Кирилл Рогов. Убийство — это акт прямой политики

Вот у меня давно была гипотеза относительно возможного мотива покушения на Скрипаля. Она сводится к тому, что кейс Родченко продемонстрировал, какой сокрушительный урон может быть нанесен информированным информатором. Это большая угроза. И убийство «предателя» могло иметь функцию предупреждения потенциальным информаторам, стоящим перед дилеммой, какое зло есть меньшее.

Однако та плотность убийств и загадочных смертей, которая покрывает российское около-политическое пространство в последние 10-15 лет, подталкивает к какому-то более широкому взгляду. Дело, впрочем, даже не только в плотности, но и в каком-то необязательном характере этих убийств и смертей. По большому счету непонятно, зачем было убивать Бориса Немцова, Литвиненко, Скрипаля. Или даже этого несчастного Захарченко. Или нелепо бежавшего из Москвы в Киев депутата Вороненкова.

Все это очень разные случаи. Их объединяет только то, что в каждом кто-то спланировал и осуществил покушение (убийство). Мотив, которого не очевиден.

В 1990-е годы убивали за деньги. Мы иногда не знали подробностей, но понимали, что убивают за деньги. А сейчас убивают за что? Понятно, что как раз денежные проблемы решаются не так.Большой денежный поток нельзя перенаправить с помощью убийства.

Между тем, убийство — очень сильное событие. Оно меняет что-то в общественной атмосфере, добавляет в нее особый тон, навязчивую краску. Оно обозначает для всех зрителей присутствие в том же пространстве людей, способных на убийство. Их силу и иммунитет. В этом смысле убийство самодостаточно, а его жертва и мотивы вторичны. Получается, что убийство — это акт прямой политики. И в этом его главная ценность.

Кирилл Рогов, политолог