Большой социальный эксперимент

Минувший год «прославился» регулярными экспериментами над самой беззащитной и вечно порицаемой сферой — социальной. В качестве подопытных образцов выступили дети-сироты, онкологические больные, доноры, а также многочисленные пациенты «скорой помощи».

За три дня до наступления 2013 года вступил в силу Федеральный закон от 28.12.2012 г. №272-ФЗ "О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан РФ", больше известный как «закон Димы Яковлева». Он запрещал усыновление гражданами США российских детей. И так получилось, что именно Северная столица активнее прочих российских городов воспротивилась негуманному и непродуманному, по мнению многих, документу. Возмущение местных правозащитников и сотрудников сиротских учреждений даже спровоцировало визиты в город главного детского омбудсмена Павла Астахова, который с командой сотрудников инспектировал сиротские учреждения. Особых нарушений не нашел, но осадок, как говорится, остался.

Петербургские специалисты и уполномоченный по правам ребенка в Северной столице Светлана Агапитова почти весь год боролись за то, чтобы хотя бы 33 малыша, уже успевшие познакомиться с будущими родителями, все-таки обрели семьи. Не вышло. Спустя год председатель комитета по социальной политике Александр Ржаненков подытожил: на конец декабря 2013-го семь из 33 детей по-прежнему остаются в сиротских учреждениях. У 12-ти из оставшихся 26-ти детей документы находятся в стадии оформления для передачи в семьи. В биологическую семью вернулся один ребенок. Иностранные граждане усыновили четверых – из них один уехал в Великобританию, а трое — в Италию (государства, которые "закон Димы Яковлева" не затронул).

Россияне усыновили троих детей (все петербуржцы), еще четверых взяли под опеку. Для 12-ти ребят выданы направления, граждане дали согласия на усыновление и ждут решения судов (уже известно, что воспитанники детдомов поедут в Израиль, двое — во Францию, один — в Германию, двое — в Испанию, пятеро — в Италию и двое останутся в России).

Остались «самые тяжелые» дети. По словам Ржаненкова, их не позволяют усыновить состояние здоровья, возраст и "ярко выраженные национальные особенности". Между тем, все они могли бы уже находиться в семьях.

Несмотря на громкие заявление конформистов, ситуация с российским усыновлением в лучшую сторону изменилась не сильно. Специалисты уверены, что проблемы обусловлены социально-экономическим развитием страны.

"Нельзя это стимулировать ни политическими истериками, ни демонстративными жестами. С одной стороны, наблюдается все-таки небольшая положительная динамика. У нас, например, 33% детей удалось вернуть в биологические семьи — такого не было лет 10, — поясняет главный врач петербургского дома ребенка №13 Наталья Никифорова. — Но когда чиновники говорят, что детдома — это дорого, мне хочется закричать: "Да детдома — это самый легкий и дешевый способ решения проблем в государстве"! Содержание одного ребенка в детдоме стоит больше 100 тыс. рублей в месяц, но 80% расходов — это зарплата персонала, стоимость ежедневного лечения, обучения, ухода, социальных услуг. Может ли это позволить себе одинокая мать? У нас нет инфраструктуры, способной оказать родителю адекватную помощь, нет доступности услуг".

Несмотря на поражение, связанное с вступлением в силу «Закона Димы Яковлева», в уходящем году гражданам удалось одержать крупную победу, на которую они уже почти не надеялись. Перед напором людей, боровшихся за право больных — в том числе страдающих различными онкологическими заболеваниями детей — получать адекватную и высокопрофесссиональную медицинскую помощь отступила даже администрация президента РФ.

Петербуржцам при поддержке буквально всей страны удалось отстоять горбольницу №31 и спасти ее от расформирования, которое однозначно означало бы крах уникальной налаженной системы оказания помощи больным. Напомним, не удосужившиеся толком вникнуть в ситуацию хотели «раскидать» пациентов и отделения больницы по различным петербургским клиникам в угоду судьям Верховного и Высшего арбитражного судов и на элитных территориях Крестовского острова разместить медучреждения для служителей Фемиды.

Более 65 тыс. россиян поставили свои виртуальные подписи под петицией, адресованной президенту Владимиру Путину, управляющему делами президента Владимиру Кожину, а также председателям ВАС и ВС РФ, министру здравоохранения и губернатору Петербурга с требованием оставить медцентр в покое и не мешать тому немногому, что у нас еще хорошо работает, просто хорошо работать. И чиновники отступили - 31-я больница продолжает лечить больных детей и остается на своем месте.

Однако не успели граждане «выдохнуть», Минздрав придумал очередную затею под названием «кровь бесплатно». Первые же дни действия нового закона "О донорстве", вступившего в силу 20 января 2013 года, тут же продемонстрировали ужасающие результаты.

Так, по словам главного врача Городской станции переливания крови Владимира Краснякова, по общемировой практике для обеспечения безопасности страны в плане достаточности донорской крови необходимо, чтобы на каждую тысячу населения приходилось 60 доноров. У нас до вступления в действие этого закона было 15 доноров, то есть уже ощущалась нехватка. С отменой платы все медучреждения страны (и особенно в регионах) стали испытывать острейший недостаток необходимой крови.

