Несогласные против «полукровок»

Мировой суд в Петербурге допросил бывшего сотрудника Центра «Э», оскорбившегося словами студентки на митинге в 2015 году. Судебные приставы провели настоящую спецоперацию по сокрытию важного свидетеля. В прошлый раз для этого прислали автоматчиков. В этот — на амбразуру кинули несчастных студентов.

По версии следствия, студентка Дина Гарина оскорбила сотрудников петербургского Центра «Э» на митинге против политических репрессий. Это произошло 15 марта 2015 года на Марсовом поле. Гарина была организатором согласованного с властями митинга. Она выступила с резкой критикой полиции. Из ее уст доносились различные оскорбления в адрес правоохранителей.

Однако уголовное дело против студентки было возбуждено не сразу, а лишь в 2016-м. Эксперты и следователи около года исследовали речь девушки на Марсовом поле и пришли к выводу — она-таки оскорбляет лиц при исполнении. Гариной предъявили обвинение по 319 статье Уголовного кодекса. Потерпевшими по нему проходят двое сотрудников центра «Э»: Роман Евсеев и Кирилл Самойлов. Оба присутствовали на митинге, наблюдали за происходящим, после чего почувствовали себя обиженными, о чем и сообщили своему руководству.

Дело Гариной рассматривает судья 199 мирового судебного участка Северной столицы. В сентябре суд допросил первого потерпевшего — Кирилла Самойлова. По словам адвоката обвиняемой Виталия Черкасова, то заседание превратилось в настоящую спецоперацию — в зале присутствовали несколько автоматчиков, а допрос потерпевшего был строго засекречен.

«Руководством Центра „Э“ было заявлено ходатайство, чтобы при допросе лица потерпевшего не было видно, поэтому его провели в специальную комнату, откуда он и отвечал на вопросы», — рассказал Черкасов.

Три года назад в этом же здании на Невском проспекте шел процесс над акционистом Петром Павленским, ныне находящимся в Париже. То разбирательство было резонансным и привлекло большое число зрителей. Но на удивление в зале всем хватало места. За три года помещение меньше не стало, зато теперь из него исчез целый ряд скамеек. Оставшиеся места заняли некие молодые люди — якобы студенты юридического факультета местного вуза. В 10:35 в зал буквально вбежал потерпевший Евсеев. От фотокамер его активно скрывали приставы. Дальнейшее стало предсказуемым.

«Мест в зале больше нет», — объявил судебный пристав, после чего дверь перед присутствующими захлопнулась. За бортом, помимо друзей Гариной, остались журналисты «Росбалта» и «Фонтанки». Попытки воззвать к гласности правосудия не увенчались успехом.

«Полное безобразие. Тут даже у прокурора нет значка», — возмущался мужчина из группы поддержки.

«Какого еще значка?» — удивился пристав.

«А вы не в курсе? У вас вообще есть юридическое образование», — негодовал зритель.

«У меня медицинское», — отрезал пристав.

Пока из зала заседаний доносились обрывки фраз, соратники Гариной обсуждали проблемы съемки на фотоаппарат. В полупрозрачной будке приставов судебное заседание транслировалось с камер на компьютер, но без звука. Сотрудники УФССП как могли охраняли таинство правосудия — даже закрыли сумкой монитор.

Через несколько минут благодаря вмешательству объединенной пресс-службы судов города журналистов все же пустили в зал.

«Дело в том, что мне даже не сообщили о том, что вы остались в коридоре», — объяснила судья Анастасия Мардоян.

Гарина была недовольна тем, что ее соратники остались в коридоре.

«Прошу обеспечить присутствие моих близких и друзей, которые остались в коридоре, в зале суда, потому что это дело политическое», — заявила она первое ходатайство.

«Вы каждый раз ссылаетесь на то, что это дело политическое. Почему вы так считаете? В чем его политичность?» — поинтересовалась судья.

«Оно имеет общественный резонанс, а у нас открытый процесс».

«Отказать», — резюмировала Мардоян.

«Прошу снять с меня подписку о невыезде в связи с тем, что срок давности истек и в связи с абсурдностью обвинения», — продолжила Гарина.

«Не вижу основания снятия с вас подписки о невыезде», — устало ответила судья.

Последовал пинг-понг из ходатайств и решений суда, все из которых были не в пользу обвиняемой.

Наконец, к трибуне вышел потерпевший Евсеев. Переминаясь с ноги на ногу, он сказал: «Пусть защитник выключит диктофон».

