Николай Травкин. В припадках невыносимой любви

В тяжелых условиях возрождалась новая государственность России. «Не до жиру, быть бы живу» — не до детей было. Товарищ Зюганов продолжал красные галстуки завязывать у мавзолея на тонкие шейки десятку-второму детишек, а власть почти все 90-е годы занималась «взрослыми» проблемами.

Со временем государство стало ощущать почву под ногами, потихоньку начало матереть или, как позже назвали, «вставать с колен». Тут вспомнили, что надо бы и подготовкой смены заняться. И пошло-поехало: «Местные», «Наши», «Молодая гвардия» и т. д. Правда, совсем маленьких не трогали. Окучивали только тех, которые физически уже мало-мальски окрепли и могли книги жечь у Большого театра, преследовать несогласных и при случае (при молчаливом одобрении или даже помощи милиции-полиции) набить морду тем, кто не любит Путина.

Но вот за дело подготовки подрастающего поколения взялся министр С. Шойгу. Утвердили проект «Юнармия». Разворачивать его принялись оперативно, масштабно, используя все организационные, оборонно-промышленные и финансовые ресурсы Минобороны.

Первое, что скорректировали, был возраст. Чувство патриотизма решили прививать с младых ногтей и прием детей в «Юнармию» определили с 8 до 18 лет. Таким образом, получился, как бы, комсомол, объединенный с пионерией и октябрятами.

И первое, что приходит на ум, что все это уже было, проходили в СССР. Проходили, было. Но роман «Власть и дети», состоял из двух довольно различных этапов.

Первый этап — формирование детей по образу Павлика Морозова. Не было в стране ни одной школы, ни одного пионерлагеря без отряда его имени. Идеология и практика государственного патриотизма уже к подростковому возрасту должна была сделать из ребенка стукача, готового предать отца родного. По сути, во имя интересов государства (а на самом деле — власти) стать отцеубийцей. Именно такой продукт государственной пропаганды и преподносился за образец.

Но любовь к маме и папе — чувство врожденное. А чтобы для какой-то идеи ребенок вдруг стал родителей ненавидеть, а любовь его перешла к государству — дело противоестественное. И, стало быть, к саморазвитию не способное. Надо постоянно «повышать градус», нагнетать. На все это нужно много времени, сил, средств. А у государства и других забот было полно. Экономика, национальные вопросы, продовольственные проблемы и прочее. К тому же, неожиданно умер Великий Кормчий.

Второй этап начался с «оттепели» 60-х. Штамповка из детей государственных патриотов стала постепенно превращаться в набор формальных и не трогающих душу ритуальных мероприятий. Этим и спаслись от окончательного озверения. Когда ради интересов и идеологических фобий вожаков стаи можно, да и нужно, загрызать родителей…

Но снова враг у ворот. Снова востребован тупой ура-госпатриотизм. Снова госпропаганда пытается изобразить бьющуюся в припадках невыносимой любви к новому Великому Кормчему и готовую умереть за него страну…

Но есть какое-то внутреннее сомнение, что повторение первого этапа — этапа штамповки из детей павликов морозовых — возможно. Скорее всего, денег затребуют и получат в объеме на первый этап, а на деле осуществлять будут сразу второй. Вот уже и вступать в «Юнармию» стали целыми школами, и при предприятиях оборонного комплекса рекомендовано создавать отряды, и взрослые дяди с очень взрослыми зарплатами возглавляют штабы в регионах.

Николай Травкин, политик