Рак для миллионеров

Люди не должны добровольно уходить из жизни раньше времени, продавать дома и машины, узнав свой диагноз — рак. Потому что возможности лечения даже самой сложной онкопатологии в России есть. Требуется только одно - желание чиновников прислушаться к врачам.

Россия должна признать, что бесплатной медицины больше не существует, и перенастроить свое отношение к системе управления здравоохранением. Особенно это касается случаев, требующих огромных финансовых затрат. И здесь в первую очередь речь идет о неинфекционных заболеваниях, являющихся основными причинами смертности в России: онкологии, болезнях сердца, легких и диабете. О том, как вылечить рак и не пойти по миру, рассуждали ведущие российские онкологи, специально приехавшие в Санкт-Петербург на рабочее совещание «Главная дорога в онкологии», посвященное решению актуальных проблем лечения и финансирования одной из основных болезней века.

Не случайно, что первым же вопросом для обсуждения стала недавняя трагедия - самоубийство контр-адмирала Вячеслава Апанасенко. Офицер застрелился после того, как его супруга в очередной раз не смогла добитья для него рецепта на обезболивающий морфий. Контр-адмирал оставил записку, в которой просил никого не винить, кроме Минздрава и правительства, фактически бросивших своих граждан один на один с болью и невозможностью получить адекватное лечение.

«Даже после этой истории медицинское сообщество никаких предложений и практических решений так и не увидело, - рассказал заместитель председателя правления Ассоциации онкологов России, исполнительный директор НП «Равное право на жизнь» Дмитрий Борисов. - Говорят об этом много, Минздрав проводит какие-то проверки, но врачей изменения не коснулись. На самом деле ситуация критическая, врач находится в жесточайшем регламенте. В силу требований ФСКН в России недоступны общепринятые в мировой практике наркотические средства – например, обезболивающие пластыри, которые позволяют не допускать развитие болевого синдрома. Принцип их действия исключает зависимость, там низкая доза, которая поступает в организм постепенно, а наркоману нужна доза высокая и одномоментно. Тем не менее каждый пластырь нужно сдавать под расписку. Это безумство!».

По словам онколога, вопросы доступности обезболивающих средств должны решать не медики, а чиновники. «У нас огромное количество случаев, когда врачи идут навстречу пациенту и потом имеют проблемы. А ФСКН радуется, что «поймали за руку». Это полное неуважение к своему народу. Видимо, в Минздраве и ФСКН работают совершенно здоровые люди, которым рак не грозит».

С Борисовым согласен главный онколог Минздрава России, председатель правления Ассоциации онкологов, директор ФГБУ «РОПЦ им. Н.Н. Блохина» Михаил Давыдов. По его словам, требования ФСКН по части наркотических обезболивающих настолько жестки и жестоки, что выполнить их невозможно. Однако онкологов волнует не только тема доступности наркотиков для больных людей, но и прочие материальные, моральные и этические проблемы, неизбежно сопровождающие каждый случай заболевания раком. По словам специалистов, сейчас финансирование покрывает в лучшем случае треть от потребностей. При этом лечение рака, как известно, крайне дорогое — например, одна упаковка с 25 таблетками определенного препарата стоит 500 тыс. рублей. А их надо пять-шесть на месяц. Подобные траты из кармана рядового гражданина невозможны ни в одной стране мира. Но за рубежом действуют иные порядки, позволяющие в экстренных случаях не снимать с себя последнюю рубашку.

У ведущих российских врачей есть свои предложения, как лечиться, не теряя деньги и достоинство. «У нас система ОМС не риски страхует, а управляет финансовыми потоками, - говорит Дмитрий Борисов. - Сейчас пытается развиваться система добровольного медицинского страхования, и во всем мире именно ДМС работает на случай критического заболевания. Это цивилизованный вид защиты от финансовых рисков. Государство должно признать, что бесплатного здравоохранения нет и не может быть. Есть зоны, которые на 100% должны быть обеспечены государством, но если не хватает бюджета, если услуга очевидно не покрывается системой госгарантий, то у человека все равно должна быть возможность эту услугу получить. Прямым платежом 10 млн на операцию одномоментно не выложишь. А по 5-10 тысяч в год платить может каждый. Все страны защищают население подобным образом — системой софинансирования, основанной на базовом страховании».