«Он не может выключить, потому что это допустимо», — словно извиняясь, ответила прокурор.

Делать нечего. Под взглядами студентов, журналистов и участников процесса Евсеев начал рассказ. В 2015 году мужчина работал оперуполномоченным 5 отдела Центра по противодействию экстремизму ГУ МВД по Петербургу и Ленобласти. С Гариной он лично не знаком, но неоднократно видел ее на городских акциях.

«Каковы были ваши должностные обязанности?» — спросила прокурор Оксана Станкова.

«Профилактика экстремистских движений и осуществление других оперативно-розыскных мероприятий», — заметно волнуясь, ответил потерпевший.

Студенты юридического факультета наблюдали за происходящим со скучающим видом и ничего не записывали.

«Вы являетесь потерпевшим. Можете рассказать, в связи с чем?» — продолжила допрос гособвинитель.

«Где-то в марте 2015 года нами была получена оперативная информация о том, что на Марсовом поле будет проводиться митинг на тему борьбы против „репрессивных мер государства“. За полчаса мы прибыли на площадь и наблюдали за происходящим», — рассказал потерпевший Евсеев, уточнив, что на Марсовом поле они с коллегами находили в штатском. В какой-то момент до ушей правоохранителя донеслись оскорбления, которые выкрикивали на митинге в их адрес.

«Бездельники, мерзавцы, полукровки. Что-то такое было», — вспоминал мужчина.

«Они были высказаны в чей-то адрес или просто в адрес системы?» — уточнила прокурор Станкова.

«Нет, просто в адрес системы МВД».

«А какой вы лично ущерб испытали?»

«Моральный, конечно. Мы нередко выслушиваем оскорбления в свой адрес, но это производится в непубличном порядке, а здесь было публично, под одобрительный вой толпы».

Из-за двери в этот момент доносилась ругань соратников Гариной с судебным приставом.

«Нормальные люди приходят на заседание, и их пускают», — заявлял мужчина, до этого не пускавший в зал корреспондентов.

Тем временем в зале суда допрос начал адвокат Виталий Черкасов.

«Когда вы поняли, что морально оскорблены?» — спросил он.

«Сразу после митинга. О чем мы с Самойловым и сообщили руководству».

«Впоследствии вы пытались как-то инициировать проверку в связи с причинением вам морального ущерба?»

«Лично я нет. Поставил это на усмотрение руководства».

«А почему вы два с половиной года жили с таким грузом и ничего не предпринимали (дело возбудили 29 марта 2016 года — „Росбалт“)?»

«Ну это мое право», — кажется, начал закипать потерпевший.

«Не было такого, что вас заставили…» — начал было адвокат Черкасов, но его прервала судья: «Снимается вопрос!»

«А каким образом слово „полукровка“ могло оскорбить вас?»

«Я считаю своим внутренним убеждением», — отчеканил Евсеев.

Слово взяла Гарина.

«Скажите, как вы могли оскорбиться на слово „бездельник“, если вы таковым не являетесь?»

«Обычным способом, — огрызнулся потерпевший. — Если меня обзывают тем, кем я не являюсь, это оскорбление».

«Какая в тот день была погода?»

«Пасмурная», — неуверенно ответил бывший оперативник.

«А как вы относитесь к тому, что сейчас возбуждаются дела против сотрудников центра Э?»

«Снимается вопрос», — устало сказала судья Мардоян.

На том слушания отложили для вызова свидетелей. В суде ждут и сотрудников центра «Э», в том числе старшего уполномоченного ведомства Юлию Сродникову, известную по ряду уголовных дел об экстремизме. Среди ее последних заслуг — дело против петербуржца Эдуарда Никитина за анекдот в соцсети «ВКонтакте».

Как сообщил «Росбалту» адвокат подсудимой Виталий Черкасов, защита будет настаивать на недостоверности показаний Евсеева. По словам защиты, бывший оперативник даже не смог вспомнить, что в день митинга (15 марта 2015 года) в Петербурге была ясная погода. Этот факт, кстати, подтверждается и данными сайта «Гисметео».

Пока адвокат Черкасов делал заявление для прессы, потерпевшего Евсеева под усиленной охраной вывели из здания мирового суда на Невском. Не успели журналисты сделать и пары кадров, как мужчина прошмыгнул мимо мусорных баков, сел в серую Lada Granta и, прикрывая лицо, уехал прочь.

Илья Давлятчин