Кирилл Мартынов. Ужас ареста вместо страха смерти

Глеб Олегович Павловский однажды сформулировал, что-то место, которое в европейской философии занимало переживание человеческой конечности и страх смерти, в России занял ужас внезапного ареста.

Дальше следует моя вольная интерпретация. Экзистенциализм появился в свободном обществе, там, где природа тревоги остается бытийственной, а не связана с ночным стуком в дверь. Экзистенциалисты могли рефлексировать по поводу абсурда, потому что никто из них не держал в прихожей чемоданчик на случай внезапного ареста.

Арест столь же иррационален, как и конечность человека, но в отличие от смерти всегда причиняется конкретными людьми. Теми, кто отдает приказ, теми кто его исполняет, и теми, кто становится молчаливыми свидетелями. Онтология, которую можно поставить вокруг этого, пожалуй, могла бы быть более полной, чем Dasein. Особенно с учетом жульничества Хайдеггера, который лишь несколько лет спустя 1927 года был уже индоктринирован Движением и писал про фюрера.

Эта онтология политическая по определению, русское бытие-к-аресту не нуждается в дополнительных разоблачениях, оно включает в себя в качестве базовых категорий террор, конформизм, глупость, предательство.

Из этой конструкции, лишь очень отчасти иронической, вы можете сами сделать вывод о том, чем занимаются философы, которые стараются не замечать тему пытки, ареста, заключения.

Кирилл Мартынов, журналист