«Не хочу, чтобы народ боялся, как при Сталине»

На свободу вышли участники антикоррупционного митинга в Петербурге. Они провели 10 суток в изоляторе временного содержания на Захарьевской улице. Их встречали волонтеры и журналисты. Оппозиционерам и случайно задержанным дарили цветы и рассказывали о дальнейших действиях.

К акции подошли с юмором. Среди встречавших оказался активист с плакатом: «Поздравляем освобожденных мажоров и детей коррупционеров». Буква «н» на плакате была выполнена в стиле агитационных материалов оппозиционера Алексея Навального. А сам лозунг отсылал к недавнему заявлению журналиста Владимира Соловьева.

Корреспондент «Росбалта» поговорил с теми, кто вышел на свободу 22 июня, а также с другими участниками акции, освободившимися раньше. Они рассказали, пойдут ли на новые митинги и почему.

Константин, 34 года. Получил 7 суток ареста:

«На Марсовом поле я протянул руку незнакомой девушке, меня сзади ударили дубинкой и потащили в автозак, а потом повезли в отдел. В полиции нам задавали откровенно глупые вопросы — в каких пабликах в соцсетях я состою, сколько денег мне дали за митинг.

В нашей камере было всего три спальных места и нерабочий туалет. На восемь человек — три матраса и одна подушка. Полицейские сказали, что это нормально.

Мы знали, что нам положено горячее питание и вода, и написали жалобу. В итоге нам принесли пакет из магазина, в котором были „дошираки“ и картофель быстрого приготовления, притащили разломанный чайник. Потом приехали волонтеры, передали пенки, чтобы нам было где спать.

Те, кто помоложе, легли. Остальные сидели и ждали решения. Сначала мы надеялись, что нас отпустят через три часа, потом — что через сутки. В итоге стало ясно, что нас никто не выпустит. Вся драма в том, что ты чего-то постоянно ждешь. Если бы сразу увезли в тюрьму — было бы проще.

Утром приехал начальник отдела, наорал на подчиненных и на нас заодно, ибо „нефиг подавать жалобы“. С нас сняли шнурки, мы сдали вещи и нас закрыли в камерах. В матрасах были клопы, у одного парня началась аллергия.

Нам было искренне жаль одного полицейского, который к нам подошел и сказал: „Ребята, я все понимаю, но начальство такое“.

Утром мы подписали протоколы о задержании и нас отправили в суд. Полдня мы сидели в машине, процессы шли „супердолго“. Мне дали 7 суток ареста и повезли в изолятор на Захарьевской улице. И снова мы ждали, пока камеры приведут в порядок. Сотрудники не понимали, что мы у них забыли. Все-таки привыкли к другому контингенту. Нам повезло — выдали новые матрасы, постельное белье. Условия были нормальные — чисто, кормили, как в столовой.

На работе у меня никаких проблем из-за этой истории не возникло — все-таки занимаюсь частным бизнесом, мне попроще с этим. Но у некоторых другие обстоятельства. Со мной сидел гид, так он за время ареста потерял самые прибыльные дни.

Власть своей акцией не добилась ничего, кроме сплочения людей. Может быть, это отпугнет тех, кому проблематично оплатить штраф, к примеру, студентов. Значит, больше взрослых будут выходить на акции. Это ошибочное мнение, что там преобладали школьники. На митинге было много взрослых, состоявшихся людей. Да, штраф — это удар по карману, но я готов к такому раз в 2-3 месяца.

Единственное, что поменялось для меня — я теперь понимаю, что нужно положить в рюкзак, когда идешь на митинг. Взять хорошие книги, записать телефоны, которые могут пригодиться, не забыть переходник для симки — телефон в спецприемнике старый, и не всякую SIM-карту туда вставишь».

Максим, сотрудник госкомпании. Провел 10 суток под арестом:

«Если честно, я в митинге не участвовал, но меня задержали. Более суток продержали в ледяной камере на полу. А в изоляторе условия уже нормальные были.

Теперь я думаю, что буду бороться с несправедливостью. Видимо, буду выходить на митинги. Возможно, властям и удалось несколько процентов людей запугать. Но не всех».

Леонид (имя изменено), 71 год, был госпитализирован из отдела полиции.

«На Марсовом поле в тот день проходил фестиваль реконструкторов. Я пошел посмотреть. Там танки были, броневичок стоял, спектакль показывали. И всех бесплатно кормили кашей. Сами понимаете, я пенсионер. Я поел каши. А потом остался на митинг. Когда все началось, я пообщался с молодыми ребятами и двинулся к автозаку. Тут полицейские меня схватили на полпути и вместе с толпой потащили в автобус…

Мне задают вопрос: ходил я на митинг или нет. А если я был на митинге, значит, меня можно на 20 часов закрывать в душной переполненной камере и заставлять сидеть на грязном полу, а если нет — нельзя? Так получается?

Когда меня тащили, я был в гипнотическом шоке, может, даже сознание потерял. Получил ушиб. Нас увезли в отдел полиции, где мы пробыли до утра. По 4-5 человек поселили в камеру. Места было мало, лежанок всего две, циновок не давали. Двое могли спать, а остальным приходилось сидеть на полу или стоять. Туалета было два на все отделение, нам приходилось пользоваться грязным — чистый был для полиции. На следующий день у меня поднялось давление, и меня увезли на „скорой“ в больницу. Там я пробыл все эти дни, выписался только вчера. За 15 минут до этого пришел полицейский и взял расписку, что я должен явиться в отдел, где на меня составят протокол и повезут в суд.

