой сцене я вижу немало людей, творчество которых мне кажется интересным. Мне нравилась группа «Лицей», я считаю, что их песни были очень честными, рокерскими, лиричными. Тексты Марины Хлебниковой тоже достаточно серьезные, бардовские.

— Вам доводилось жить за границей?

— Я два года прожил в Финляндии. Благодаря этому я многое понял про людей, про то, как они живут, и мне стало еще больнее. Я не сторонник искусственного оптимизма. Мне кажется, человеческая жизнь — это очень грустно. Потому что она заканчивается. В Финляндии я увидел, несмотря на другой менталитет, более аккуратные дома, ту же печаль в глазах людей, их судьбах и поступках. Это поставило мою голову на место, потому что многие наши люди больны преклонением перед западом. Люди верят, что за границей они избавятся от своих страхов, но это не так - там все то же самое.

— Жизнь за границей повлияла на ваше творчество?

— Я записал пару видео, в которых использовал начальное знание финского языка. И улучшил свой английский.

— Меня вдохновляет Нью-Йорк... Но в Америке люди привыкают к тому, что все доступно, индустрия развлечений очень развита, и люди невольно отдаются отдыху. Приходится заставлять себя что-то сделать, даже просто почитать книгу.

— Это колоссальная проблема, с которой я тоже борюсь. Я борюсь с телевизором. Ничего не могу поделать - сам был телевизионным ведущим и люблю телевидение смотреть. Это занятие тебя развлекает, но на собственное творчество времени практически не остается.

— Бывают у вас периоды творческой депрессии, когда не можете творить?

— Вы имеете в виду кризис, из-за которого невозможно написать песню? Я не парюсь, давно для себя решил, если не можешь написать песню, не пиши. В конце концов, у меня есть огромное количество старых хороших песен, которых мне хватит на всю жизнь.

— Раньше вы работали в Москве, не хотели бы перебраться туда насовсем?

— Я, действительно, знаю столицу не понаслышке. Я жил в районе Перово — это пятиэтажная окраина города. На меня там было совершено разбойное нападение, ко мне не раз приставали из-за моих длинных волос... Так вот низовую часть Москвы я знаю очень хорошо. Кроме того, я был на тусовках, в том числе и телевизионных, и мне там не понравилось. Москва и ее жители мне не нравятся. А в Петербурге я родился и вырос. Понятие малой родины никто не отменял. Я, кстати, не люблю слово Петербург. Я был категорически против переименования. Я не ассоциирую Ленинград с Лениным. Это город, в котором я родился.

— Чем вам не нравится название Санкт-Петербург?

— Так может называться центральная часть города. Но все остальное нет, даже Петроградская сторона - не Петербург. Когда втыкают уродство из стекла и бетона в историческую застройку в стиле поздней эклектики, о каком Санкт-Петербурге мы говорим?! Санкт-Петербург — это заявка на что-то. Понимаете?... Нужно выкупать все эти уродливые новостройки, платить собственникам бешеные деньги, и сносить. Другого выхода не вижу.

— Если говорить о выступлениях против чего-либо, как вы относитесь к оппозиционной активности, не к постам в Интернете против чего-либо, а к реальным действиям — митингам, пикетам и т. д.?

— Честно скажу, я не очень верю в действенность этого способа, потому что есть опыт. В 1917 году вышли на улицу. Потом решили, что нам это не понравилось. В 1991 снова вышли на улицу — погибли люди, теперь нас последствия переворота опять не устраивают. В детстве мы с братом играли в проволочных человечков - у нас их было штук двести. Брат всегда говорил: «Давай играть в войну», а я отвечал: «Давай играть в мир». Мне кажется, мир — это всегда лучше. Есть примеры, когда люди добиваются изменения политической ситуации мирным путем. Человек берется за булыжник, утром просыпается и думает: «Что же я сделал?!». Жить в состоянии аффекта нельзя, нормальная жизнь, о которой мы все мечтаем — спокойная. Значит, и строить ее нужно со спокойной психикой. Я хожу иногда на мероприятия, к примеру, антимеховой марш. Но это не политическая акция. И все равно, когда люди начали там скандировать лозунги с пеной у рта, мне стало не по себе.

Беседовала Антонида Пашинина

Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.