Мастерская футуризма среди памятников прошлого

Один из самых авангардных театров Петербурга — ЦЕХЪ находится в скрытом корпусе большого нарядного здания на Конюшенной площади. Неформальный храм нимфы субкультур и андеграунда обставлен по-молодежному аскетично и неприхотливо. Ведь в пору юности людям не нужны элегантные интерьеры, мягкие кресла, изысканное меню и избыток деталей. Для бунтарских порывов все это не более чем рамки и условности. Это естественное явление, но если бунт происходит ради самого бунта, он приводит лишь к разрушениям.

Та же прослойка молодежи, которая может и хочет направить энергию в созидательное русло, находит себе место в таких творческих кружках. И хотя в России давно нет официальной цензуры и худсоветов, наверняка они все же чувствуют себя немного революционерами, объединенными неким тайным замыслом.

Театр ЦЕХЪ основали студенты Санкт-Петербургской театральной академии, ученики режиссера Анатолия Праудина.В 2013 году они стали дипломированными актерами и режиссерами и захотели найти в сценическом искусстве новые формы и образы. Так появился Цех Свободных Художников. Поначалу в этом театре шли только дипломные и студенческие пьесы, но творческий рост коллектива был заметен уже тогда. Временным пристанищем для молодой труппы был Камерный театр Малыщицкого.

Но уже в 2014 году у Цеха Свободных Художников появился собственный дом и новое название, более емкое и непретенциозное. Эти события и новая концепция театра были ознаменованы премьерой спектакля «ФутуризмЗрим», созданного на основе учебных работ по сценической речи и недраматургических произведений футуристов.

В настоящее время театр осваивает новые пространства — различные жанры, репертуар для детей, мастер-классы, курсы актерского мастерства, выставки молодых художников в фойе, перформансы.

Визуальное оформление театра тоже футуристично. В нем много черт кубизма и супрематизма — главенство черного, красного и белого цвета, резкие линии, подвешенные стулья, инсталляции из замысловатых механизмов. Все это напоминает о Малевиче или Эль-Лисицком, а также обо всей моде революции и смутных времен.

Есть в интерьере театра и совсем пикантная деталь: дипломы, свидетельствующие о его достижениях (а их немало), хранятся в ватерклозете. Столь дерзкий ход явно выражает пренебрежительное отношение к регалиям и мнению условных «старших», во всяком случае — отсутствие всякого пиетета и заботы о чужом признании.

Это игра на контрасте с другими театрами, которые любят демонстрировать свои награды. Публике предлагают оценить спектакли такими, какие они есть, без оглядки на уровень и класс.

Продемонстрировали это и в новом спектакле «Синдром Питера Пэна», дебют которого состоялся в конце прошлого года. Пьеса, созданная режиссером Александрой Мамкаевой и драматургом Ксенией Никитиной, начинается как лекция. Роль лектора и повзрослевшей Венди Дарлинг исполняет актриса театра Малыщицкого и Театра ЦЕХЪ Ниеле Мейлуте.

По афише легко подумать, что зрителя ждет нестандартная литературная гостиная с психологическим уклоном. И так кажется в первые пятнадцать минут — как будто публику забавно разыграли, намекнув грозной формулировкой «строго 18+» на нечто выходящее из ряда вон. А на деле же показали выхолощенную и бессюжетную лекцию об очевидных фактах.

Но вот проходит вступление, в котором лектор рассказывает о признаках невроза, трактует безумные наполеоновские планы и грезы, а также очерчивает социальный портрет героя сказки Джеймса Барри. И тут начинается такое, чего зритель не мыслил и в смелых ожиданиях. Там, где никто не ждал подвоха, пьеса от доверительной игры с залом переходит к психопатическому триллеру, и происходит это в столь шоковой форме, что зритель наверняка не всегда ощущает грань игры и реальности.

Словом, все, что заявлено в афише, обязательно будет. А для детей такой спектакль действительно не предназначен. Другой вопрос — что ценного он способен дать взрослым. Хаос, творящийся на сцене всю вторую половину спектакля, отсутствие внятного сюжета, разговоры на грани истерики и полное отсутствие тормозов в эмоциях вряд ли приведет к просветлению или переоценке взглядов.

Скорее, он смущает, и даже самые циничные с виду молодые зрители хоть раз да почувствуют себя неловко. Хотя, конечно, ни за что в этом не сознаются. Может быть, в этом и заключается постоянная ложь, о которой было сказано в лекции?

Ведь главный острый угол в сказке «Питер Пэн» находится на поверхности, и совсем не нужно перечитывать книгу в зрелом возрасте, чтобы его разглядеть. Может быть, сказка слишком проста, а может быть, дети мудрее и проницательнее, чем о них принято думать. Ясно, что Венди Дарлинг хочет быть для Питера не мамой, а кем-то другим. Но это невозможно, потому что он — не обычный мальчик, а воплощение детства, которое никак не может остаться с человеком навсегда. Поэтому их пути расходятся.

Ясно, на что намекает нам психологическая линия спектакля: отношения, в которых один исполняет роль ребенка, а другой — родителя, не приведет ни к чему хорошему. Вот только стоило ли обставлять этот посыл в такой радикальной форме?

Возможно, зрителю пубертатного возраста такое действие понравится. Раскиданная по сцене одежда, сорванные плакаты, сброшенный со стола сэндвич, исполнявший роль праздничного блюда, — все это найдет отклик в душе, которой пока доступна лишь одна форма защиты: презрительное и вызывающее поведение, демонстративный отказ от взрослых ценностей (уюта, стабильности).

Может быть, постановка будет полезна и тем, кто не может найти со своими подрастающими детьми взаимопонимание и приписывает подобный вызов лишь невоспитанности и неблагодарности. Только вряд ли они придут посмотреть этот спектакль.

И конечно, любителям анархического искусства без правил и канонов постановка наверняка понравится. А вот тем, кто уже слишком повзрослел для встречи с современным Питером Пэном, куда более дерзким и непредсказуемым, чем в книге, он явно не подходит. Но хотя бы раз посетить Театр ЦЕХЪ и ненадолго окунуться в атмосферу старого Ленинграда — с рок-музыкой и юношеским диссидентством — однозначно стоит.

Людмила Семенова