После того, что со мной случилось, я буду на все акции протеста ходить. Я не хочу, чтобы народ боялся, как при Сталине. Я помню, как это было тогда и в более позднее время, когда людям было страшно высказывать свою позицию. Я тоже боюсь, на работе не могу говорить, что хожу на митинги за Навального. Но в больнице уже этого не скрывал, хотя там были и путинцы, и антипутинцы.

Хочется, чтобы люди открыто выходили на митинги. Это как с шахматами. Каждый играет по-своему, у каждого свое мнение в политике и экономике. Но из этого не следует, что тот, кто не согласен с мнением оппонента, хватает доску и бьет противника по голове».

Вадим, 47 лет, сотрудник компании. Получил 10 суток ареста:

«Я сотрудник частной компании, но в ней симпатизируют губернатору Петербурга Георгию Полтавченко, поддерживают линию партии. Если бы мой работодатель знал, что я участвую в митинге Навального, меня могли бы выгнать. Поэтому я начальству ничего не говорил, только коллегам. Они меня прикрыли в дни ареста.

Власти надеются, что задержанные больше не выйдут на митинги. А я считаю, что выйдут. Может, не все, но большинство. У меня за все время поменялось три сокамерника, и все они люди неравнодушные. Студенты, работающие — все готовы продолжать участие в акциях протеста.

Произвол властей меня только обозлил. Я буду и дальше выходить на митинги. Просто в следующий раз нужно быть умнее и хитрее».

Светлана (имя изменено), студентка-первокурсница. Провела пять суток под арестом:

«Я посмотрела фильм „Он вам не Димон“ и другие расследования Навального и решила пойти на митинг. Сначала просто наблюдала за происходившим. Потом вижу — мимо ОМОН идет ручейком. Я их пропускала, а потом поняла, что они окружили нас и взялись за руки. Сначала я решила, что это ошибка, и нас вскоре отпустят. Но вышло иначе.

И в изоляторе, и в полиции условия были нормальные. Проблемы только с туалетом возникли — он все время засорялся.

Я учусь и работаю в госучреждении. Полиции я не сказала, что студентка. Сообщила только, что у меня среднее специальное образование. Не хотела, чтобы в вузе знали, что меня задержали.

Я больше не буду выходить на акции протеста. Во-первых, не потяну такие штрафы. Платить по 10 тыс. рублей каждый раз не смогу. И в спецприемник тоже не хочется попадать опять. Когда меня арестовали, я сдавала сессию, пропустила экзамен. Надеюсь, меня не отчислят.

На самом деле мне не страшно попасть сюда еще раз. Но я боюсь, что меня отчислят из вуза. Если мои взгляды не поменяются, я снова выйду на митинг, когда закончу учебу».

Юлия (имя изменено), стажер в компании, 10 суток ареста:

«Я была на митинге всего пять минут — и меня задержали. В отделе полиции в принципе были сносные условия, нам дали сухой паек, воду, спальные места… В изоляторе тоже все было хорошо — вежливо обращались, кормили.

Я сейчас прохожу стажировку и пока не знаю, как это повлияло на мою работу. Я не считаю, что меня законно задержали. Думаю, что на акции творилось какое-то беззаконие.

Не знаю, пойду ли после этого на митинги. Сейчас не готова сказать. Буду еще размышлять над этим».

Екатерина Прокопович, 7 суток ареста:

«За последнее время меня трижды задерживали на акциях протеста. 29 апреля на митинге „Открытой России“ у станции метро „Горьковская“ я прошла несколько метров и попала в кольцо ОМОНа. 26 марта меня задержали на площади Восстания. Но если в тот день я была похожа на митингующую, то 12 апреля выглядела как человек, который просто пришел на Марсово поле, немного прогулялся и попытался уйти, увидев ОМОН, но попал в кольцо.

В полиции было терпимо. Матрасы, белье, широкие шконки. Если в 22-м отделе я ночевала в небольшом обоссанном вонючем уголке с узкими скамейками, то в 14-м по сравнению с этим уже был просто отель.

Когда мы были в застенках, ребята из штаба помощи задержанным очень сильно нас поддержали — и с жалобами, и с поиском адвокатов, и с передачами, и с правозащитой. Они проделали огромную работу. Я в изоляторе лежала и отдыхала, читала книги. Когда мне говорят, что я герой, я отвечаю, что герои — те, кто нам помогал титаническими усилиями, не спал сутками.

Я не могу остаться в стороне. Мне тут знакомые сказали, что в июле будет акция протеста. Я говорю: „Наверное, буду работать с вами в штабе помощи задержанным“. А мне в ответ: „Ты точно будешь работать с нами в штабе. Никаких вариантов. Даже не думай“.

Я считаю, что люди разозлены случившимся и будут выходить на акции протеста. Надеюсь, их не удалось запугать. Когда мы сидели в автобусе после суда, все понимали, что едут в тюрьму. И ребята говорили: „Я раньше был так себе оппозиционер, а теперь буду бороться“.

Так получилось, что в период задержаний я ушла с предыдущей работы и устроилась на новую. С митингами это никак не связано. Когда я шла в тюрьму, мне позвонили и позвали на собеседование. Пришлось сказать, что я в отъезде. Договорились, что приеду во вторник. Я вот все думаю, ведь часто эйчары заглядывают в Facebook, что же они не зашли ко мне? А если зашли, значит, их не напугало? Но меня взяли на работу».

Антонида Пашинина