"Мы еще ни морально, ни материально не доросли до бескорыстного донорства. Годы, десятилетия были потрачены на то, чтобы вовлечь в систему донорства молодых людей — студентов, курсантов. Для них 5900 были подспорьем, а что они теперь должны делать с талонами на питание, которые даже отоварить невозможно, а на дорогу потрачено больше, чем их стипендия? — негодовал представитель общественного движения "Мотодоноры — детям" Роман Юринов — В 20-25 лет мыслей о перспективе почетного донорства с расплывчатыми льготами в далеком будущем нет, первичный донор идет сдавать кровь за вполне реальный стимул, а не печенюшку с чаем. Мы теряем целую группу молодых людей, которые могли бы помочь людям. Кроме того, возмущает отношение к донорам со стороны чиновников. Какой-то умник — мы до сих пор не можем выяснить, кто именно, придумал идиотский закон, никого не спросив, ни с кем не обсудив. Нас опять держат за быдло. Чиновники-то получат кровь бесплатно и сколько нужно".

После активного сопротивления общественности, медиков и буквально атаки СМИ, выступивших с критикой этого закона, плату за кровь все же вернули.

Но эта победа омрачается очередным поражением - уже который год не удается побороть кошмарную ситуацию, сложившуюся в области законного оборота наркотических средств. Пока Минздравсоцразвития и ФСКН решают, кто должен отвечать за использование и выдачу наркотических анальгетиков, тысячи «тяжелых» пациентов в прямом смысле умирают от боли, а врачи «скорой» вынуждены писать многостраничные отчеты за каждую использованную ампулу наркотика вместо того, чтобы спасать людей. По мнению специалистов, существующие в настоящий момент в России правила хранения и отпуска наркотических анальгетиков — одни из самых жестких и негуманных в мире. Сотни людей по всей стране ежедневно страдают от невыносимых болей, при этом система отпуска жизненно необходимых препаратов построена таким образом, что многие просто могут не дождаться укола или таблетки и умирают от страданий.

"ФСКН преследует тех, кто на виду — врачей и фармацевтов. Это по-настоящему драконовские меры и методы. Необходимо донести до властей, что систему надо срочно менять, — считает главный онколог Петербурга Алексей Барчук. — Раньше врачи имели право сразу же выписать обезболивающие. Но сейчас аптеки боятся отпускать лекарства, потому что ФСКН "прессует" за каждый шаг, связанный с малейшим нарушением цепочки отпуска наркотических анальгетиков".

В конце февраля 2013 года глава ФСКН Виктор Иванов выступил с предложением смягчить действующие правила отпуска наркотических обезболивающих препаратов. Он считает, что в России возможен ввод тех же правил, которые на сегодняшний день действуют в развитых странах. Миссию пересмотра документов Иванов возложил на Минздрав, который должен был обеспечить четкое выполнение всех требований наркоконтроля по хранению и отпуску препаратов. По его мнению, именно Минздрав должен утвердить такой регламент, а его ведомство обязано лишь контролировать соблюдение документа. В министерстве вроде бы даже создана рабочая группа, которая должна была проработать этот вопрос. Вот до сих пор и прорабатывает.

Зато Минздрав успел плотно взяться за реформу «скорой». С 2014 года в России вступает в силу новый порядок оказания скорой, в том числе специализированной, медицинской помощи населению. Приказ №388 фактически под одну гребенку причесывает региональные, областные, городские службы неотложной помощи, в то время как ситуация в столицах и регионах принципиально различается.

Вводится новый порядок формирования бригад (так, в частности, предполагается сокращение врачебных команд и введение так называемых "облегченных" экипажей в составе фельдшера и фельдшера-водителя или санитара-водителя), определяется перечень состояний, при которых показана госпитализация, работа "скорой" в приемных покоях больниц, а также сокращение или ликвидация специализированных бригад.

"Львиная доля вызовов — около 60% — приходится на фельдшерские бригады, и они справляются, если ситуация стандартная. А если нет? Фельдшер побоится самостоятельно поставить диагноз и назначить лечение, всех "сомнительных" пациентов повезут в больницы, которые и без того перегружены", — считают врачи. Медики говорят, что западные аналоги emergency — "скорой помощи" — несопоставимы с нашими, как доктор Хаус и его коллега Айболит. Сортировка пациентов в приемном покое по иностранным образцам невозможна из-за нехватки персонала, оборудования, в том числе экстренно-диагностического, коек, в конце концов. И если раньше первую необходимую помощь могли оказать медики прямо в карете "скорой", то сейчас больных будут фактически складировать в и без того переполненных приемных покоях, а сама "неотложка" превратится в бригаду извозчиков.

Множество нерешенных вопросов касаются стариков и их пенсий, детских и социальных учреждений, инвалидов, гуманной среды обитания... Социальная сфера традиционно была и будет ареной для битья. Но все-таки хотелось бы обходиться на ней наименьшим количеством жертв.

Марина Бойцова