«Руки-ноги есть — работай!»

У Михайловского замка в 26-й раз состоялась «Потемкинская лестница» — ежегодная майская встреча петербургских фотокорреспондентов. Ее инициатор — старейшина ленинградского и петербургского цеха фотожурналистов, обладатель «Золотого пера» Игорь Потемкин. Знаменитый фоторепортер, 40 лет отработавший в петербургских редакциях, в рамках проекта «Лучшая половина жизни» рассказал о петербургском фотосообществе и о своем месте в нем.

— Как возникла идея организовать коллективную фотосъемку фотографов города на Неве?

— Шел 1991 год. Фоторепортеров в городе было мало. Наверное, полтора десятка. То есть гораздо меньше, чем адмиралов, генералов и прочих ленинградских больших начальников. Практически все работали в здании «Лениздата» на Фонтанке — и ТАССовцы, и АПНовцы. Возникла идея собраться всем вместе и запечатлеть себя. Собрались в итоге 15 человек.

Но надо понимать, что представлял из себя сад у Михайловского замка в те годы. Это было тихое, спокойное, забытое богом, людьми и охранниками место. Тут ровным счетом не было ничего. Только парочки в углах тискались, да собачники гуляли. За эти годы многое изменилось, и в мае 2016 нам в первый раз пришлось согласовать свое мероприятие с «Русским музеем». Написали большое серьезное письмо на имя директора Владимира Гусева. Видите - сотни человек пришли на лестницу. Малознакомое, с трудом управляемое сборище. Шутки шутками, но многих пришедших я не знаю, а они не знают меня. Многие не могут прийти, потому что ушли из жизни.

— А название «Потемкинская лестница» сразу же закрепилось за встречей?

— Это произошло через год-другой после первого фотографирования. Не я его придумал, мол, моя лестница, потемкинская. Хотя мне, конечно, приятно. Я не противлюсь этому названию. Встречаемся 5 мая в советский День печати. Это радостный весенний день. Мы приходили к лестнице, фотографировались, обменивались рецептами проявителя. А 13 января — ну какой же это День печати?!

— В советские годы, да и в 90-е человек с фотоаппаратом считался обладателем некоего сакрального знания. Сейчас фотокамера есть буквально у каждого. Как вы относитесь к тому, что теперь многие считают себя фотографами?

— Плохо отношусь. Камеры действительно есть у всех, но люди занимаются не фотографированием, а фотканьем. Это какие-то ритуальные действия. Обнялись, улыбнулись, хихикнули в камеру, нажали на кнопку. Картинок никто не печатает. Их не умеют обрабатывать даже те, кто участвует в выставках. Утрачивается мастерство, а главное — желание им обладать.

— А к «Фотошопу» как относитесь?

— А без «Фотошопа» никуда. Но надо понимать, что использовать «Фотошоп» — это не значит присобачить Нарвские ворота к Петропавловской крепости. А когда требуется что-то выровнять, что-то усилить, то без специальных программ никуда. Классическая фотография ведь тоже не исключала доработок. Возьмите того же великого Энсела Адамса. Надо уметь обрабатывать фотографию, печатать ее. Вот я проснусь и прямо в кальсонах сяду, обработаю фотографию и напечатаю ее на принтере. Того же и всем желаю.

— Как вы стали фотожурналистом?

— Фотографировать я стал лет с 10-12. Нормальный фотоаппарат у меня появился в 16. Так и начал снимать. Репортером очень хотел стать. Это же лучшие люди! Герои! Они на гребне волны, всегда в гуще событий. Вот где жизнь-то интересная. Ни в какие военные и инженеры я идти не хотел. Хотел только в газету!

— Ну и какой в итоге это профессия оказалась?

— Это ремесло. Это работа без выходных. Рабочая неделя начинается в понедельник, а выходные дни в городе проходит масса событий — митинги, соревнования, праздники, гулянья, юбилеи. Никакого времени на отдых, обед. Это полностью безрежимная работа. Но мне повезло. Я 40 лет отработал в ленинградских газетах — в «Ленинградской правде», «Вечернем Петербурге», затем в «Час Пике» — с умными людьми. В редакциях-то дураков не держат.

— А как проходили, например, те же съемки демонстраций на 1 мая, городских шествий в советские годы?

— 1 мая было трудным и напряженным днем. Встаешь в 6 часов утра. В 8 ты уже должен быть в здании Лениздата. Берешь на плечи лестницу, с которой знаменитый фоторепортер «Ленинградской правды» снимал Парад Победы, и идешь с ней на Дворцовую площадь. На подходе через каждые 20 метров проверки документов. Начало в 10 часов. Полчаса отснимал — и быстрее с лестницей бежишь обратно в Лениздат. Только запрешьсся у себя в кабинете, а тебе уже стучат: «Петрович, ты картинки сделал или нет? Их редактор видеть хочет». Приходит редактор, который на трибуне и выпил, и закусывал, и начинает ногой над раскладкой командовать, какую карточку поставить, а какую нет.

На демонстрации я уже лет 10 не ходил. Недавно посмотрел то, что сняли коллеги с последнего Первомая — это совершенно другая демонстрация, другие лозунги, лица.

— Наверняка были какие-то веселые случаи?

— Всякое было. Фотографы друг друга разыгрывать любят. Например, ныне знаменитый Анатолий Мальцев начинал в «Смене» лаборантом. Заходит он к нам в редакцию «Ленинградской правды», а мы с коллегой Дроздовым начинаем разговор: «Черт, через два часа на Дворцовой Александрийский столп начнут двигать. Уже бульдозер приехал. Людей сгоняют. Романов (первый секретарь Ленинградского обкома КПСС — прим. „Росбалт“.) будет. А мы не успеваем». Мальцев говорит: «Я могу!» И пулей убегает на Дворцовую. Через час возвращается и сообщает, что шутку оценил в троллейбусе.

Было и такое, что молодых посылали снимать пятимиллионного пешехода в подземном переходе на Невском проспекте.

— Сейчас вы значительную часть времени проводите не в Петербурге, а в деревне в Тверской области.

— С газетами я сейчас уже практически не работаю. Свободен. Действую как фотолюбитель. Нет у меня ни редактора, ни бильд-редактора. В свои 76 лет я волен делать, что хочу. Тверская область — родина моих дедов и отцов. У меня домик на берегу пруда, как у Клода Моне — с кувшинками и лягушками. Я занимаюсь его ремонтом и очень хорошо живу. Рад, что очередную «лестницу» удалось провести. Пришел, погладил по лысинам своих знакомых фотокорриков. Теперь с полным правом можно опять залезть на свою тверскую печку. А вообще у фоторепортера возраста нет — руки-ноги есть, так работай.

Беседовал Александр Калинин