«Там мы русские, здесь — чеченцы»

Почти 20 лет назад тысячи русских бежали из Чечни, спасаясь от развернувшихся там военных действий. Часть из них оказалась в Петербурге. Переселенцы получили смехотворную компенсацию и до сих сталкиваются с тем, что в родной стране их унижают или просто не замечают.

Свидетели бомбардировок Грозного рассказывают: в 1994 году времени на сбор имущества не было. Не редки случаи, когда люди уезжали налегке, в домашней одежде. И хорошо, если с документами. С надеждой продать дома и квартиры пришлось распрощаться. Как рассказывают бывшие жители Грозного, на улицах тогда появились надписи «Не покупайте квартиры у Маши, они все равно будут наши».

Теперь это жилье или разрушено, или уже стало чужой собственностью. «У меня дом был, здоровенный, кирпичный, но его занял чеченец. Я написал Путину, администрация президента отсылает меня к Кадырову, а Кадыров разве выгонит чеченца из дома? Вот и сплю у детей на раскладушке», - говорит на очередном собрании переселенцев приехавший из Грозного пенсионер Владимир Кулешов.

Похожие истории могут рассказать десятки переселенцев, бежавших от войны в Петербург — к родственникам, знакомым. Однако на территории собственной страны россияне столкнулись с бюрократическими препонами. После присвоения статуса вынужденного переселенца несколько десятков нуждающихся поселили в коммунальные квартиры дома на улице Репищева. В основном это были пожилые люди, матери-одиночки. «Даже телевидение приезжало, когда мне вручали ключи», - вспоминает жительница дома Ольга.

Но через несколько лет по решению суда приставы начали буквально выбрасывать людей на улицу. «В декабре 1997 года нам стали выдавать денежную компенсацию за оставленное в Чечне жилье, до 120 тысяч на семью. Люди хотели хоть что-то получить от государства. О том, что после получения компенсации нас лишат статуса, тогда никто не говорил. Скорее, скорее, вдруг больше давать не будут! А потом случился дефолт», - вспоминает председатель петербургского Общества вынужденных переселенцев из Чеченской республики Валентина Блудкина.

После финансового кризиса выделенные государством деньги стали казаться насмешкой. Однако, согласно постановлению правительства № 510 от 30 апреля 1997 года, граждан, получивших компенсацию, лишили статуса временного переселенца. Следовательно, пропали и основания занимать комнату в подконтрольном ФМС доме на Репищева.

«А ведь когда нам давали эти комнаты, нас заставили отказаться от приватизированного жилья в Грозном. Сказали - если сейчас не подпишите этот документ, мы вам ничего не дадим», - отмечает Алла Арбузова, которая 20 лет назад бежала из Чечни, будучи беременной.

По суду ей чуть ли не единственной из всех удалось восстановить статус переселенца и таким образом сохранить комнату в коммуналке. «Но у меня временная регистрация, с ней меня никто всерьез не воспринимает. Кредит не взять, на работу нормальную не устроиться. Если заболеешь — все за свой счет. Моего второго ребенка два года не хотели регистрировать, так как он родился не во время военных действий. Миграционная служба относится к нам, как к бандитам. И настолько это унизительно — приходить туда со всеми справками два раза в год», - рассказывает женщина.

Однако многие бывшие жители Чечни оказались в более сложной ситуации. Несмотря на то, что спустя несколько лет после выдачи компенсаций лишать статуса переселенца запретили, почти все приезжие все-таки оказались без заветного документа. Основанием стала банальная бюрократия — вовремя не принесли бумаги в УФМС.

«Сначала нам дали статус на пять лет и говорили, что это временное жилье потом будет нашим. Мы все успокоились, обрадовались. Пять лет проходит - и ничего. Нас не приглашали для продления статуса - это сейчас каждый год зовут. А потом выяснялось, что многие давно лишены статуса переселенца. И пошли суды за судами», - вспоминает Валентина Блудкина.

Как рассказывают переселенцы, суд не посчитал уважительной причиной даже то, что некоторые пенсионеры физически не могли принести документы в миграционную службу. Из-за этого 70-80-летние люди оказывались выброшенными на улицу и были вынуждены жить в нечеловеческих условиях. «Представьте себе, что к вам каждый месяц приходит пристав и спрашивает, собрал ли ты вещи? Мы не вылезали из судов, но ничего сделать не смогли - закон есть закон», - разводят руками граждане.

Каждый из них за несколько лет накопил по несколько папок переписки со всеми власть имущими: от местной администрации до канцелярии президента. Но никаких подвижек в деле не намечается. В одном из последних писем сказано, что срок исполнения поручения президента о разработке нового порядка оказания господдержки гражданам, утратившим жилье во время кризиса в Чеченской республике, продлен до мая 2014 года. Хотя об этом продлении они слышат не в первый и не во второй раз.

Многие престарелые люди уже умерли, так и не дождавшись разрешения жилищного вопроса. Кто-то просто перестал надеяться на помощь от государства или смог самостоятельно устроить свою жизнь. По словам Валентины Блудкиной, в жилье сейчас нуждаются около 50 переселенцев из Чечни.

Проблемой всех вынужденных переселенцев, оказавшихся в Петербурге, уже два года занимается депутат ЗакСа Марина Шишкина. С ее подачи городской парламент направил обращение к руководителю ФМС России Олегу Ромодановскому с просьбой ускорить выведение двух домов из состава специализированного жилищного фонда ведомства. Если бы это жилье перешло в городскую собственность, переселенцы в дальнейшем смогли бы приватизировать свои комнаты.

«И ФМС готова отдать это жилье городу, на него никто не претендует. Но мы столкнулись с ужасной волокитой. Оказывается, невозможно найти юридический механизм перевода жилья. Губернатор мне ответил, что это не входит в полномочия субъекта федерации, то есть нужен федеральный закон. Мы его готовим, но представляете, сколько времени это займет? Мы идем законным, формальным путем, в надежде, что власть все-таки одумается», - отмечает Шишкина.

По мнению самих переселенцев, в России просто не хотят признавать существование такой категории граждан как русские беженцы из Чечни. Как будто «наверху» надеяться, что проблема рассосется сама собой, словно ее и не было. Поэтому нет и политической воли для решения наболевшего вопроса.

Почти все переселенцы с ностальгией вспоминают Грозный, и уверяют, что по своей воле оттуда бы никто не уехал. Но теперь упоминание этого города в паспорте приводит к унижениям. «У меня полицейский спросил: «А почему у тебя фамилия русская?». Теперь приходится доказывать, что я не чеченка», - вздыхает Алла Арбузова.

Однако возвращаться на малую родину спустя 20 лет никто не собирается — в Чечне теперь другая жизнь. «Мы пытались вернуться. Нам настойчиво рекомендовали принять ислам, учить чеченский язык. Там мы не нужны, потому что мы русские, а здесь не нужны, потому что мы чеченцы. Хотя мы граждане одной страны и имеем такие же права», - заключает одна из бывших жительниц Грозного.

Софья Мохова