Кирилл Рогов. Далекий авангард человечества

Все были так увлечены милитаристской частью путинского послания, что мало оценили не-милитаристскую часть. Где-то в сливных телеграмм-каналах было написано, что, мол, агрессивная милитаристская часть соседствовала с почти «кудринской» мирной. Но это придумали в приемной Кириенко. На самом деле, насколько милитаристская часть была обескураживающе агрессивно-мультяшной, настолько «мирная» была обескураживающе советской.

Вообще советизмы всегда были коньком Путина, одним из секретов его успеха. С самого начала Путин умело комбинировал образ человека современных «рыночных» реалий с вкраплениями советского управленческого языка. Да, это был секрет его успеха: в начале 2000-х именно это сочетание снимало внутреннюю драму пост-советского человека. Образ надежного бюрократического порядка и неизбежность рынка сливались в некую симфонию.

Советизм нынешнего послания совершенно иной. И вообще там виден разрыв с предшествующей традицией — смена райтеров и самого типа месседжа. Так сказать, отрыв от реальности.

В нынешнем послании советизм практически гротескный, агрессивный. Чего стоят пассажи о покорении Арктики (их несколько) — римейк сталинского мифа 1930-х гг. «Уже запущен целый ряд масштабных индустриальных проектов в Арктике… Укрепляем научную, транспортную, навигационную, военную инфраструктуру… Строим современные атомные ледоколы. Наш арктический флот был, остается и будет самым мощным в мире».

Тут невозможен вопрос, зачем нужно иметь самый мощный в мире арктический флот? Освоение Арктики, как и наш новый гиперзвуковой плазменный новейший оружейный шар, сразу помещает нас куда-то в далекий авангард человечества, для остальных совершенно недостижимый, несмотря на наше очевидное отставание в простом, в производстве микросхем или бытовых систем навигации, например.

Нынешний путинский советизм — это не поэтика сдержанного бюрократического систематизма, вселявшего в его слушателей почти подсознательное чувство стабильности прежде. Это, наоборот, поэтика усиления, амплификаций и перемножения побед.

«В полную силу должны заработать мощные научно-образовательные центры», — для любого, кто застал совок, эта фраза отзывается звуком лопнувшей струны в животе. Именно так они строились, эти фразы: мало того, что «мощные центры» у нас уже есть, так они еще к тому же скоро и «заработают в полную силу». А если вам казалось, что они не мощные, то это они просто в полсилы работали.

И дальше: «Такие центры уже формируются в Казани и Самаре, Томске и Новосибирске, Екатеринбурге и Тюмени, Владивостоке и Калининграде и других городах». Это, согласитесь, совсем не то же самое, что просто перечислить: мы строим такие центры в Казани, Томске, Самаре… Эти городовые пары — это переход в эпику неограниченных побед и превосходств. Мощные центры здесь сами множатся простым делением.

Так что (чтобы остановиться и закончить уже) мирная часть послания вполне конгруэнтна его военной части и представляет нам некоего нового когнитивно-стилистического Путина. И это политически важная констатация. Это, например, может говорить нам о том, что те вещи, которые мы считали твердо путинскими — частью его стиля управления, совершенно необязательно сохранятся в следующем сроке.

Кирилл Рогов, политолог