Таким образом, становится понятно, почему граждане Германии или Франции, например, не едут лечиться в другие страны, как это заведено у нас. Потому что они застрахованы в своей стране. У них есть и та часть, которую обеспечивает государство, и та, что платит страховая компания в случае критических заболеваний.

«Да, они ежемесячно вносят некие суммы, но в этом нет ничего плохого. Да, страховые компании заставляют следить за своим здоровьем, проводить регулярные обследования. Если клиент отказывается, стоимость взносов становится намного больше. Но надо понимать, что никакая пропаганда не заставит граждан следить за своим здоровьем. Человек должен знать, что он мотивирован рублем», - считает онколог Борисов.

Между тем уродливая, по словам врачей, система распределения средств на здравоохранение привела к тому, что деньги вроде бы есть, но вот как и куда они деваются — неясно никому, и в первую очередь тем, до кого они должны доходить в первую очередь. То есть врачам.

«Сейчас идет настоящая борьба не за пациента, а за деньги, потому что появились квоты. И в онкологию идут те, кто прежде никогда даже и не брался за нее. Это самый ущербный механизм оказания медицинской помощи», - говорит главный российский онколог Михаил Давыдов.

Одной из важнейших проблем сложной цепочки «квоты — деньги - пациент» стали непрофильные медицинские учреждения, дерущиеся за тот самый рак, от которого они раньше отмахивались как черт от ладана. Однако гонка за квотами приводит к ужасающим последствиям. «Мы сегодня завалены рецидивами рака, недолеченного в непрофильных клиниках, - поясняет Давыдов. - Онкобольные должны получать помощь в непрофильных стационарах только в экстренных ситуациях. После этого пациент должен направляться в специализированное учреждение для оказания специализированной помощи. Анализ показывает, что лечение онкобольных не в онкоцентрах в пять-шесть раз хуже. А повтор заболевания более опасен, чем первичный процесс. Это наш прокол, кто-то этот приказ протащил, но мы будем с ним бороться».

Специалисты согласны, что ни одна страна в мире «не потянет» на себе полностью бесплатную и качественную онкологию. При этом в России сегодняшнего дня достигнуты действительно небывалые прорывы в лечении рака. Есть уникальные технологии и техника, есть золотые руки врачей. Но между ними и пациентом стоят пресловутые барьеры, одолеть которые может не каждый.

«Любой онкологический диагноз — это катастрофа и для больного, и для бюджета, - отмечают медики. - И чтобы защитить человека, бюджет должен быть больше. Но сверху необходима надстройка, которой управляет сам человек. Он не должен продавать квартиры и дома, чтобы лечиться. Должна существовать система для финансовой защиты пациента».

Специалисты говорят о парадоксах: например, деньги на ЭКО у нас есть, а на обычные роды не хватает. Согласно нынешней системе распределения финансовых потоков, все зависит от конкретных местных чиновников и страховых компаний. Захотят — дадут денег, не захотят — потратят на золотые сортиры. В некоторых субъектах одного только Северо-Запада финансовое обеспечение пациентов выше, чем, например, в Санкт-Петербурге.

«По ряду показателей — в частности, по индексу подушевого финансирования — ситуация в Коми или Карелии лучше, чем в Петербурге. В одном регионе на больного, условно говоря, тратится 10 рублей, а в другом — 100. Но это вопросы к чиновникам, а не врачам», - сокрушаются эксперты.

Главный онколог России Михаил Давыдов пока не готов отдавать финансовые кормушки онкологии в частные руки. Он считает, что защита прав пациентов — это обязанность государства. «Все стратегические проблемы связаны с уродливой системой финансирования специализированной помощи в стране. Например, в финансировании регионов участвуют и регионалы, и федералы, - отмечает главный онколог страны Михаил Давыдов. - Идеология должна измениться. И не надо растаскивать деньги в разные карманы, кормить кучу страховых компаний. Я считаю, что решение может быть одно: аккумулировать все средства в бюджете Минздрава по аналогу с бюджетом Министерства обороны. Разговоры о том, что давайте, мол, платить только за пролеченный случай — это порочная философия. Мы же не платим Минобороны за количество боевых действий или полицейским — за пойманных преступников. Например, подразделения Минобороны в регионах финансируются из одного «кармана», потому что это — компонент госбезопасности. А повседневная готовность оказать медицинскую помощь в любом объеме — это тоже государственная безопасность».

Как говорят врачи, все предложения доведены до заинтересованных лиц «наверху» и находятся в стадии обсуждения. Вопрос — надолго ли?

Марина Бойцова