Владислав Иноземцев. Специфика российской «цифровизации»

Попадание в сеть практически полной базы данных по обладателям кредитных карт «Сбербанка» (утверждения руководства банка о «всего лишь» 200 или 5000 раскрытых клиентов выглядят неуклюжей ложью) постепенно становится одной из основных тем российской блогосферы — и последние данные о том, что этот слив мог стать следствием противостояния главы «Сбера» с отдельными российскими спецслужбами, выглядят довольно убедительными. Куда менее соотносимыми с реальностью видятся мне утверждения о том, что Герман Греф достиг в своих цифровых потугах каких-то неимоверных успехов, но общая канва остается прежней — личные данные 60 миллионов человек оказались разменной картой в непрозрачных бюрократических играх.

Собственно говоря, эта история выглядит своего рода приговором российской «цифровой экономике», которая куда более активно обсуждается чиновниками, чем развивается профессионалами. Конечно, я не буду спорить, что утечки подобного рода (но не масштаба) случаются везде — просто в большинстве случаев они происходят вопреки, а не вследствие, действиям сотрудников самих пострадавших компаний. Кроме того, что еще более важно, результатом таких инцидентов оказываются, как правило, масштабные расследования со стороны властей и многомиллионные коллективные иски от пострадавших. По делу о раскрытии информации о 87 млн. человек (замечу, это не 100%, а только 3,6% активных пользователей сети) Facebook заплатил более $5 млрд (что соответствует половине прибыли «Сбербанка» за 9 месяцев текущего года) и вынужден был создать специальный исполнительный комитет по вопросам обеспечения безопасности личных данных. В России, я уверен, случай «Сбера» останется без последствий для банка — за исключением разве что чисто репутационных (ну, или тех самых, о которых, вероятно, задумывались организаторы слива). То же самое можно сказать и о «потере» данных 9 млн абонентов «Билайна», о регулярной торговле базами данных ФНС и регистрационных палат, и т. д. Все, до чего сумели возвыситься наши борцы за сохранение безопасности частной информации — это замена Росреестром имен сыновей генпрокурора на малопонятные аббревиатуры в базах данных о приобретенной ими недвижимости.

Между тем проблема гораздо важнее, чем она на первый взгляд кажется. В государстве, которое закрывает глаза на подобные инциденты, не может быть эффективно функционирующей цифровой экономики — только цифровая политика. Многочисленные случаи преследования за посты в основной российской социальной сети «ВКонтакте», постоянные сливы сведений о гражданах — от их адресов и недвижимости у мошенников до прискорбного факта их кончины у работников частных похоронных агенств, — да и многое другое указывает на то, что сбор и хранение личных данных становится в современной России инструментом (реальным или потенциальным) давления на граждан со стороны государства или бизнеса. Разумеется, во всем мире масштабы приватности сужаются и будут сужаться по мере развития цифровой экономики — но главное все же заключается в том, что цифровая экономика развивается прежде всего частным бизнесом, к которому на регулярной основе предъявляют претензии и государство ($5 миллиардов, о которых шла речь выше, Facebook выплатил только в виде штрафа по решение Federal Trade Commission, американского аналога Роспотребнадзора), и частные лица. Но там, где основными «развивателями» «цифры» являются неприкасаемые государственные структуры, а права частных лиц постепенно сводятся только к праву платить налоги, ничего подобного невозможно в принципе. Никакие «национальные проекты» российской цифровой экономике не помогут — повторю еще раз: потому, что эта «экономика» строится сегодня по правилам слежки, где ценна не хорошо охраняемая информация, а та, которую можно слить и использовать по своему усмотрению.

Владислав Иноземцев, экономист