Судьба несогласных: в парламент или андеграунд?

Победа Владимира Путина на президентских выборах-2012 – результат не торжества новых идей и смелых планов кандидата на высший пост в стране, его морального превосходства над соперниками, а безукоризненной в целом работы машины «суверенной демократии». Ведь с уходом в правительство ее главного конструктора Владислава Суркова зубчатые колеса административно-бюрократического контроля и подчинения не были демонтированы, а машина перешла в умелые руки новых хозяев, возможно, даже менее щепетильных в вопросах морали и этики, чем команда Суркова. Поэтому результат главного кандидата и без пяти минут президента не должен никого обманывать – на его победу были брошены все ресурсы корпоративистского государства.

Следовательно, победа Путина в первом туре выборов – не жирная финальная точка в политическом марафоне последних месяцев, заметно оживившем общественную жизнь в стране, а многоточие. Качество этой победы, несомненно, будет ставиться под сомнение политиками, лидерами общественного мнения и аналитиками как внутри страны, так и за рубежом. А значит, руководить, как прежде, без оглядки на имеющих иное представление о жизни в России, Владимир Путин и его команда уже не смогут.

Собственно, это косвенно подтвердил и сам Путин, когда сказал в воскресенье на митинге на Манежной площади, что «наши люди способны отличить стремление к новизне, к обновлению от политических провокаций». То есть Путин видит, чувствует запрос на обновление, если публично говорит о нем. Конечно, провластная схема «обновления» предполагает реформирование сверху, но без массовых протестов последних месяцев, понятно, не было бы и этого.

С другой стороны, и уходящий президент Дмитрий Медведев, которому Путин накануне выборов снова заочно пообещал пост премьера, демонстрирует готовность осуществить свои инициативы по реформированию политической системы, касающиеся выборов губернаторов и новой схемы формирования политических партий. Во всяком случае, уже в понедельник, на следующий день после триумфа на выборах «суверенной демократии», Медведев заявил, что денежного залога будет достаточно для участия в губернаторских выборах. В этот же день в СМИ появились сообщения о проверке Генпрокуратурой по распоряжению Медведева законности вынесения приговоров в отношении группы граждан, в том числе Ходорковского и Лебедева.

Конечно, люди, выходившие на Болотную площадь и проспект Сахарова, рассчитывали не на умеренные реформы в удобной власти упаковке, а на что-то большее. Не на Прохорова как нового объединителя «рассерженных горожан», которого Кремль, как утверждают политологи, будет подсовывать недовольной гражданской оппозиции. Хотя как-то сомнительно, чтобы участники маршей и митингов протеста в Москве и Петербурге по доброй воле встали под знамена олигарха Прохорова. Хотя бы потому, что социальный и идеологический состав «болотных» протестантов был достаточно широк. И с какого перепуга «офисным хомячкам» поддерживать «акулу капитализма» и типичного представителя нынешнего истеблишмента корпоративистского государства? Не говоря уже о левых радикалах Удальцова и русских националистах Белова-Тора. Прохоров – явно герой не их романа. Поэтому, скорее всего, эта история закончится переизданием «Правого дела», искусственной партии-спойлера без малейших шансов на самостоятельное существование.

Другой вопрос, что будет с «новыми русскими протестантами» и их лидерами после победы Путина в первом туре выборов. Здесь можно рассматривать несколько сценариев.

Первый – временный спад протестного движения, вызванный разочарованием итогами президентских выборов. Логика взгрустнувшего «рассерженного горожанина» вполне понятна – раз у нас такой народ, который легко «ведется» на фантастические популистские обещания властью кущих садов и молочных рек, то пусть и живет в стране с чудовищной пропастью между богатыми и бедными. А я себя и свою семью как-нибудь обеспечу, не в России, так в другом государстве, знаний и опыта для этого хватит вне зависимости от того, кто сидит в Кремле.

Разочарование, скорее всего, пройдет, когда экономика страны начнет испытывать чрезмерную нагрузку в случае, скажем, общемировой рецессии, падения цен на энергоносители и других неблагоприятных внешних факторов, о которых много говорят специалисты на Западе в последнее время. В этой ситуации по мере истощения госказны власти, хочешь не хочешь, придется принимать непопулярные решения – от роста налоговой нагрузки на население и бизнес до повышения пенсионного возраста, уменьшения социальных выплат, что неизбежно вновь подстегнет протестные настроения. И «рассерженный горожанин» снова явит себя стране и миру.

Второй сценарий – интеграция «болотной» и системной, парламентской оппозиции. Этот процесс начался еще до президентских выборов. Например, КПРФ и «Левый фронт» заключили союзническое соглашение, а Сергей Удальцов фактически выступал доверенным лицом Геннадия Зюганова как кандидата в президенты. Таким же образом и другие идеологические колонны «болотной» оппозиции могут примкнуть к парламентским партиям – в случае их готовности внести коррективы в свои уставы и программы, документально гарантирующие учет интересов «новых русских протестантов».

Так, меня бы нисколько не удивил симбиоз русских националистов и ЛДПР, особенно по мере вызванного возрастом отхода Владимира Жириновского от лидерства в партии. Его сын Игорь – вовсе не харизматическая фигура, как сам Владимир Вольфович, и залогом для последующего процветания ЛДПР без Жириновского может стать четкая умеренно-националистическая идеология. Ведь с уходом Жириновского из большой политики его электорат, откликающийся на лозунги вроде «Мы за бедных, мы за русских», потребует подтверждения национальной ориентированности ЛДПР. И коллективным Жириновским, лицом ЛДПР, могут стать Белов, Тор со товарищи при финансовой и организационной поддержке со стороны Игоря Лебедева и аппарата партии.

Не кажется невероятным и интеграция сторонников леволиберальной, «яблочной» идеологии со «Справедливой Россией». Это легко осуществить, ведь многие видные деятели партии Миронова в свое время вышли из рядов организации Явлинского.

Для парламентских партий – это «новая кровь», свежие идеи, усиление конкурентоспособности и связи с «улицей». «Новым русским протестантам» это даст легальную площадку для вербовки сторонников, возможность проведения нужных им законов, а также для влияния на руководство парламентских партий и внедрения в его ряды своих лидеров; использование думских аппаратных и финансовых возможностей.

Разумеется, двумя сценариями политическое будущее новой оппозиции не исчерпывается. Ведь нельзя не учитывать радикальные планы некоторых лидеров оппозиции, последствия которых в случае их воплощения в жизнь трудно предсказать.

Очевидно одно, и власть это должна понимать. Протестные настроения в обществе после победы Путина в первом туре президентских выборов сами по себе не рассосутся, не растают в весеннем московском небе после инаугурации нового главы государства. Новая оппозиция так или иначе будет структурироваться – или по схеме Медведева со множеством мелких политических партий (если Путин не остановит эту реформу), или плавно перетекая под крыло парламентских партий, или уходя в подполье в ожидании народного бунта.

При последнем сценарии всегда найдутся возможности для консолидации несогласных - с учетом интернетизации населения, особенно молодежи, «фэйсбуков», ЖЖ и прочих платформ для коллективной рефлексии. Для власти такой андеграундный путь становления «новых русских протестантов» - самый неприятный, потому что выйти на какой-то разумный диалог с «детьми подземелий» в случае резкого обострения социальной или политической ситуации в стране будет крайне проблематично. С легальными партиями сделать это куда как проще.

Николай Ульянов